В эфирной полумгле - Андрей Кокоулин

Соверен завел руку под холодную, твердую спину. Анна стукнула зубами около уха. Волосы полезли в лицо.

— Вместе! — крикнул Коулмен.

Они потянули.

С хрустом, с треском отвалилась сетка, часть платья клочьями застыла между узких прутьев. Они придержали Анну на весу, затем стали заводить на боковую стенку саркофага. Треснул, распадаясь по шву, подол. Изогнулась и высвободилась нога.

— На себя, — сказал Коулмен.

Соверен принял тело Анны на грудь, на плечо. Она была тяжелая и слабо подергивалась. Дыхания Соверен не слышал. Владелец «Эфирных механизмов» в это время занимался пяткой второй ноги.

— Тяните, — сказал он спустя полминуты.

Соверен перехватил Анну и медленно стал спускать ее на пол. Пальцы девушки уцепились за край саркофага.

— Отпусти, — попросил Соверен. — Анна, это я.

Анна повернула голову и ухватила зубами его за щеку.

— Нельзя! — крикнул Коулмен, и челюсти разжались.

Он поймал Анну за ноги.

— Что с ней? — спросил Соверен, морщась от короткой болевой вспышки.

— Остаточное. Это пройдет. Почти рефлекс. У всех мертвецов так.

— Вы не лжете мне?

— А какой смысл мне вам лгать? — осклабился Коулмен и кивнул на проем за спиной Соверена. — Потащили?

— Погодите, — Соверен, осторожно опустив Анну, потер ладони о бедра. — Все, я готов.

Он подхватил ее снова. Анна молча смотрела на него снизу. В глазах ее жил странный интерес. Казалось, она следит за его губами.

Они одолели ступеньки и по мосткам перебрались через буханье поршней и облака пара. Охранники следовали за ними, как приклеенные.

— Так, стоп, я устал, — сказал Коулмен, привалившись к стене у лестницы из подвала.

Дышал он тяжело, и вид у него был растрепанный и усталый.

— Она оттает? — спросил Соверен, присев на ступеньку.

— А как же? Надо только протопить комнату. Вернется подвижность конечностей, подвижность лицевых мышц, зачешете волосы… И она станет вашей любимой Анной. Будет вам повиноваться и слушаться.

Соверен потер щеку, кровь слегка измазала пальцы.

— Прокусила.

— Ерунда. Ну, еще немного, — поднялся Коулмен.

Дверь в комнату в левом крыле была предусмотрительно открыта, кровать белела свежими простынями, на столике стояла низкая ваза с флоксами. В окно с подвязанными по бокам шторами лился солнечный свет, непривычный, яркий.

— Испортите кровать, — помедлив, сказал Коулмен.

— Не важно.

Соверен первым опустил Анну. Она была бледно-синяя на свету, беспомощная и жалкая. Милая. Родная. С оборванной губой и вывернутыми пальцами на левой руке. Где-то проступала прозелень, кожа на плече висела лохмотьями. Замечательное воздушное платье, в котором ее клали в саркофаг выглядело грязной тряпкой-оборвышем, не всякий и в Догсайд надел бы.

— Бог мой! — сказал кто-то.

Соверен обернулся — старый слуга глядел на мелкой дрожью заходящуюся Анну расширившимися от ужаса глазами.

— Эмерс! Эмерс, — сказал ему Соверен, — надо растопить камин.

— Что?

— Камин.

Эмерс кивнул и вышел, проскользнув мимо телохранителей Коулмена.

— Фу! — выдохнул владелец «Эфирных механизмов». — Заставили вы меня поработать, мистер Стекпол. Думаю, теперь я вправе требовать хорошо поработать на меня. У вас есть какие-нибудь результаты?

Соверен не сразу уловил суть вопроса, Анна занимала его больше. Простыни под ней начинали медленно темнеть.

— Результаты? Район Неттмор, Жефр там, — сказал он. — Определеннее скажу сегодня.

— Ну, я на вас надеюсь.

Коулмен похлопал его по плечу, повернулся на каблуках, осматривая комнату, и шагнул в коридор. Соверен опустился на край постели.

— Анна…

Девушка хрипела. Взгляд ее бродил под потолком. Солнечный свет делал ее кожу пятнистой.

— Дьявол! — Соверен вскочил и задернул шторы.

Так стало лучше. Он приложил ладонь ко лбу Анны. Лоб был ледяной. Господи, подумалось ему, как мне не хочется оставлять тебя одну!

— Эмерс!

Старый слуга появился с охапкой поленьев и ссыпал ее в камин.

— Да, сэр.

— Пусть сестры Фрауч приглядят за Анной, — сказал Соверен, поднимаясь.

— Боюсь, сэр, это будет выше их сил, — Эмерс присел и принялся складывать поленья. — Они видели миссис мертвой.

Соверен с трудом оторвал взгляд от Анны.

— А ты? Ты тоже ее боишься?

— У вас щека прокушена, сэр.

— Ясно, — Соверен сжал губы. — Я напишу записку доктору Мортимеру. Думаю, он не откажется понаблюдать свою бывшую пациентку.

— Как знаете, сэр, — Эмерс чиркнул спичками. — Но я бы связал ее от греха.

— Что ты несешь?! — разъярился Соверен.

В кабинете он еще долго мерил шагами расстояние от окна до двери, выдумывая Эмерсу наказание, в отместку ему и здесь задернул штору, запалил свечу и, немного успокоившись, сел писать записку доктору.

«Дорогой Абрахам! Вы, наверное, в курсе последних опытов по применению эфира. У меня появилась возможность оживить мою Анну с его помощью. Если вы согласны понаблюдать ее в этот период, буду вам очень признателен. Ваш Джеймс С. Стекпол».

Записку он вложил в конверт, а конверт спрятал во внутренний карман сюртука. Собирался самостоятельно, решив не звать слугу, проверил «адамс», взял остатки мелочи из бюро. До Тиботи-стрит, так и быть, можно прогуляться пешком.

Он вышел из особняка, мимоходом кивнув пожилым сестрам Фрауч, натирающим полы в дальнем конце.

Конечно, Анну придется каждый день питать эфиром, но он справится. А средств у него хватит. Он видел эфирные магазины.

Солнце разошлось не на шутку, и даже промышленные дымы, застилающие Престмут, были ему нипочем. Соверен подумал, что это добрый знак. Он легко отшагал полмили до первых домов, прокручивая в голове карту, показанную Мастифом в редакции «Хроник». Все-таки странная дуга получалась из мест убийств. Словно убийцу, Жефра, тянуло к Хайгейтским холмам и эфироизвлекательной машине. Неспроста, нет.

На Пенни-лейн Соверен зашел в отделение Королевской почтовой службы, опечатал конверт и нанял мальчишку-посыльного, который пообещал доставить записку в течение часа. Затем Соверен почтил своим вниманием отделение Колониального банка и снял со счета двадцать пять фунтов. Управляющий выдал сумму сам, не скупясь на слова, какой мистер Стекпол во всех отношениях замечательный клиент. Если что, банк всегда, в любое время, и даже любой кредит, в разумных, конечно, пределах.

Соверен улыбался, но думал об Анне. Ей нужны будут мази, какие-то лекарства, возможно, хороший хирург. И платья, да, платья.

В кэбе Соверен проехал через центр города, через площадь Фаланг, мимо здания парламента, Королевских казарм и часовой башни, полюбовался шпилями Вестфальского собора и приказал остановить в районе Лонг-Энда.