Одиссея. Новый стихотворный перевод Аркадия Казанского - Гомер

Стал тогда в бедах стойкий вот так размышлять Одиссей, —

Скорбью взятый, сказал он великому сердцу устало: {355}

«Горе! Новую ль хитрость замыслив, богиня пока

Гибель гонит ко мне, мне советуя плот мой оставить?

Нет, того не исполню; не близок ещё для броска

Брег земли, где, – сказала она, – мне спасение будет.

Ждать намерен Судьбы, подо мной невредимо пока {360}

Судно утлое; шипом надёжным там связаны брусья;

С бурей бьюсь до тех пор, и с него не сойду я и впредь.

Но как скоро волненье свирепое плот мой разрушит,

Брошусь вплавь, – я иных сам теперь не придумаю средств».

Той порой как рассудком и сердцем он поколебался, {365}

Поднял бездны волну Посейдон, потрясающий твердь, —

Гору страшную, тяжкую, тёмную; сильно попала

На него, – как от быстрого вихря соломы овин,

Хоть окученный, весь разлетается, вдруг разорвало, —

От волны разошлись брусья все. Одиссеем один {370}

Пойман был, им, как конь, убежавший на волю, оседлан.

Сняв богиней Калипсою данное платье, сидит,

Обмотав грудь свою, покрывалом чудесным одетый,

Руки вытянул, плыть изготовясь; отважно, как спрут,

Прыгнул в волны. Могучий земли колебатель при этом {375}

Виде чёрной, кудрявой тряхнул головой: «Теперь тут

Морем бурным поплавай, дружок, на свободе немного;

Люди, милые богу, тебя благосклонно не ждут, —

Будет так! Не останешься мной недоволен, как богом!» —

Так промолвив, умчался, погнав длинногривых коней {380}

В Эгу, где обитал в домах светлых, высоких чертогах.

Дочке Дия, Афине тут мысль пробудилась добрей, —

Повелела всем ветрам, дорогу для них заграждавшим,

Успокоясь, умолкнуть; и мог среди них лишь Борей

Выть, свирепствовать, – волны ж сама укрощала. Бежавший, {385}

Вёсла любящих, богу родны, феакийцев достиг

Одиссей, словно боги, и Смерти и Кер избежавши.

Так два дня и две ночи повсюду шумящим носим

Морем; гибель не раз неизбежной казалась; на третий

Появилась вдруг днём лазурь неба Зарёю над ним, {390}

Успокоилась буря, и на море всё просветлело,

Смолк и ветер. И поднятый кверху волной, он вперёд

Глянул быстро, и сразу увидел он близкую землю.

Несказанною радостью детям спасенье придёт

Жизни папы, сражённого тяжким недугом, всех смертных {395}

Истребившим; злой демон, к нему прикоснувшись, уйдёт,

Вышлет к радости им исцелённого волей бессмертных, —

Одиссей был обрадован берегом, леса стеной, —

Плыл быстрей он, ступить торопился на твёрдую землю,

От неё на таком расстояньи, в каком еле свой {400}

Внятен голос, он шум бурунов между скалами слышал;

Волны пенились, выли, свирепо на берег крутой

С моря бросясь, и был он солёною пеной облитый;

Нету пристани там, ни залива, ни меленьких луж,

Круто берег вздымался; торчали утёсы и рифы. {405}

Одиссей ужаснулся, дрожало и сердце к тому ж;

Скорбью взятый, могучему духу сказал он сердито:

«Горе! Что мне дозволил увидеть нежданную сушь

Зевс? Зачем до неё, пересиливши море, достиг я?

Остров с моря, я вижу, везде недоступен, прости; {410}

Рифы острые всюду; кругом расшибаются дико

Волны, острой стеной воздвигается берег в пути;

Глубоко рядом море, нет места, где было б надёжной

Тверди, чтоб опереться, от гибели верной уйти.

Коль пристать попытаюсь, то буду волною хорошей {415}

Схвачен, брошен на камни зубчатые, тратя назло

Силы; если кругом поплыву, чтоб узнать, не найдётся ль

Где-то берег отлогий иль пристань, чтоб снова свезло, —

Бурей моря я буду похищен, чтоб рыбой набитым

Морем тут, вопиющего жалобно вдаль унесло, {420}

Иль чтоб демон враждебный, какого из чуд, Амфитритой

В море спрятанных, мне на погибель из бездны приплыл, —

Знаю, против меня колебатель земли, бог сердитый».

Той порой, как рассудком и духом он так рассудил,

Злой волною его на утёсистый берег помчало; {425}

Тело б всё изорвалось, и кости бы бог сокрушил,

Коль богинею светлой Афиной наставлен держаться

Не был; быстро за ближний схватился утёс; весь дрожа,

Ждал, со стоном на камне вися, чтоб волна пробежала

Мимо; та пробежала, грозя на возврате сорвать, {430}

И с утёса отбросила в тёмное море со всхлипом.

Коль коралла из ложа ветвистого силою рвать,

Много камня крупинок прилипнет к неровным полипам

Резким; так прилепилась лоскутьями кожа, где сгиб

Одиссеевых рук; поглощённый волною великой {435}

В бездне моря, судьбе вопреки, неизбежно б погиб,

Но отважность богиня Афина в душе отыскала.

Из волны, устремившейся прямо на камни, от рыб

Плыл он в сторону, взором исследуя землю, – искал же

Где-то берег отлогий иль мелкое место с косой. {440}

Вдруг увидел себя перед устьем реки он зеркальной.

И удобным то место ему показалось, – покой,

Нет камней острых; всюду от ветра являлась защита.

Сразу к богу реки обратился с молитвой такой:

«Кто б ты ни был, могучий, к тебе, столь желанному, ныне {445}

Прибегаю, спасаясь угроз Посейдоновых тайн.

И бессмертные ведь благосклонно внимают молитвам,

Бедам странника, кто бы он ни был, когда виден край;

Мне, потока колена объявшему, много невольных

Бед стерпевшему, сжалься, могучий, защиту подай!» – {450}

Так молился. И бог, укротив свой поток, успокоил

Волны, на море тишь наведя; перед ним же открыл

Устье рек. Тут под ним подкосились колени; безвольны

Руки мощные, – в море и сердце всё исколотил;

Вспухло тело его; ещё носом и ртом извергавший {455}

Воды моря, он пал, наконец, бездыханный, без сил

И без памяти в землю, все чувства свои потерявший.

Напоследок, когда возвратились лишь память, щадя,

Покрывало с груди он, богинею данное, снявши,

Бросил быстро в широкую реку, где в море войдя, {460}

Быстро ткань поплыла по теченью; там Ино немедля

В руки всё приняла. Чуть живой, от реки отойдя,

Пал в тростник и на землю; её целовал он, колеблясь;

Скорбью взятый, сказал он отважному духу нужду:

«Горе мне! Что стерпеть мне ещё, предназначено небом! {465}

Коль на бреге потока бессонную ночь проведу,

Утром иней, и хладный туман, от воды что возникнет,

Там меня, уж последних лишённого сил, изведут, —

Ведь пронзительным холодом веет с реки утром тихим.

Если там, на пригорке, под кровом тенистых ветвей, {470}

Под кустом я засну, то конечно, туда не проникнет

Холод ночи; меня исцелит миротворный скорей

Сон; страшусь, – не достаться бы хищным зверям ненароком», —

Размышлял он; ему, наконец, показалось верней

Выбрать лучшее; в лес он пошёл, от реки недалёко {475}

Росший в поле открытом. Он там по сплетённым ветвям

Выбирает оливы; одна вся в плодах, на другой же

Нет; и в сень их проникнуть не мог ни холодный с утра,

Смрадом дышащий ветр, Гелиос также, знойно сверкая;

Даже дождь не пронзал их ветвистого свода, так там {480}

Густо всё сплетено. Одиссей, угнездившись под краем,

Лёг, вперёд для себя приготовив руками под ней

Ложе мягкое листьев опавших, которых такая

Груда там, что и двое, и трое могли б поскорей

Зимней бурей там скрыться, как сильно б она ни шумела. {485}

Груду видя, обрадован сказочно был Одиссей,

И совсем закопался в слежавшихся листьях на время.

Так в золе головню, не угасшую, пахарь хранит

В поле, дальше от места жилого, где пламени семя

Сохранившись от злого огня, безопасно лежит. {490}

Одиссей, под листами зарывшись, согрелся, и очи

Тут дремотой Афина закрыла ему, чтобы жизнь

Возвратила усталые силы. Заснул непорочно.

ΟΔΥΣΣΕΙΑΣ Ζ

Песнь шестая

Пока Одиссей, спасшийся из бурного моря, спит в лесу, богиня Афина пошла в город феакийцев, живших раньше в Гипересии, по соседству с циклопами, но потом их царь Навсифой увёл от буйного народа, поселившись в Схерии. Афина является царевне Навсикае, дочери царя феакийцев Алкиноя, сына Навсифоя, приняв образ её подруги, дочери морехода Диманта, во сне побуждает царевну отправиться на реку, стирать бельё с подругами и рабынями. Юная Навсикая просит у отца повозку, собирает грязное бельё, и отправляется стирать бельё на реку. Выстирав всё, девушки затевают игры на берегу. Шум игры будит Одиссея, он выходит, нагой, чуть прикрывшись, из леса, являясь перед Навсикаей, подруги которой разбегаются.

Навсикая выслушивает его, просит вымыться, дав одежду, после чего Одиссей выходит перед Навсикаей, как молодой бог. Навсикая кормит Одиссея, предлагает следовать за нею в город. Одиссей изумлён прекрасным городом, кораблями царя Алкиноя. Навсикая предлагает Одиссею подождать, пока она доберётся до дома, – пусть никто не узнает, что царевна привела с собой чужеземца, а то подумают что-то неприличное о ней; затем советует Одиссею самостоятельно следовать к царю, но прежде он должен подойти к супруге царя, царице Арете. Одиссей молится богине Афине, прося помощи в этом предприятии.