К суду истории. О Сталине и сталинизме - Рой Медведев

Из Карелии были выселены или арестованы десятки тысяч лиц финской национальности. Из районов Дальнего Востока были выселены на запад около 300 тысяч корейцев. Из Закавказья выселялись курды, греки, месхи (грузины-мусульмане) ихемшилы (армяне-мусульмане).

В 1943 – 1944 годах по решению Государственного Комитета Обороны СССР началась новая волна выселений некоторых народностей Поволжья и Северного Кавказа. В Сибирь и Северный Казахстан были выселены калмыки, чеченцы, ингуши, карачаевцы и балкарцы. Их национальная автономия ликвидировалась, их имущество конфисковывалось.

Один из моих друзей, М. Н. Авербах, отдыхая в августе 1949 года в санатории «Армхи» в горах Чечено-Ингушетии (в то время этот район был присоединен к Грузии), обратил внимание на расположенный по склону горы Столовой совершенно безлюдный и полуразрушенный аул, в котором не было ни одного жителя. Через несколько дней, познакомившись с отдыхавшим в этом же санатории полковником милиции из Свердловска, мой друг выслушал и записал следующий откровенный рассказ: «Нас собрали в кабинете Берии в конце июля 1943 года. Подчеркнув абсолютную секретность совещания, нам рассказали о готовящейся операции и сформулировали конкретные задания. Каждый из нас в форме армейского командира должен был вместе с воинской частью расположиться вблизи заранее намеченного и указанного нам аула. Мы должны были установить дружеские отношения с жителями аула, задабривая их лестью и подарками, войти в близкие отношения с влиятельными лицами аула, проявляя подчеркнутое уважение к их обычаям, образу жизни, стать, короче говоря, им кунаками и дать возможность привыкнуть к стоящим рядом красноармейцам. Чеченцы в большинстве своем хорошо понимали по-русски, но нам тем не менее преподали основы их языка и рассказали об их обычаях, привычках и т. д. Все они были мусульманами, у них сохранилось многоженство, и женщины были поэтому неактивной, недеятельной средой. За полгода, которые мы, офицеры, должны были прожить среди них, мы должны были хорошо их изучить и тайно от них составить точные посемейные списки, узнав, где находятся отсутствующие члены семьи, и подготовить обстановку для торжественного празднования очередного Дня Красной Армии, на которое пригласить всех мужчин данного аула. Мы говорили, что в этот день будут отмечаться великие заслуги чеченского народа в борьбе с немецкими захватчиками, будут раздаваться награды, грамоты Верховного командования и т. д. Выполняя это задание, мы прожили в аулах, а я как раз в том, который мы с вами видим отсюда, полгода, подготовили и торжество в День Красной Армии. 23 февраля 1944 г. в 8 часов утра собрались на торжественное заседание. Выбрали президиум, в который вошли ничего не подозревающие представители местных Советов, начальники районных отделов НКВД и вся местная знать, выбрали в почетный президиум все Политбюро во главе с товарищем Сталиным. Председательствовал на собрании представитель армии, т. е. я. Приступили к речам, к наградам, к выступлению участников войны; на собрании были, естественно, только мужчины, ведь дело происходило в мусульманской Чечне.

Ровно в 10 часов я поднялся, достал из бокового кармана кителя запечатанный конверт, сломал сургучные печати и, объявив, что прочту Указ Президиума Верховного Совета СССР, прочел его ошеломленному собранию. В указе говорилось, что чеченцы и ингуши изменили во время войны Родине, помогали фашистам и т. д., а посему подлежат высылке.

– Сопротивление и попытки к бегству бесполезны, – добавил я, – здание клуба окружено, – и, обратившись к сидевшему рядом со мной начальнику НКВД и его заместителю, приказал: – Именем партии! Оружие на стол!

В зале поднялась невообразимая кутерьма. Люди бросились к дверям, к окнам, но натолкнулись на выставленные вперед пулеметы и автоматы. За время торжественного заседания воинская часть окружила клуб несколькими рядами сплошного оцепления. И представьте себе, никакого действенного сопротивления мы не встретили, хотя все присутствующие, одетые по-праздничному, имели при себе кинжалы. Мы очень легко обезоружили всех и небольшими группами, под усиленным конвоем повели на ближайшую железнодорожную станцию, где заблаговременно были приготовлены эшелоны товарных вагонов, оборудованных для перевозки этапов.

А в то время, как мы управлялись с мужчинами, другие люди брали и уводили оставшихся без руководства женщин и детей. Их тоже грузили, но не на той же, что мужчин, станции, в товарные вагоны и отправляли эшелон за эшелоном – в Казахстан. Некоторые женщины оказали сопротивление. Они не давали к себе прикоснуться. Одна метнула кинжал и убила одного из солдат, в двух других случаях солдаты были ранены. После того, как увели людей, согнали и увезли заранее переписанный скот и вещи».

В Чечено-Ингушетии этой жестокой операцией руководил генерал НКВД И. Серов, а общее руководство по всему Кавказу осуществлял сам Л. Берия. В мае 1944 года вскоре после освобождения Крыма от немецкой оккупации была предпринята такая же грандиозная по масштабам карательная операция и в Крыму. В течение трех дней с 17 по 19 мая из Крыма было депортировано все татарское население. Им дали на сборы всего полчаса и разрешили взять с собой лишь то, что можно было унести в руках. А иногда не разрешали и этого. Крымских татар выселяли в Среднюю Азию, а также в Казахстан и на Урал.

В переполненных товарных вагонах женщин, детей, стариков везли неделями на Восток. Десятки тысяч людей гибли в дороге от голода, жажды и болезней. Автору данной книги пришлось случайно видеть в Тбилиси эшелон с выселяемыми из Грузии кочевниками-курдами. Грязные товарные вагоны были почти до отказа набиты женщинами и детьми, большинство из них причитали и плакали. Крымская татарка Тензила Ибрагимова писала в одном из своих заявлений: «Нас выселили из Фрейдорфского района из деревни Аджиатман 18 мая 1944 года. Выселение происходило очень жестоко. В три часа утра, когда дети еще спали, вошли солдаты и потребовали, чтобы мы за пять минут собрались и вышли из дома. Нам не разрешали брать с собой ни вещи, ни продукты. С нами так грубо обращались, что мы думали, что нас на расстрел ведут. Выгнав из деревни, нас продержали голодными целые сутки; голодали, но из дома ничего не разрешили брать. Стоял сплошной плач голодных детей. Муж сражался на фронте. Я была с тремя детьми. Наконец-то нас погрузили в автомашины и повезли в Евпаторию. А оттуда погрузили в товарные вагоны, битком набитые, как скот. Везли нас 24 дня в Самаркандскую область, на станцию Зербулак, оттуда вывезли в Хатырчинский район, в колхоз "Правда"...» [763]

Из-за бесчеловечных условий этапа погибли десятки тысяч людей. Еще сотни тысяч погибли от голода и болезней, оказавшись в условиях войны в малонаселенных и необжитых районах Казахстана, Средней Азии, Урала и Сибири. Так, например, крымские татары потеряли около 50% численности своего народа, в основном стариков и детей. «Из нашей деревни, – свидетельствовала та же Т. Ибрагимова, – вывезли 30 семей, из которых осталось в живых неполных 5 семей... Моя племянница с восемью детьми была выслана с нами, а муж ее с первых дней войны в Советской Армии, там и погиб. А его семья погибла в Узбекистане голодной смертью. Только одна девочка по имени Пэра осталась в живых, но от перенесенного ужаса и голода стала калекой... Наши мужья были на фронте, и некому было хоронить умерших, и часто трупы лежали несколько суток там, где были живые» [764] .

Трудно подсчитать общее число жертв этих «наказаний народов». Можно предположить, что общее число выселенных в годы войны по национальному признаку людей составляло 4 – 5 миллионов человек, из которых не менее трети погибло во время ссылки и этапов. Представители всех перечисленных выше народностей изгонялись из действующей армии, несмотря на награды и заслуги. Многие из этих солдат и офицеров работали сначала в строительных батальонах, а затем и их высылали на восток и юг – к их семьям [765] .

Выселенные народы располагались в новых для них районах чаще всего не компактными группами, а в разных областях, далеко друг от друга. Национальные театры, издательства, национальные газеты, книги, школы ликвидировались. Нормальная национальная жизнь и культура разрушались, и была создана угроза полного исчезновения этих народностей с их обычаями и языком. В местах ссылки они были лишены элементарных прав, в спецпоселениях был введен жестокий комендантский режим с обязательной двухразовой подпиской в месяц всего взрослого населения, включая и воинов, вернувшихся из Советской Армии, а также коммунистов, которым (еще один парадокс сталинских времен) сохранили партийные билеты, если не было повода исключить их из партии. Выезжая на партийную конференцию или собрание, член партии должен был получить разрешение у коменданта спецпоселения.

По существу это был геноцид, который помимо ничем не восполнимых потерь в людях, а также огромного морального и политического ущерба, последствия которого ощущаются во многих регионах нашей страны до сих пор, нанес огромный экономический ущерб тем районам страны, где проживали ранее опальные народы.