Михаил Иванович Глинка - Александр Семенович Розанов

«Бегство М. И. из Испании в Варшаву». Рисунок Н. Степанова

Однако в Мадриде Глинка вскоре убедился в том, что «выступить публично» ему вряд ли удастся. Теперь там больше чем когда-либо его «враги итальянцы», то есть итальянская опера, владели «и лучшим театром в Мадриде, и испанской публикой».

Из сочинений Глинки в годы его жизни в Испании исполнено было лишь трио «Ах, не мне, бедному» из оперы «Иван Сусанин» в придворном концерте осенью 1846 года.

Зато в Мадриде он нашел «необходимые условия» для жизни — полную свободу, свет и тепло. Нашел он и прелесть ясных летних ночей, зрелище народного гулянья при звездах в Прадо. Памятью о них стала Испанская увертюра № 2, известная под названиями «Воспоминание о Кастилии» или «Ночь в Мадриде». Так же как «Арагонская хота», эта увертюра — глубоко поэтическое отражение в музыке испанских впечатлений Глинки.

В Мадриде в мае 1846 года Глинка встретил человека, на несколько лет ставшего неизменным спутником его жизни. Дона Педро Фернандеса Неласко Сендино представил ему один из его знакомых. Человек добродушного и покладистого характера, он приехал совершенствоваться в музыке из провинции. Вместе с ним побывав на ярмарке в Мурсии («...многие барыни и барышни носили живописные национальные платья... цыгане три раза плясали для нас...»), Глинка и дон Педро отправились на зимнее время на юг, в Севилью, город, которого, по словам Глинки, «нет... веселее» из всех, какие он до того посетил в Испании. А про севильских танцовщиц он писал матери, что «все виденное доселе в этом роде ничего в сравнении с здешними...» На танцевальных вечерах у Феликса и Мигеля «национальные певцы заливались в восточном роде».

Весной 1847 года Глинка познакомился в Севилье со знаменитым норвежским скрипачом Уле Буллем. В середине мая Глинка и дон Педро оттуда «с сожалением» уехали.

После недолгого пребывания в Мадриде через Сарагосу и Памплуну они отправились во Францию. Верхом на лошадях проехали по горным тропам среди скал Пиренеев и 6/18 июня 1847 года добрались до По. Три недели в Париже, по несколько дней во Франкфурте, Киссингене, Вене, Варшаве и, наконец, вероятно, 28 июля/9 августа — приезд в Новоспасское.

В жизненном пути великого русского композитора завершился еще один очень значительный период.

Смоленск. Цветная литография середины XIX века

Суровую красоту иссушенных зноем равнин и гор Испании сменила мягкая прелесть летней русской природы, апельсиновые рощи по берегам Гвадалквивира — свежая зелень липового парка у полноводной Десны. Домашний уют после трех лет скитаний по постоялым дворам. Неспешное течение долгих летних дней.

В деревне «жилось сначала весело», вспоминала впоследствии Л. И. Шестакова. Младшая сестра Глинки, Ольга Ивановна, готовилась выйти замуж за Н. А. Измайлова, в усадьбу съезжались родные и гости. «Всякий день музыканили очень много». Глинка был здоров и охотно певал романсы, собственные и Даргомыжского, или вместе с доном Педро — испанские песни под аккомпанемент его гитары. Сестру Людмилу он учил обращаться с кастаньетами. Вскоре, однако, у него стали пропадать сон и аппетит; нервы «раздражились», и это раздражение все время усиливалось. Не дождавшись дня свадьбы, Глинка уехал в Смоленск, намереваясь отправиться оттуда в Петербург и «вверить» себя доктору Гейденрейху. Сильное недомогание задержало его в Смоленске на всю зиму. Из Новоспасского поспешила приехать к нему Л. И. Шестакова. Болезненные явления через некоторое время прекратились, а «тихой и домоседной жизни», которой зажили тогда брат и сестра, оба они посвятили несколько благодарных строк в своих воспоминаниях. «Мы не выезжали... но у нас бывали многие... Брат был весел; музыка, пение его и Педро оживляли общество. День за днем проходили приятно...» — писала Людмила Ивановна. «Я сидел безвыходно дома, утром сочинял»,— вспоминал Глинка в «Записках». Он написал тогда несколько фортепианных пьес, в том числе «Молитву» и Вариации на шотландскую тему и два романса. Первый из них, «Милочка»,— светлое воспоминание об Испании (для него композитор взял мелодию хоты, услышанную им в Вальядолиде). Второй, «Ты скоро меня позабудешь» на слова молодой поэтессы Юлии Жадовской,— печальное обращение к любимому существу, полное глубокой любви и покорности перед неизбежным концом, стал новым шагом в развитии вокально-декламационного стиля Глинки.

Мария Ивановна Стунеева-Глинка (1813—?), сестра М. И. Глинки. Портрет работы неизвестного художника

Ольга Ивановна Измайлова-Глинка (1825—1859), младшая сестра композитора. Фотография

Романс «Ты скоро меня позабудешь» на стихи Ю. В. Жадовской. Страница из «Музыкального альбома с карикатурами», составленного А. С. Даргомыжским и Н. А. Степановым

Варшава. Литография

Сельский вид в окрестностях Варшавы. Рисунок И. Пальма (из альбома Глинки)

Романс «Заздравный кубок» на стихи А. С. Пушкина

«Песнь Маргариты» на стихи И. В. Гёте в переводе Э. А. Губера

«Ночь в Мадриде» (Испанская увертюра №2). Титульный лист первого издания

Павел Петрович Дубровский (1812—1882), филолог-славист, писатель. Фотография

Уединенная, творчески сосредоточенная жизнь композитора в зимнем заснеженном Смоленске в конце января 1848 года прекратилась. Прервал ее торжественный обед в честь Глинки, устроенный в зале Дворянского собрания. За ним потянулись многочисленные балы и вечера в домах местных сановников, на которых ему часто доводилось «потешать публику пением и игрою». Неудивительно, что эта «суматошная жизнь» привела Глинку в отчаяние, он решил уехать за границу, но в ожидании паспорта прежде всего спешно уехал в Варшаву.

В польской столице небольшой круг друзей и добрых знакомых встретил Глинку радостно. «У нас гостит дорогой наш земляк М. И. Глинка»,— писал П. П. Дубровский С. П. Шевыреву 26 марта/7 апреля 1848 года.— «Нельзя выразить, как мы восхищаемся здесь его музыкальными произведениями, которые он сам исполняет. Вы слышали его, следовательно, знаете. Теперь он замышляет написать Илью Муромца...» С Дубровским Глинка читал сочинения русских писателей и Шекспира, «приятные вечера» проводил в семействе Коньяр и занимался пением с певицами-любительницами. В квартире на Рымарской улице он завел птиц («Были соловьи, варакушки, горихвостка и другие...»). Вечерами и у Глинки часто собирались знакомые, «затевались танцы... Кроме птиц, летавших в ближайшей комнате за сеткой, в зале бегали два ручных зайца и барабанили иногда по ногам гостей»,— вспоминал Глинка в «Записках».

И все же «приятное житье» его в