Выброшенный в другой мир. Дилогия - Ищенко Владимирович

   (*претор -- должность по рангу на одну ступень ниже консульской).

   Такое доверие надо было оправдать. В империи должности консула лишали только вместе с головой. Кому много дано, с того много и спрашивали. Лаций прибыл на место службы в начале зимы и сразу рьяно взялся за исполнение своего плана. Если в этом году случится набег, для подготовки к нему было всего четыре месяца.*

   (*Предки народов четырех королевств заимствовали календарь у своих соседей, которые позднее вошли в состав империи, поэтому он у всех был единый).

   Главным для молодого командующего было подготовить кавалерию. По его чертежам срочно делалась броня, защищающая от стрел всю переднюю часть тела лошади. Она представляла собой сложный кожаный чехол с вырезами для глаз, ушей и храпа животного и с разрезами в нижней части, позволявшими лошади идти рысью. По всей поверхности кожи оружейники крепили железные пластины. Все это изнутри прокладывалось мягкой тканью, чтобы впитывать пот и не натирать лошадям шкуры. Лаций не мог обеспечить защитой всю кавалерию, но в этом не было необходимости. Достаточно прикрыть тех, кто пойдет в первых рядах. Когда разведка сообщила о появлении многочисленного отряда кочевников, консул совершил благодарственный молебен у походного алтаря и вывел навстречу врагу два легиона. Все кочевники были прекрасными лучниками, и выставлять против них одну пехоту было явной дуростью. Достаточно многочисленные конные стрелки могли издали перебить легионы, легко уходя от прямого столкновения, а оружие и доспехи, снятые с мертвых тел, составили бы богатую добычу.

   Легионы, растянувшись цепью, стали на пути движения врага, связав его боем, в то время как восемь тысяч всадников скрытно вышли в степь и зашли в тыл степному войску. Пока охваченные азартом добычи кочевники обстреливали укрывшихся за щитами легионеров, кавалерия Лация ударила по ним с тыла. В обычной ситуации такой маневр был бы самоубийственным: любой из степных воинов очень точно и быстро стрелял из лука, причем на большую дистанцию, чем имперские лучники. Всадники были хорошо укрыты доспехами, но из-за открытости лошадей приблизиться к степному войску не удалось бы из-за препятствия в виде вала из лошадиных трупов, поэтому кочевники поначалу не очень обеспокоились появлением в своем тылу кавалерии неприятеля. Часть лучников начала обстреливать мчащихся всадников, но, к их удивлению, упали единицы. Больше кочевники ничего предпринять не успели: страшный удар набравшей скорость тяжелой кавалерии опрокинул передние ряды. Легкая пика кочевника или сабля не защита от тяжелого копья. Лишившись копий, кавалеристы взялись за мечи и погнали впавших в панику степных воинов на копья легионеров. Главное оружие кочевников - луки - оказалось бесполезным. Не понеся больших потерь, имперские легионы и кавалерия вырезали двадцать пять тысяч своих врагов. В этой битве получил ранение в руку легат Ролон Марцел, что позволило отправить его на лечение в Алатан, а заодно передать императору письмо Лация о будущей военной компании. Сам он не мог в то время оставить Мирию. Только тогда, когда посланная в степь разведка не обнаружила на пять дней пути ничего, кроме спешно брошенных кочевий, и все войска были разведены по крепостям, а ему пришло повеление императора срочно прибыть в столицу, консул смог передать все дела заместителю и в сопровождении своей личной алы направиться в Сорму.

   До Алатана пришлось добираться семь дней. Ехали не спеша, два раза в день устраивая привалы в удобных местах. В пути часто удавалось подстрелить несколько куропаток, которые вносили приятное разнообразие в походный рацион Лация. Можно было с куда большим комфортом ехать по северному имперскому тракту, ночуя на придорожных постоялых дворах и гостевых дворах встречных городов, но для этого надо было делать крюк почти в сотню миль* по холмистому бездорожью Ларнии**.

   (*имперская миля равна примерно 700 метрам, **Ларния - провинция, граничащая с провинцией Сорма).

   Было еще одно преимущество такого путешествия: оно избавляло Лация от множества официальных визитов, которые пришлось бы делать в силу его положения. К тому же у него, как и у большинства его спутников, все здесь вызывало приятные воспоминания об учебных походах, в которые они ходили с друзьями в старших классах гимнасия, или об охотничьих выездах, часто устраиваемых в семьях патрициев и просто состоятельных граждан Сормы.

   Верхушки башен столицы стали видны к вечеру шестого дня пути. Переночевав, они поспешили закончить путь.

   Алатан был единственным в своем роде среди всех известных Лацию городов. Это был город повелителей большой и богатой страны, построенный ими для себя. Здесь не было, как в других городах, кварталов ремесленников или бедняков. Даже купцы империи допускались в него с большим разбором, а иностранцам, кроме посла союза королевств и его свиты, доступ в город был закрыт вообще. Столица не имела крепостной стены, что дало возможность строить с размахом, не сковывая фантазию заказчиков узостью городской черты. Город построили в среднем течении Ольши - одной из самых больших рек провинции, что позволило не только решить вопрос с питьевой водой и орошением, но и сплавлять с ее верховий камень для строительства. Жаль, что в горах почти не было леса, и его для плотов, да и для построек, доставляли тоже по воде, но уже с дельты. Хорошо, что во времена строительства не было недостатка в рабах. Много их удобрило берега Ольши, надорвавшись при проводке огромных плотов, много было закопано в рощах, окружающих Великий Город. Зато и результат получился впечатляющим. Весь Алатан представлял собой свободно построенные поместья-дворцы наиболее богатых патрициев, окруженных парками и садами. Они, в свою очередь, окружали дворец императора, башни которого не меньше чем на два десятка локтей* возвышались над остальными постройками.

   (*локоть - мера длины равная примерно сорока сантиметрам. В знак признания заслуг императора первый Сенат принял закон, запрещающий строить что-либо выше башен его дворца.)

   Единого плана строительства не было, но строили так, чтобы между границами соседних парков и строений оставалось не меньше пятидесяти локтей. Позже были созданы мощенные тесаным камнем дороги, позволявшие легко попасть в любую часть города. За дворцами знати располагались особняки патрициев "победнее". Отдельно стояли казармы третьего легиона, который вот уже больше двух сотен лет бессменно охранял столицу. Гостевой квартал и дома купцов находились в районе порта и отделялись от остального города трехметровой стеной с воротами на всех трех дорогах, ведущих из порта в город. Ниже по течению был еще один порт, в котором выгружалась основная масса товаров. Именно там селились иноземные купцы и просто путешественники, которых всегда неохотно впускали в империю, требуя за въезд высокую плату. Был в городе еще один квартал, который использовался всеми его жителями, начиная с простого легионера и заканчивая сенаторами. Называли его веселым, но, кроме веселых домов, в нем были цирки, в которых выступали артисты и устраивались бои гладиаторов, и дома, где под приятную слуху музыку можно было вкусить блюда самых разных стран. В этом квартале можно было отыскать опытных врачей и несколько храмов наиболее почитаемых в империи богов. Здесь же любители книг могли на время взять книги и свитки из библиотеки, которая хоть и называлась императорской, но располагалась вдали от императорского дворца.

   Отец Лация Март Савр был сенатором и обладателем приличного по меркам империи состояния, но никогда особенно не кичился богатством и сына воспитывал в строгости. Семья Савров жила в престижном районе недалеко от центра столицы в большом особняке, окруженном со всех сторон обширным парком*.

   (*в парках у сормийцев росли преимущественно плодовые деревья, и от обычных садов они отличались продуманной планировкой, наличием мест отдыха).

   Молодой Март Савр выгодно женился на одной из дочерей потомка сенаторов-основателей Аргела Ортена, что и помогло ему пробиться в Сенат, в котором заседали почти исключительно прямые потомки членов первого Сената и их родственники*.

   (*должность сенатора в империи была не выборной, а наследственной. Семья, наследовавшая места в Сенате, сама выбирала, кого туда делегировать. Отзывали сенаторов только в исключительных случаях. Как правило, это была пожизненная обязанность, от которой можно было отказаться самому. Такие отказы были довольно редки и делались почти всегда из-за преклонного возраста и слабого здоровья).

   Брак оказался не только выгодным, но и счастливым. Кроме самого Лация, плодами любви его родителей были его младшие сестра Лидия и брат Рабус. Лидия достигла возраста невесты, и скоро пятнадцатилетнюю девушку должны были увести в дом ее будущего мужа*, а брату было четырнадцать лет и в следующим году он уже должен был окончить Гимнасий**.