Вендари. Книга первая - Виталий Вавикин

Габриэла вышла из машины. Полуденное солнце припекало. Эмилиан спал. Котенок лежал рядом, послушно дожидаясь, когда проснется хозяин. Габриэла приготовила себе обед, приняла душ. Она передвигалась по дому осторожно, стараясь не разбудить Эмилиана. «Я вернусь раньше, чем он проснется», – говорила она себе, хотя подсознательно была готова остаться у шерифа на ночь, если он проявит настойчивость.

– Куда-то собираешься? – спросил Эмилиан. Он вошел в комнату, когда она переодевалась. На ней не было одежды, и она спешно попросила его отвернуться. – Почему?

– Потому что я не хочу, чтобы ты смотрел на меня сейчас.

– Я спрашиваю, почему ты бросаешь меня?

– Я не бросаю тебя.

– Но ты ведь уходишь.

– Нет.

Габриэла заставила себя улыбаться, накинула на плечи халат, отвела Эмилиана в его комнату и уложила в кровать. Он долго не хотел засыпать, словно действительно боялся, что она бросит его. Котенок убежал на улицу, но когда Габриэла на цыпочках выходила из комнаты приемного сына, вернулся, запрыгнул на кровать, замурлыкал. Габриэла оделась, выждала полчаса, убедилась, что Эмилиан крепко спит и только после этого вышла из дома.

Начинался вечер. Габриэла не стала дожидаться, когда приедет шериф, и пошла навстречу. Она уже почти добралась до города, когда увидела его патрульную машину. На этот раз на нем не было формы, но в штатском он показался ей еще более отвратительным. Особенно эта привычка постоянно что-то жевать и сплевывать.

– Называйте меня просто Лари, – попросил шериф, когда они вошли в его дом.

– Тогда я – просто Габриэла.

– Это хорошо, – шериф снова сверкнул своей крысиной улыбкой, провел Габриэлу к столу. Ужин был посредственным, но шериф светился так, словно это было его лучшее кулинарное творение. – Ваш муж хорошо готовил?

Габриэла качнула головой. Шериф снова улыбнулся, открыл бутылку вина. Габриэла выпила целый бокал для смелости. Алкоголь не подействовал. Немота осталась. И напряжение. Шериф, казалось, ничего не замечает. Да и было ли ему дело до ее страхов? Он рассказывал о своей жизни, рассказывал о жизни этого крохотного города. Рассказывал о том, о чем совершенно не хотела знать Габриэла. Ужин и прелюдия затягивались. Один час, другой. Фотоальбомы. Семейные видеозаписи. И все это покрыто синим сигаретным дымом. Габриэле казалось, что шериф курит, не останавливаясь. Она представила его спальню и подумала, будет ли он курить, когда они займутся сексом. Зачем он показывает ей все это и ведет себя так странно, если они в конце все равно займутся сексом? Но секса не было. Когда ужин и разговоры закончились, шериф отвез Габриэлу домой и сказал, что хорошо провел вечер.

– И часть ночи, – сказала Габриэла, вышла из его машины, посмотрела на небо.

– Может быть, когда-нибудь встретимся еще раз? – предложил шериф.

– Может быть, – уклончиво ответила Габриэла.

Она дождалась, когда он уедет, и вошла в дом. Все купленные свечи были зажжены. Габриэла позвала Эмилиана. Он не ответил. Она прошла в его комнату. Мальчик сидел у окна и вглядывался в темную пустынную даль.

– Прости, что задержалась, – сказала Габриэла.

– Я думал, ты меня бросила.

– Я никогда не брошу тебя.

Она увидела белого котенка, которому свернули шею. Эмилиан обернулся, проследил за ее взглядом.

– Я не хотел его убивать.

– Ты был зол на меня?

– Да, – он неожиданно по-детски шмыгнул носом. – Ты сможешь его оживить?

– Нет.

– Плохо, – Эмилиан снова отвернулся к окну.

– Мы можем похоронить его, – осторожно предложила Габриэла. Мальчик не ответил. – Эмилиан?

– Я все еще зол на тебя.

– Почему? Разве я не вернулась?

– Ты веселилась, пока я был здесь один.

– Я не веселилась. Я просто хотела, чтобы у нас не было проблем.

– Чем шериф может помочь нам?

– Ты многого не понимаешь.

– Просто скажи, что тебе было весело с ним.

– Нет.

– Не ври мне! – Эмилиан хотел выбежать из комнаты, увидел мертвого котенка, остановился. В его глазах заблестели слезы. – Он был моим единственным другом. Из-за тебя я убил своего друга! – мальчик взял котенка на руки. – Мы все еще можем похоронить его? – спросил он неожиданно спокойно, почти подавленно.

Они вышли из дома. Слов не было, да слова были и не нужны. Ночь была темной. Габриэла помогла Эмилиану выкопать могилу для котенка. Мальчик снова начал шмыгать носом.

– Если бы я был старше, то мог бы его оживить, – тихо сказал он.

– Не торопись расти, – попросила его Габриэла.

– Но ты ведь не можешь оживить его! – Эмилиан постоял несколько минут, желая проститься с котенком, и сказал, что голоден.

– Хорошо, – Габриэла предложила ему вернуться в дом.

– Здесь, – он обернулся, заглянул ей в глаза, спросил про шерифа. – Ты тоже кормила его?

– Так ты поэтому злишься?

– Отвечай.

– Люди не едят то, что ешь ты.

– Многие люди хотят быть такими, как я.

– Обещаю, что больше не оставлю тебя.

– Ты врешь. Ты уже однажды обманула меня.

– Больше такого не повторится, – Габриэла протянула Эмилиану руки. Он не двинулся с места. – Ну же… Пожалуйста… Давай помиримся.

– Я убил из-за тебя котенка.

– Мы найдем другого.

– Я не хочу другого, – в его глазах снова появились слезы, скатились по щекам. – И я сам не хочу становиться другим.

– Хорошо, – Габриэла ощутила легкий укол вины.

– Но тебе не нравится, какой я.

– Я привыкла.

– Я не хочу, чтобы ты привыкала, я хочу, чтобы ты любила меня!

– Я люблю.

– Ты врешь! Тебе противно, что я не похож на тебя.

– Нет, – чувство вины усилилось. Оно жгло Габриэлу изнутри.

– Тогда почему ты уходишь? Почему не хочешь кормить меня?

– Я хочу, – она спешно стянула с плеч платье, обнажив грудь, снова протянула Эмилиану руки. – Вот. Видишь. Мне не жалко и не противно.

Габриэла смотрела на Эмилиана, не зная, что сказать еще. Он не двигался. Ночь была тихой и безветренной. Габриэла увидела начавшиеся в ее приемном сыне метаморфозы, но заставила себя не закрывать глаза, не отворачиваться.

– Я все сделаю для тебя, – сказала она, прижимая Эмилиана к себе.

Он прокусил ей грудь. Она видела, как острые зубы-иглы проткнули насквозь плоть. Челюсть Эмилиана изменилась, вытянулась. Губы стали тонкими. На мгновение ей показалось, что изменяется не только его лицо, но и тело.

– Видишь, мне не противно, – повторила Габриэла, гладя его по голове.

Он отпрянул от раны, заглянул ей в глаза. Его челюсть вытянулась сильнее. На нечеловеческих губах темнела кровь.

– Можешь укусить меня еще, – сказала Габриэла, заставила себя улыбнуться.

Челюсти сомкнулись. Габриэла ахнула. В какой-то момент ей показалось, что Эмилиан прокусил ей не только грудь, но и грудную клетку, добрался до сердца или других внутренних органов.