К суду истории. О Сталине и сталинизме - Рой Медведев

Между тем анализ сложившейся к 1941 году военно-стратегической обстановки показывал, что та отсрочка, которую дал нашей стране пакт с Германией, уже закончилась, что война – на пороге, что все расчеты оттянуть войну до конца 1942 или даже до 1943 года, совершенно нереальны. Германский генштаб и Гитлер также внимательно следили за ходом реорганизации и перевооружения Красной Армии, и они не собирались ждать окончания этих работ.

Интенсивная переброска немецких войск к границам СССР началась еще в 1940 году. С начала 1941 года переброска войск и техники на Восток резко возросла, а в марте – апреле эшелоны с немецкими войсками и техникой шли к советским границам непрерывным потоком. С 25 мая немецкое командование стало перебрасывать на восточные границы по военному графику до 100 эшелонов в сутки [707] . К середине июня развертывание немецкой армии для вторжения было практически закончено. У советских границ имелось 190 полностью укомплектованных дивизий (вместе с сателлитами), 3 500 танков, 4 тысячи самолетов, 50 тысяч орудий и минометов. Хотя Германия и старалась сохранить в тайне свои военные приготовления и дезориентировать советскую разведку, столь крупные приготовления не могли быть не замечены. От пограничной и дипломатической службы, от военной разведки и разведки НКВД, от западных государственных деятелей и от друзей СССР за рубежом непрерывно поступали важнейшие сведения о подготовке германской агрессии. Так, например, командование пограничных войск регулярно направляло в ЦК ВКП(б), СНК СССР, НКИД и НКО докладные записки об обстановке на границе. Еще в 1940 году провокации на границе приняли систематический характер.

Умышленно портились пограничные знаки, предпринимались обстрелы советской территории и попытки захватить наши наряды, в пограничных пунктах проводились антисоветские митинги и демонстрации, на которые силой сгонялось местное население. На советскую территорию в больших количествах забрасывалась фашистская агентура. Только с октября 1939 года по декабрь на западной границе было обезврежено более 5 тысяч немецких агентов. В первом квартале 1941 года число задержанных или уничтоженных лазутчиков увеличилось в 15 – 20 раз в сравнении с первым кварталом 1940 года, в апреле и мае оно возросло в 2 – 3 раза. Причем, как правило, речь шла о профессиональных разведчиках. С апреля 1941 года через границу засылались уже большие группы войсковых разведчиков во главе с опытными офицерами абвера. Эти группы имели шпионско-диверсионное снаряжение и инструкции о действиях в условиях войны. Иногда эти группы были переодеты в форму военнослужащих Красной Армии [708] .

Постоянно возрастало число нарушений воздушной границы СССР. Если в конце 1939 года граница нарушалась спортивными и учебными самолетами на глубину не более 2 – 4 километров, то к концу 1940 года границу нарушали немецкие военные самолеты на глубину от 40 до 200 километров. С января по июнь 1941 года воздушная граница СССР нарушалась более 200 раз. Командование пограничных округов постоянно докладывало о размещении на границе с Советским Союзом крупных военных подразделений, большинство из которых имело опыт ведения войны на Западе. Переброски войск совершались главным образом по ночам, все основные магистрали охранялись полевыми частями, а железные дороги в Польше перешли в ведение военного командования. Помещения школ и других общественных зданий приспосабливались для размещения войск. В приграничные районы в больших количествах прибывал медицинский персонал. Было очевидно, что фашистская Германия готовится к нападению на СССР, о чем неоднократно говорилось в донесениях пограничных округов. Так, в донесении Украинского пограничного округа от 20 апреля 1941 года указывалось: «Данные частей пограничных войск НКВД УССР в период с 10 по 20 апреля со всей очевидностью подтверждают ускоренную подготовку театра войны, проводимую командованием и властями Германии как в пограничной полосе, прилегающей к СССР, так и на территории Венгрии» [709] .

В начале июня развертывание сухопутных сил для военных действий было в основном завершено. Все военнослужащие вермахта, находившиеся в отпусках, были отозваны в свои части. Немецкие войска стали выходить на исходные позиции.

Донесения пограничных округов подтверждались сообщениями дипломатических служб. Военные и военно-морские атташе сообщали из Берлина о том, что уже к концу мая приграничная полоса насыщена людской силой и техникой. Постоянно информировало Москву о подготовке нападения на СССР и советское посольство в Берлине. Как вспоминает сотрудник этого посольства В. Бережков, к концу мая посольством был составлен для правительства СССР обстоятельный доклад, основной вывод которого состоял в том, что практическая подготовка Германией войны против СССР закончена, что масштабы концентрации войск и техники означают войну, а не оказание политического нажима на нашу страну. Поэтому следует в любой момент ждать нападения Германии на СССР. Но Сталин никак не прореагировал на этот доклад [710] .

Президент США Рузвельт получил от своей агентуры в Германии точные сообщения о дате и направлении главных ударов немецкой армии и почти все основные детали плана «Барбаросса». Эти сведения были переданы советскому послу в США К. Уманскому [711] .

11 июня 1941 года органы государственной безопасности доложили Сталину, что немецкое посольство в Москве получило из Берлина приказ подготовиться к эвакуации в течение 7 дней и что в подвале посольства сжигают архивные документы [712] .

Огромной важности сведения поступали и от советского военного разведчика Рихарда Зорге. Еще в мае, а затем в июне 1941 года он сообщил в Москву не только о точных сроках нападения фашистской Германии на СССР, но и о численности армии вторжения, оперативно-стратегических планах и направлении главного удара немецких войск. Эти сведения были немедленно доложены Сталину. Он написал на них: «В архив», «Подшить в дело».

В своей книге маршал Г. К. Жуков, бывший в 1941 году начальником Генерального штаба, подтверждает осведомленность Генштаба и военной разведки относительно планов Гитлера. По свидетельству Жукова, начальник Разведывательного управления армии генерал Ф. И. Голиков 20 марта 1941 года представил Сталину доклад, содержащий сведения исключительной важности. В докладе, в частности, говорилось: «Из наиболее вероятных военных действий, намечаемых против СССР, заслуживают внимания следующие:... Вариант № 3 по данным на февраль 1941 г.... Для наступления на СССР создаются три армейские группы: 1-я под командованием генерал-фельдмаршала Бока наносит удар в направлении Петрограда; 2-я группа под командованием генерал-фельдмаршала Рундштедта – в направлении Москвы и 3-я группа под командованием генерал-фельдмаршала Лееба – в направлении Киева. Начало наступления на СССР – ориентировочно 20 мая. Но военные действия могут быть перенесены и на начало или середину июня» [713] .

6 мая 1941 года докладную записку с аналогичными сведениями направил Сталину народный комиссар Военно-Морских Сил адмирал Н. Г. Кузнецов.

Правда, Г. К. Жуков свидетельствует, что Голиков и Кузнецов не только информировали, но и дезинформировали Сталина, обесценивая важнейшие сообщения личными предположениями. Так, Голиков в конце своего доклада писал: «1. На основании всех приведенных выше высказываний и возможных вариантов действий весной этого года считаю, что наиболее вероятным сроком начала действий против СССР будет являться момент после победы над Англией или после заключения с ней почетного для Германии мира. 2. Слухи и документы, говорящие о неизбежности весной этого года войны против СССР, необходимо расценивать как дезинформацию, исходящую от английской, а может быть, даже германской разведки» [714] .

Аналогичную приписку к своему докладу сделал и Н. Г. Кузнецов. Г. Жуков пытается создать впечатление, что Голиков и Кузнецов хотели обмануть Сталина и что тот поддавался на этот обман. Хотя сам Жуков пишет, что высшее военное руководство «не сомневалось в близости войны», но не могло убедить в этом Сталина. Голиков и Кузнецов хорошо знали настроения Сталина и его нетерпимость. Он хотел слышать только то, что соответствовало его ошибочным убеждениям, и готов был уничтожить всякого, кто пытался бы оспаривать его точку зрения. Из самого содержания докладов Голикова и Кузнецова следует, что они придавали огромное значение полученным ими разведданным и обращали на них внимание Сталина. Что касается приписок, то это была своеобразная страховка от гнева Сталина.

Имеются заслуживающие внимания свидетельства, что за несколько недель до войны даже германский посол граф Шуленбург, тайный враг Гитлера, решил предупредить СССР о готовящейся агрессии. Он пригласил на обед находящегося в Москве советского посла в Германии В. Г. Деканозова, друга Берии и доверенного человека Сталина. В присутствии своего советника Г. Хильгера и переводчика Сталина и Молотова Павлова Шуленбург просил Деканозова передать Сталину, что Гитлер может уже в ближайшее время напасть на СССР. Но Сталин отказался верить Шуленбургу. Он решил, что сообщение немецкого посла лишь хитрый ход со стороны Гитлера, желавшего добиться от Сталина каких-либо уступок.