День помощи - Андрей Завадский

– Кровь? – переспросил арестант. – Кровь – это хорошо. – Берквадзе довольно оскалился: – Значит, на это обратит внимание еще больше людей. Люди ведь, они все равно, что стервятники, так же любят запах мертвечины, – презрительно расхохотался олигарх.

Виктор Кваснов деликатно промолчал. Он не был кристально честным человеком, но сейчас чувствовал себя достаточно скверно. Скорее всего, помимо крови там хватало и смертей, смертей, виновным в которых, если разобраться, был в конечном итоге тот, кто организовал эту потасовку, то есть он сам.

– Наши пацаны не спалились? – поинтересовался Берквадзе.

– Нет, все прошло нормально, – заверил всесильного шефа Виктор. – Никаких проблем. Я лично проследил, босс.

Кваснов получше многих знал, что никакая охрана, никакие решетки и запоры не смогут быть достаточно надежным препятствием, если Гоги Берквадзе решит, что кто-то подвел его, кто-то из тех немногих, кому опальный хозяин "Нефтьпрома" доверял.

– Что ж, ладно, – с удовлетворением заключил Берквадзе. – Действуй, Виктор. Ты знаешь, что делать дальше. Это будет бомба! Ублюдки, думали, что могут так легко от меня избавиться? Решили, что отымели Гоги Берквадзе? Черта с два, Гоги Берквадзе еще поимеет вас! Сделай все, что нужно, Виктор, а я будут ждать новостей. Если что, ты всегда знаешь, где меня отыскать, – расхохотался нефтяной магнат. Он не сомневался, что бой вовсе не закончен.

Оба, и Кваснов, и Берквадзе, не сомневались, что спустя несколько часов о никому прежде не известной стройплощадке на окраине Москвы узнает половина цивилизованного мира.

Найджел Шарп, склонившись над монитором, не сводил глаз с менявшейся картинки. Качество изображения было неважным, снимали явно с приличного расстояния, движении, да к тому же на обыкновенную любительскую камеру. Шеф московского бюро "Би-Би-Си" представил, как рисковал неведомый оператор, так опрометчиво сунувшийся в самую гущу событий. Что ж, его риск полностью оправдался.

– Будь я проклят, – ошеломленно помотал головой Шарп. – Это же настоящий скандал!

На экране было видно, как плечистый мужик в камуфляжном комбинезоне с российским триколором, надписями МВД и ОМОН и четырьмя звездочками на полевых погонах, увлеченно избивает какого-то доходягу в рабочей спецовке. Работяга пытался убежать, но омоновец настиг его и свалил на землю, после чего принялся яростно лупцевать резиновой дубинкой, помогая себе еще и ногами. Можно было разлить даже кровавые брызги, фонтаном взмывавшие в воздух после каждого удара, когда дубинка шла на новый замах. Несчастный, ставший жертвой изверга в погонах, только корчился, содрогаясь от боли и тщетно пытаясь закрыться от ударов. А на заднем плане еще несколько громил в милицейской форме точно так же били таких же людей в брезентовых робах.

Кто-то пытался бежать, но встать уже не мог, и потому лишь полз, извиваясь, точно пресмыкающееся и оставляя за собой на грязном песке четкий кровавый след. Таких быстро догоняли, и после нескольких мощных пинков и оточенных – явно у этих здоровяков была постоянная практика – ударов дубинками бедолаги оставались лежать без намека на движение. Найджел Шарп не был до конца уверен, что эти несчастные живы, ведь он представлял, на что в умелых руках способна обыкновенная резиновая дубинка.

– Запись сопровождают комментарии, – сообщил сидевший за монитором режиссер, и демонстрировавший чудовищное зрелище. – Там говорится, что московская милиция, действуя по прямому приказу руководства корпорации "Росэнергия", разогнала стихийный митинг на одной из строительных площадок. Это произошло где-то здесь, неподалеку от столицы. Рабочие, напуганные слухами о грядущем увольнении, хотели встретиться с руководством компании-владельца этой стройки, но вместо этого на них натравили ОМОН. Десятки человек пострадали, переломы, сотрясения мозга, – перечислил режиссер, первым увидевший шокирующую запись. – Но самое скверное, что есть и погибшие. На месте скончались четверо, и еще несколько умерли уже в больнице. Врачи, кстати, на место явно не спешили – "скорая" прибыла почти через полчаса.

– Дьявол, – сквозь зубы процедил Шарп. – Такого даже я не припомню. Здесь, конечно, дикие нравы, но этот что-то из ряда вон, видит Бог! А кто вообще прислал нам эту запись? Кто это снимал? Неужто, русские милиционеры сами записывали? Неплохое "домашнее видео" получается, будь я проклят!

– Понятия не имею, откуда запись, мистер Шарп, – пожал плечами помощник Найджела. – Сбросили по "е-мейлу", анонимно. Но я связался кое с кем, и выяснил, что такие же сообщения получили еще несколько телекомпаний из тех, что аккредитованы в Москве. А вот русские журналисты, похоже, еще не в курсе.

– Как я понимаю, стройка эта прежде принадлежала "Нефтьпрому, – уточнил Найджел Шарп. – А теперь, после слияния компания, стала собственностью "Росэнергии"?

– Верно, босс, так оно и есть.

– То есть, новые владельцы решили заморозить работы и выгнать лишних людей, – констатировал факт шеф бюро "Би-Би-Си". – Что ж, похоже на правду, признаться. Но причина теперь не имеет значения. Я представляю, что сейчас творится в руководстве московской милиции, если там видели это – он указал на экран – хотя бы краем глаза. Да и в Кремле, пожалуй, сейчас тоже не спокойно. Черт, какой скандал!

В журналистском ремесле банк срывает тот, у кого более надежные источники информации, но также и тот, кто соображает и действует быстрее остальных. Это знал Найджел Шарп, а профессиональное чутье подсказывало ему, что вовремя попавший на экраны репортаж произведет эффект, равный разорвавшейся бомбе. Это будет сенсация, шок, и глава русского бюро "Би-Би-Си" не собирался упускать свой шанс.

– Срочно готовьте материал к эфиру, – распорядился Шарп, которого уже охватил азарт охотника, в глухом лесу наткнувшегося на след крупного зверя. – Смонтируйте все, и надо кого-нибудь послать на место. Известно, где это случилось, хотя бы примерно? Отлично! Нужно направить туда съемочную группу. И еще неплохо было бы встретиться с кем-нибудь из милицейских чинов. Плевать, что не мы единственные получили запись, – усмехнулся Найджел. – Все равно первыми, от кого об этом узнает мир, должны быть мы. Ясно, Тедди? Тогда за дело. У нас немного времени, дружище, но мы непременно должны стать первыми!

На самом деле даже такой искушенный во всяческих интригах человек, как Найджел Шарп, не мог до конца представить, что происходило в эти самые часы в кабинетах милицейских начальников. Проще всего это можно было охарактеризовать одним коротким, емким словом – хаос.

Первыми на месте событий оказались патрульные милиционеры, прибывшие на стройплощадку после звонка Максима Громова. Увидев следы побоища, бывалые, многое повидавшие правоохранители еще долго не могли прийти в себя, в прочем, как-то сумев вызвать медиков и криминалистов. К сожалению, кое-кому из строителей помощь врачей уже не требовалась.

Спустя полчаса рапорт о происшествии, равного которому мало кто мог вспомнить, уже лежал на столе начальника городской милиции, едва не свалившегося в тот миг с сердечным приступом. И в те же мгновения на сервер МВД пришло сообщение, содержавшее именно ту запись, какую видел Найджел Шарп, а также еще кое-кто из его коллег, работавших в московских представительствах западных телекомпаний.

Но и этим дело не ограничилось. Пока главный милиционер Москвы добирался до здания Министерства внутренних дел, чтоб в личной беседе сообщить о случившемся своему начальнику, скандальная запись уже расползалась по бескрайним просторам Интернета, и каждый в меру своих возможностей старался снабдить ее комментариями. А еще через полчаса, когда встреча министра и начальника московской милиции была в самом разгаре, первые сообщения о побоище появились в радионовостях, оперативнее, нежели телевидение, реагировавших на любые события.

– Мы не имеем к этому никакого отношения, – бледнея и потея, сообщил глава московских стражей порядка, поедая глазами министра. – Когда первые экипажи прибыли на место, там были только избитые строители и люди из "Росэнергии", один из которых уже начал остывать.

В кабинете их в эти минуты было только двое. Главный милиционер Москвы стоял в центре помещения навытяжку, словно юный кадет, а министр, положивший перед собой кулаки, снизу вверх пристально изучал своего офицера.

– Значит, не имеете? – едва слышно и слишком спокойно переспросил Николай Фалев. Министр перешел вдруг на какое-то шипение, и это было страшнее, нежели чем он стал бы кричать в голос. – А это кто тогда, генерал? – Глава МВД указал на монитор, где застыла на стоп-кадре сцена с избиением строителя человеком с капитанскими погонами: – Тимуровцы?

Начальнику московской милиции вдруг стал тесен ворот форменной рубашки, шитые золотом погоны навалились на плечи, точно став вдруг каменными, а из кабинета министра словно откачали весь кислород, так что он только открывал рот, пытаясь наполнить легкие воздухом. А министр, не вставая из-за стола, сверлили пронизывающим взглядом своего подчиненного, насупившись и тоже шумно, с присвистом дыша.