Над пропастью юности (СИ) - "Paper Doll"

Их отношения напоминали хитросплетенный узел, что Фрея не была способна развязать, даже если бы Джеймс попытался ей помочь. Её решением было оставить всё, как есть, пустив жизнь на самотек. Не пытаться кого-либо в чем-небудь убедить, чтобы не терять веры в чувства самому. Не внимать, игнорировать, забыть и просто жить, как это делали люди до них и будут делать после, словно ничего другого не остаеться. Всё, что было в прошлом, напрямую их не касалось, поэтому исправить этого уже также никто не был способен. Любые попытки что-либо изменить были заведомо тщетными, поэтому Фрея решила даже не пытаться. Наименьший путь к сопротивлению, это его отстутвие.

Она убеждала себя, что боялась сорванной с цепи миссис Кромфорд или молчаливого осуждения в застыгшем навеки лице Оливера, но больше всего страшилась самой себя. Эмоции и чувства брали над ней вверх. Она не умела контролировать их, что было большим недостатком. Поэтому теперь ей нужен был всего лишь покой, в чем было стыдно признаться подруге. Уйти на дно, спрятаться, исчезнуть, раствориться, забыться на некоторое время, чтобы не видеть и не знать всего, что ещё может однажды произойти или наблюдать за последствиями того, что уже случилось. Фрея хотела выпустить страх из подсознания и растворить в себе, вместо того чтобы медленно и мучительно томиться в нем, как делала последнее время. Намеревалась избежать реальности, что выдавалось невозможным. По крайней мере, ничто не стоило ей попытаться.

— Что на счет тебя? — Фрея решила сменить направление их беседы, что становилась всё более напряжной.

— Что насчет меня? — Алисса замялась, что было заметно. В тоне поубавилось привычной решительности. Столь незатейливый вопрос быстро выбил девушку из колеи.

— У тебя не было никаких проблем после произошедшего? У нас совсем не было времени поговорить об этом, — особенно учитывая, что Алисса вернулась обратно слишком поздно, да и к тому же не на шутку расстроеная. Кроме того у них не оставалось времени для полуночных разговоров, когда Фрею тошнило.

— Мы с Дунканом немного повздорили, но уже всё в порядке. К утру он остыл, — Алисса нерешительно улыбнулась, растянув уголки рта. Фрея нахмурилась в ответ. Подозрение вызывала не размолвка с Дунканом, что была вполне очевидной, ведь девушка поступила вопреки его предупреждению ничего не делать, а всплывшие в памяти слова профессора, которого Фрея перехватила. Он предупредил, что у Алиссы будут проблемы. Не было повода сомневаться, что он не позаботиться об этом лично.

— Очень рада за вас, но я имела в виду другое. С тобой не связывался кто-либо из администрации? — спросила удивленно и в то же время с напускным волнением.

— Завтра должна состояться встреча с ректором, — на выдохе произнесла Алисса. Она плохо врала, а потому даже не пыталась. По крайней мере, не Фрее. — Не думаю, что они могут меня отчислить из-за такого сущего пустяка, — в её голосе не было уверенности. Алисса безразлично махнула рукой, но Фрея не могла не заметить, что девушку это заметно напрягало. — Всё будет в порядке, — вторила с напускной безмятежностью, когда обе на самом деле знали, что положение её дел слишком далеко от того, чтобы быть в порядке.

Фрея не стала делиться с подругой плохим предчувствием или пугать предупреждением профессора, брошенным намеренно, чтобы напугать их. Тем не менее, много думала об этом, словно нарочно, только бы не занимать голову мыслями об Оливере и приближающихся похоронах, где ей стоило быть, но чему она с таким усердием противилась.

Невольно предположила, что отец должен был узнать о смерти Оливера. Почему-то даже была уверена, то это заставит его забыть о старой обиде и написать ей письмо, отправить телеграмму или позвонить, но он продолжал отравлять дочери жизнь своим упрямым молчанием, что угнетало не меньше остального.

Тем вечером она говорила по телефону с Джеймсом, который ненавязчиво просил её приехать. Обещал забрать с вокзала, поселиться в одном гостинничном номере или смежном, если ей так было удобнее, и быть всё время рядом, покуда в этом нуждались оба. Джеймс не мог признаться, что скучал за ней, но Фрея поняла это и без слов, что были лишними. Отвечала парню сдержанно, будто кто стоял рядом и подслушивал, отчего была защищена в квартире парней.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Как там твоя мать? — спросила посреди разговора.

— В истерике. Вряд ли от неё можно было ожидать другого, — хмыкнул парень, будто они говорили о чем-то пустяковом, не стоящем внимания. — Сходу набросилась на меня и начала во всем винить. И слова не дала сказать. Я сейчас в гостиннице, — он сделал глубокую затяжку. Прикрыв глаза, Фрея сумела почувствовать уже знакомый запах.

— Твой отец всё так же спокоен?

— Я бы не сказал, что он и доселе был спокоен. Скорее, сдержан. Это для него более привычно, — его тон стал знакомо безмятежным, пока Джеймс обреченно не вздохнул. — Не пытайся сбить меня с толку.

— Я и не пытаюсь, — Фрея опустила глаза вниз, глупо наматывая телефонный провод на палец. — Ладно, может быть, немного, но… Я ничего не могу с собой сделать. Я ничего не могу.

— Как ты себя чувствуешь? — он вздохнул.

— Теперь ты пытаешься перевести тему? — на лице появилась уставшая улыбка.

— Ты не оставляешь мне выбора, — почему-то ей представилось, что он стегнул плечима. — Я не намерен снова убеждать тебя или уговарить делать что-либо против твоей воли. Ты вправе решать за себя, но… Фрея, хочешь ты того или нет, я должен поговорить с твоим отцом.

— Джеймс, — в её голосе появился упрек, что тисками сдавливал горло. — Пожалуйста, не делай этого без меня. Он не захочет тебя даже слушать…

— Подожди, пожалуйста, — перебил её на полуслове, прежде чем положил трубку на тумбочку и подошел к двери, в которую кто-то настойчиво стучал. Фрея нахмурилась в попытке прислушаться к эху голосов на той стороне, но это было тщетно. Она лишь сумела распознать, что это была женщина. Голос у неё был тихий, но строгий. — Жду тебя в Лондоне. Как можно скорее, — бегло произнес Джеймс, прежде чем бросил трубку. Она даже не успела понять, что произошло, так быстро всё изменилось. Оставшись взволнованной, положила телефонную трубку на место, вернувшись к друзьям, которые собрались на кухне.

Напряжение между Дунканом и Алиссой, казалось, электризовало воздух, что держал всех в оцепенении. Фрея старалась тому не внимать, поскольку была озадачена многим другим. Оливер, Джеймс, отец — её мысли были обращены к каждому из них, но ни в одной девушка не находила утешения. Беспокоившая с утра мысль о беременности не оставила в голове и следа, когда действительность подкидала новые причины для беспокойства и тревожности, что оказались главной причиной её тошноты и головокружения, что мучали накануне.

Разговор всех троих выдавался натянутым и сухим. Фрея должна была чувствовать себя лишней, но ей было не до того. Ловила краем уха обрывки фраз и кротко отвечала только потому, что так было заведено в правилах ведения разговоров, даже столь напряженных, как этот.

Перед сном они тоже немного болтали. На несколько часов в их комнате задержалась Рейчел, которая сперва делилась местными слухами, попутно распрашивая Фрею о приезде мистера Кромфорда, затем начала причитать о смерти Оливера и даже жалела потерявшего брата Джеймса, пока всё не свелось к обсуждению выходки в библиотеке, что рассердило Алиссу. Она упрямо не хотела того обсуждать, что позволило Фрее понять — последствия волновали подругу больше, чем она хотела дать остальным знать об этом. Алисса, должно быть, догадывалась, что её отчислят. Об этом подозревал и Дункан. Наверняка это знала Фрея.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Стоило Рейчел с показной обиженностью покинуть их, как Алисса отвернулась к стене и тихо попросила выключить свет. Фрея не стала нарушать её покой вопросами, что лишь излишне разнервничали бы подругу. Тем не менее, она хотела как-небудь ей помочь, хоть и отчаянно не понимала, как именно. Ради неё Алисса отважилась отстричь волосы, что было отчаянным, но в то же время смелым шагом, что оставил в памяти Фреи теплое воспоминание. Для неё это многое значило. И теперь она хотела отплатить Алиссе не меньшим.