Москвичка в кавычках - Нина Еперина

Большим Олег был потому, что вырос аж под два метра, разговаривал громко и был очень добрым. Он потрясающе играл на гитаре, имел прекрасный бархатистый бас, большую окладистую бороду и знал много русских, украинских и прочих песен и частушек, правда, некоторые не совсем благонравного содержания.

Олега я встретила случайно у кого-то в мастерской, даже и не помню, у кого. Это у него я брала всю необходимую мне литературу, это у него была толстенная книга с «чекухами», это у него висела на стене самая потрясающая икона из всех, мною виденных. Конец XIII – начало XIV века, без школы, а так называемая «деревня». На иконе был изображен Николай Угодник. Глаза разные, один выше, второй ниже, смотрят в разные стороны, нос набок, а сам с такой потрясающей наивностью на лике, ну просто восторг! Поэтому, наверное, подобные шедевры назывались еще «Русский наив».

Эта была и самая неожиданная икона, которую я держала в своих руках.

Мысли мыслями, а надо было пахать!

Постепенно у нас собралась часть икон, забракованных Послом и даже Атташе. Надо было их куда-то девать, это же деньги, и не малые, и не только наши. Часть товара мы брали в реализацию, это называлось «на комиссию». Обратно наши «корреспонденты» с «комиссии» забирать не хотели. Просили хоть за какие-нибудь деньги продать. Вот тогда Док и нашёл ещё одного покупателя из другого посольства, из Нигерии, но не Посла, а тоже Атташе. Жил господин Мбонимпа не в посольстве, а в дипломатическом доме. В том же самом, что и наш, Сьерро-Леоновский Атташе. Опять мне не надо было прикидываться проституткой.

Но однажды у меня дома случился аврал. То есть, ребята, которые до того уговаривали взять «на комиссию»:

– Христа ради, продай за любые деньги! – и ровно через два дня завели другую песню:

– Срочно гони наши иконы или бабки!

Корреспонденты приперлись прямо с утра и устроили целую канитель с нытьем и даже угрозами! Пришлось мне тащиться в дипломатический дом за иконами.

Поехала я к господину Мбонимпа. По дороге вызвонила Дока. Он приехал через полчаса после меня. Док стал выяснять по телефону у Атташе, где находится товар. Оказалось, что весь товар находится в сейфе-шкафу, но открыть мы не сможем, ключа в доме нет. Нужно было ждать его к вечеру.

Мы приняли решение попытаться отсрочить до завтра.

Я отправила Дока на передовую, к Наташке. Хотя из Наташки, кроме большой кучи дерьма и поносного трепа, больше ничего не вытрясешь, но в доме было много товара…

Прошел час. Звонок. Нежный – откуда только взялся! – Наташкин голосок многозначительно поинтересовался, какой номер она набрала? Все ясно. Док уже там и будет ждать меня до победы. Значит, с этими козлами не получилось договориться. А на улице, между прочим, была зима и снегу по колено. Вдоль дипдома шла дорога, по которой ездили машины, а от самого дома, наискосок, к жилым домам напротив и между ними, змеилась узенькая тропинка, позволяющая пройти напрямую к проспекту Вернадского и сократить путь до автобусной остановки.

Вдруг, о счастье, пришла сестра Атташе, молодая беременная негритяночка, и с ключом! Я ей на тарабарском языке объяснила, какая катастрофа надвинулась на меня. Она все поняла, головой закивала. Мы с ней открыли сейф-шкаф и добыли оттуда один чемодан с этими самыми иконами. Чемодан был «от мадам», назывался «мечта оккупанта», и поднять его можно было только вдвоем.

Чемодан стоял посреди комнаты, незыблемо, как монгольский истукан, а мы на него смотрели. Я понимала, что нам придется ждать Атташе. Я и эта пигалица, которую можно было целиком погрузить в чемодан.

И вдруг она выдает мне тонюсеньким голосенком:

– Каласо, я гатова тассить цимадан на улиса!!!

Я пыталась ей объяснить, что чемодан называется «мечта оккупанта»!

Но она качала головой, как китайский болванчик, и повторяла:

– Карасо. Я панису цимадан.

Обстоятельства заставляли меня согласиться.

Мы разработали маршрут ее движения, стоя перед окном:

– Ты должна донести этот чемодан до ближайшего жилого дома, который стоит напротив, а я у тебя его там заберу. Но мы не должны с тобой встретиться около чемодана. Поняла? Иначе, сушите сухари, мадам…

– Паняля, – выдало мне это черное чудо и закивало головой.

До лифта мы тащили «мечту» вдвоем, в лифт я ее погрузила, но как она ЭТО потащит по улице и до подъезда, большо-о-о-ой вопрос!

Я стояла у окна. На улице совсем смеркалось. Из подъезда дома выползла маленькая негритяночка, где-то даже миниатюрная, с огромным животом и таким же огромным чемоданом и потащила его по дороге. С двенадцатого этажа он смотрелся еще громаднее, а она еще миниатюрнее. Двойная беременность. И вдруг я увидела, что она его не по утоптанной дороге потащила, а по самой узенькой тропиночке-траншее. Вместо тропинки за ней стала образовываться широкая вспаханно-утрамбованная дорога для грузовика! А она со скоростью один километр в час, стала с трудом преодолевать это девственно-голубоватое, в вечерних сумерках, снежное пространство.

Прохожие оглядывались с удивлением, но никто не предлагал ей помощи, потому что она тащила этот проклятый чемодан с упорством, и не поднимая головы. Из будки вышел мент и стал с интересом наблюдать сие происшествие. Что можно положить в такой чемодан кроме трупа? Но он вдруг развернулся и пошел в будку.

Вот она втащилась в подъезд жилого дома напротив, догадливая, а это значит, пора и мне собираться в дорогу. Когда я проходила мимо будки, увидела, что мент с кем-то говорит по телефону. Что-то будет дальше?

Я не проходила, а с трудом преодолевала, и без чемодана, весь этот зимний вспаханный путь…и дошла до подъезда. Ура! Она меня увидела, прошмыгнула мимо меня, понятия не имея, что это за дама в шубе вошла в дом. Чемодан стоял на площадке между первым и вторым этажами. Как она затащила его туда?

И тогда я тоже его потащила!!! Она меня таки вдохновила!

По спине у меня бегали мурашки, мне было страшно даже оглянуться. А ЭТО упиралось, било по ногам всеми своими ребрами. Можно выкинуть, если беременная. Если вы хотите нажить себе геморрой, приходите ко мне, я вам одолжу «мечту» на пару дней. Ещё можно использовать по другому назначению.

У меня в Питере есть подружка, Галя. У них дома был «дедушка помоги». Это такая скульптура, изображающая бога лесов Пана с рогом изобилия. Из рога сыпалась всякая разная снедь. Всё это было отлито из бронзы и весело, я так думаю, как моя «мечта» в полном наполнении. Использовалась скульптура следующим образом: если у вас задержка, и вы подозреваете, что забеременели, берёте в обе руки «дедушку помоги» и таскаете его по квартире туда, сюда, туда, сюда, пока у вас есть силы. Не помню, чтобы «дедушка» не помог. Хотя нашему брату, бабе, хоть бы хны, хрен по деревне.

Именно об этом думала я, когда тащила ЭТО по лестнице вниз, из подъезда, по дороге к проспекту, чтобы поймать такси, как можно быстрее, и смыться отсюда, как можно дальше. Вдруг мент меня уже сдал и сейчас начнется окружение и захват…

Таксист, остановленный мной, кинулся помогать – положить даме чемодан в багажник. Я такой ретивости от него не ожидала и не успела предупредить. Когда он уже подбежал и за ручку дернул, то сразу аж посинел, потому что чемодан от земли не оторвался! У таксиста, по-моему, в голове появились подозрения про труп. Но он промолчал, подозрительно косясь на меня, пока я ему помогала перевалить мою «мечту» через край багажника.

Подъехали к нашему дому. ЭТО надо было на четвертый этаж без лифта тащить! И кто, я хочу у вас спросить, это должен делать? Таксист меня с трудом вывалил, малек отъехал и остановился, лопаясь от любопытства. Что-то будет дальше? Интересно ему было, как эта баба в шубе потащит эту штуку и куда? А на улице зима, между прочим, и достаточно холодная, с морозцем, а от нервного напряжения меня стало мелко колотить.

Все-таки Абалденную Девушку Наташку я в тот день недооценила. Как я могла сбросить ее со счетов? Из подъезда моего дома вышли два мордоворота с бычачьими шеями, подгоняемые Наташкой, быстренько подхватили мою «мечту» и, как пушинку, раз – на четвертый этаж. Я, когда в подъезд входила, на таксиста оглянулась. У него на лице интересное было написано, как у китайской скульптурки: три выражения на одном лице! Ничего не вижу, ничего не знаю, никому и ничего, честное слово, не скажу.

Ну и чем все это могло закончиться? Моим сольным выступлением!

Мой лексикон впитал в себя мороз вечера, тропу, проделанную чемоданом, грыжу, которую наживают, тем, как себя чувствуют беременные негритянки, за что ментам дают звездочки, что такое высокомерность посла…, крышу, с которой спускаются по веревке и весь запас моих знаний из словаря Даля, не вошедших в основной словарь…выданный им в спину.

Как же тяжела жизнь контрабандиста, и как у артиста – неказиста. Поэтому все и закончилось гостями, одного из которых Док отрекламировал, как «душа компании», и полным братанием за столом, включая даже приехавшего Большого Олега.