Облюбование Москвы. Топография, социология и метафизика любовного мифа - Рустам Эврикович Рахматуллин

Никитской улицей, известны родовые дворы братьев Орловых, оставленные им отцом. Братья построили церковь Георгия на Всполье (Малая Никитская, 24/2, снесена). А в середине XIX века на той же Малой Никитской улице поселятся потомки Екатерины и Григория Орлова графы Бобринские. Им принадлежал тот дом (№ 12), в котором раньше проживала Софья Пушкина, отвергнувшая руку Александра Сергеевича.

Наталья Николаевна Гончарова на рисунке Пушкина

Феномен храма у Никитских проясняется все больше: Москва, лишенная официальной возможности устраивать и видеть бракосочетания царей, устроила и наблюдала бракосочетание царя поэтов и царицы красоты.

Над церковью Большого Вознесения Москве мерещится корона.

Сей остальной

Сам Пушкин хотел венчаться в домовой церкви князя Сергея Михайловича Голицына. Воспретил митрополит Филарет, указав на приходскую церковь невесты. Голицыну принадлежал дом на Волхонке, в Малом Знаменском (№ 1/14). Это уже отмеченный на карте мифа дом, бывший Пречистенский дворец Екатерины, в котором прошел через зенит ее роман с Потемкиным.

К слову, посаженой (заместительной, ряженой) матерью на свадьбе Пушкина была родственница светлейшего Таврического князя, которой посвящены шуточные строки:

Когда Потемкину в потемках Я на Пречистенке найду…

(Пушкин искал существующий дом № 21 по этой улице.)

Итак, легчайший след екатерининских фаворов – и Пушкин рядом. «Сей остальной из стаи славных екатерининских орлов», он словно восполняет городу нелюбовь Екатерины.

Часть XIII. Оставление Покровки

Церковь Успения на Покровке. Акварель неизвестного художника конца XVIII века

Из Покровского в Арбатово

У Пушкина в «Дубровском» Маша, обвенчанная с князем Верейским, уезжает из отцовского Покровского в мужнино Арбатово. (Посередине лежат Кистеневка Дубровского и Кистеневский лес, где любовник с оружием в руках надеется остановить эту неумолимую логику.)

Покровское в романе – место юношеской благодатной любви, Арбатово же – для безблагодатной, но законной брачной жизни.

Вот и линия метро зовется Арбатско-Покровской. Эти части города как двое на качелях.

В Арбате поздно, как в ответе Маши: «Поздно – я обвенчана».

Покровка отворяет мир, или миры, где рано. Мир восхода, утра, в том числе любовного, против Арбата – запада, заката, вечера (наблюдение Константина Сиротина).

Но пустеющий, оставляемый солнцем восток переживает собственный закат.

Старые Сады

Чтобы появиться в наугольном доме на Воздвиженке, любовь ушла из наугольного дома на Покровке (Маросейке). Оба дома – заставки своих миров.

Дом графини Разумовской на Покровке построен на участке упраздненной церкви Покрова в Садех (в Старых Садах), давшей имя всей дороге. Ротонда наугольного дома отворяет Покровку, как прежде отворяла церковь.

Старые Сады и Кулишки (наше время объединило их топонимом Ивановская горка) – склон Сретенского холма южнее Покровской дороги, в черте бульваров. Эта местность сравнительно бедна любовной мифологией, как и кварталы к северу, между Покровкой и Мясницкой. Назовем эти места Покровкой ближней. Если Бараши и Воронцово, дальняя Покровка, лежат на склоне Яузы, то Старые Сады наклонены к Москве-реке вместе с ее притоком Рачкой. На месте и на плане одинаково неплохо видно, как многочисленные переулки ручьями стекаются к ее давно невидимому руслу.

Восток Белого города на плане Москвы Мериана. 1638.  Слева внизу – устье Яузы,            слева вверху – стена и ров Китай-города, справа внизу – Воронцово Поле

Историческая почва различения Старых Садов и Малого Арбатца лежит на глубине XV века. Потому Сады и Старые, что Воронцово было новыми садами, а дворец в нем – новым относительно великокняжеского Старосадского дворца. Место последнего ищется к северу от церкви Князя Владимира в Садах, изначально дворцовой (Старосадский переулок, 11). Дворец в Садах впервые упомянут в духовной Василия I, в начале XV века, а Воронцовский дворец основан только Иваном III.

Старые Сады лежали за чертой Великого посада, а с XVI века – за его стеной, Китайгородской, за пристенным обводненным рвом. Значит, Посад и Старые Сады сперва соотнеслись как городская земщина и загородная усадьба государя. Ров, просуществовав до XIX века, углубил это деление. В канун засыпки его запечатлел классик архитектурного пейзажа Федор Алексеев. Ров на его картине выглядит нешуточной преградой между Старыми Садами и Китаем. В частности, между стоящими друг против друга наугольным домом Разумовской и Ильинскими воротами Китайгородской крепости.

В начале XVI века Старые Сады и Воронцово пользовались равным вниманием владельца, Василия III. Во всяком случае, и там, и здесь придворный зодчий итальянец Алевиз возвел первые каменные здания Владимирской и Благовещенской церквей.

Между известием об этих храмах (1514) и заключением в городскую черту Старые Сады были покинуты царями и отданы под частную застройку. Иван IV предпочел «для государского прохладу и летования» Воронцово, коль скоро взял его в опричнину. А Старые Сады попали в земщину. То есть сменили знак на противоположный – и разошлись по знаку с царским Воронцовом.

Это обстоятельство на несколько веков вперед определило социальный и архитектурный облик Старых Садов (наблюдение Галины Науменко). Ведь в опричнину и земщину верстали не только территории, но и фамилии. Переселенцы из Арбата облюбовали Старые Сады. То была не всякая земщина, но земская аристократия. От той поры по сторонам Покровки сохранились несколько богатых белокаменных подклетов, а кирпичные палаты XVII века многочисленны и все еще отыскиваются.

Стена конца XVI века между Старыми и новыми садами, на водоразделе Москвы-реки и Яузы, по линии сегодняшних бульваров Покровского и Яузского, сделала Старые Сады частью Белого города. Земское, посадское, можно сказать – китайгородское начало распространилось на восток.

Сегодня на границе Китая и Белого залегает станция метро «Китай-город». Ошибка этого именования приучает незнающих думать, что Маросейка, ближняя Покровка,