Технология любви - Иван Сохатов

Позвонил брат – попросил отвести его домой от актёрки.

«Поеду, – думаю, – может, развеется плохое настроение. Всё же праздник на носу, да и брат – родственник. Как он найдёт такси в праздничной сутолоке».

Хорошо запасной трамблёр лежал у меня в багажнике – была бы история. Машина завелась хорошо, но проехал я три остановки, и пошла в разнос моя техника. Остановился в удобном месте. Дело то простенькое – трамблёр поменять. Старый я выдернул быстро, и вставил новый, не теряя лишнего времени. Вроде всё сделал правильно, но не заводится. Искра вроде есть, бензин подаёт тоже. Уже и руки холодом прихватывать стало, уже и аккумулятор вот-вот разрядится. Просмотрел весь трамблёр и заново выставил зажигание, прочистил свечи. Прошло больше часа, прежде чем мотор недовольно фыркнул и заработал. Дал я ему прогреться, отрегулировал обороты и потом только решился тронуться с места. Мотор всё равно работал неровно. О поездке за братом в центр города не могло быть и речи. Я приехал домой и позвонил Папуле. Он знал телефон Марины и мог предупредить, что я не приеду. Чувствуя себя совершенно измотанным, я лёг в тёплую ванну. Обиделся на меня брат или нет – меня это уже не интересовало.

Вылез я из тёплой воды, обтёрся мохнатым полотенцем. Звонит брат – он уже дома. Прекрасно добрался на такси. И, слава Богу. Лёг на любимый диван и уснул сном праведника, не помышляя об антарктических первопроходцах и перелётах на другие планеты солнечной системы.

Проснулся я около десяти часов вечера. Ехать к брату не хотелось: я не рассчитывал на тёплый приём и решил повести дело так: приеду минут за тридцать до нового года и уеду через часик. Долг вежливости, так сказать. Всё лучше, чем быть одному в начале нового витка нашей планеты вокруг солнца. А пока у меня ещё есть час времени и можно заняться приготовлением салата. Приеду и, после питания, предложенного братом, поем как следует. Ещё вчера я сварил всё необходимое: картошку, морковку, совсем немного свеклы, припас варёной колбасы и майонеза.

Я всегда стараюсь приготовить салат, как это делала мама, но у меня не получается. Хитрость приготовления этого блюда состоит в мелкой нарезке и хорошем перемешивании. Картошка у меня всегда крошится, а нарезать мелко колбасу мне не хватает терпения. В итоге, ещё до заправки блюда майонезом, получается малопривлекательное месиво, но я упрямо довожу дело до конца: кладу майонез, перемешиваю, подношу ложку ко рту.… В этот момент раздаётся телефонный звонок, брат торопит меня – надо успеть проводить старый год. Вместо того, чтобы спешить, я неторопливо поедаю приготовленное мною месиво. Вернусь – поем ещё, и у меня есть бутылка красного вина, не заскучаю.

Минут десять двенадцатого я выхожу из дому. Первые обороты стартёра не предвещают ничего хорошего: схватывает, но работает неровно. Не хватало ещё застрять где-нибудь по дороге и встретить Новый год в машине. Эх, жизнь моя поломатая! И с каких пор всё наперекосяк пошло? Где-то я сбил прицел. Чем-то прогневил Богов. На этом моём соображении мотор заурчал с полагающейся ему ровностью. Я дал ему чуток прогреться и тронулся потихоньку.

Граждане уже схлынули с улиц к праздничным столам. Дорога была почти пустой. Моя бывшая жена, сославшись на работу, как-то отсутствовала всю новогоднюю ночь. Я всё ждал, что она позвонит и скажет что-нибудь приятное, что все говорят друг другу в праздник. Но она не позвонила. Она объяснила мне, что автобус с туристами попал в пробку. Я промолчал, и не сказал ничего – всё равно дело уже шло к разводу. В новогоднюю ночь пробок на улицах нашего города не бывает.

Неудобно являться к столу с пустыми руками. У метро я выскочил из автомобиля и подбежал к ларьку, купил первую попавшуюся бутылку вина, какое-то польское фуфло. Всё лучше, чем прийти с пустыми руками.

Брат встретил меня широкой улыбкой. До боя курантов оставалось минут двадцать пять. Папуля сидел в большой комнате у стола. Монитор компьютера сдвинули в сторону. Освободившуюся площадь накрыли белой скатертью. Никакой другой уборки произведено не было. К приходу актёрки брат готовился обстоятельнее. Зато в экране огромного телевизора всё прыгало и кружилось. Как обычно пели и орали что-то навязчиво повторяющееся, и танцевали неуклюже.

Брат принял из моих рук бутылку вина, и сморщился осуждающе. Папуля не понял причину недовольства. По его мнению, вино, как вино – на круг сойдёт. На кухне, на газовой плите что-то подозрительно фыркало и шипело. Брат устремился туда и заорал, что всё готово. Я взял со стола тарелки и пошёл к нему. На сковороде, в каком-то чёрном месиве лежали три куска красной рыбы.

– Чуток пригорело, – сообщил мне брат.

Мы вернулись в комнату с тарелками. Я нёс две, брат одну – в другой руке он сжимал вилки и ножики. Папуля не терял время даром: открыл бутылку с принесённым мною пойлом и поставил на стол пакет с апельсиновым соком. Бокалы из серванта доставал уже брат. Себе он поставил стакан, а нам с папулей невысокие красного стекла фужеры, привезённые кем-то в подарок из не существующей уже Чехословакии.

Последние минуты уходящего года проходят нервно. Папуля снял с руки часы и положил их рядом с тарелкой. Брат перенёс на стол телефон. Я сидел спиной к телевизору и подвинулся так, чтобы ему был виден экран. Но брат ожидающе косился на телефонный аппарат – в нём что-то щёлкало и потрескивало, видимо, стоял на автодозвоне.

Без пяти двенадцать я налил себе и Папуле вина. Разливая, я повёл горлышко бутылки в сторону брата. Он сделал отрицательный жест рукой и налил себе виноградного соку. Трубка на столе пискнула, показывая, что есть соединение. Брат вцепился в неё, поднёс к уху, и лицо его озарилось блаженно. Брат слушал вдохновенно, как музыку. В телевизоре появился президент – лицо в натуральную величину. Я попробовал сострить и спросил Папулю: не президента ли брат слушает по телефону? Он посмотрел на меня уничижительно. Так в церквах смотрят на тех, кто громко говорит.

Президент закончил свои поздравления. Мы встали. Папуля выглядел очень подтянуто. Брат стоял сгорбленно, прижимая телефонную трубку к уху. «Да, да – произнёс он, блаженно улыбнувшись, – и тебя тоже. Конечно, этот год будет совсем другим. Да – да, много лучше. Ничего плохого не случится».

Конец ознакомительного фрагмента.