Песня любви - Сьюзен Хаувотч

В итоге он увеличил расстояние между собой и предметом, его искушавшим, отойдя к столу и начав знакомиться с тем, что скрывалось под серебряными куполками на подносе. Еще до того, как он закончил, раздался стук в дверь, который и должен был раздаться.

—Джорджи, ты тут?

—Капитан?

Он взглянул на нее через плечо:

—Это твое имя?

—Да, именно Джорджи.

Он кивнул.

—Это, должно быть, Арти с моими чемоданами. Ты можешь из них все вынуть, пока я познакомлюсь с этой остывшей провизией.

—Вы не хотели бы, чтобы я ее разогрел, капитан?

Он уловил в ее голосе нотки надежды на то, что ей удастся уйти из комнаты, однако твердо решил не упускать ее из поля зрения до тех пор, пока «Мэйден Энн» не оставила далеко позади себя берега Британии. Если она обладала хоть в какой-то мере здравым смыслом, ей бы следовало понимать, что риск быть разоблаченной резко возрос вследствие их предыдущей встречи и что если даже он не подает сейчас признаков того, что помнит ее, это может произойти в любой момент. Исходя из этого, она вполне могла обдумывать возможность сбежать с корабля, пока не слишком поздно, даже если бы для этого пришлось отправиться вплавь к берегу — если она умеет плавать. Он не собирался предоставлять ей такую возможность.

—С едой все в порядке. В любом случае, аппетит сейчас у меня невелик. — Когда же она продолжала просто стоять, он добавил: — Дверь, милый мальчик. Сама она не отворится.

Он заметил поджатые губы, когда она двинулась к двери.

Ей были не по душе понукания. Или же не по ней был его сухой тон? Он также отметил ту властную манеру, с которой она давала указания весьма сварливому Арти относительно того, куда ставить вещи, за что и получила от матроса ответный косой взгляд, что в миг заставило ее изменить стиль поведения и сделаться безответным юным пареньком.

Джеймс едва не расхохотался, удержало его то, что он понял: у девушки будут возникать проблемы с ее вспыльчивым характером, если в тот момент, когда она вспыхнет, вдруг забудет, за кого себя выдает. Команда не станет мириться с такой заносчивостью зеленого подростка. Если он сам не объявит, что паренек находится под его личным покровительством, — что приведет к насмешкам у него за спиной новых членов его экипажа и к более пристальным взглядам старых членов команды, а Конни станет покатываться со смеху на палубе, — Джеймсу остается попросту глаз не спускать с Джорджи Макдонелла. Беды в том не было. Она весьма симпатична в этом своем мальчишечьем наряде.

Запомнившаяся ему вязаная шапочка полностью скрывала от его взгляда ее волосы, хотя соболиные брови указывали на то, что они должны быть темного цвета, возможно, такие же темно-коричневые, как и ее глаза. Под шапочкой не видно никаких подозрительных бугорков, значит, либо у нее была изначально короткая стрижка, либо, готовясь изменить свой облик, она состригла волосы — он сильно надеялся, что она этого не сделала.

Закрытая белая туника с длинными рукавами доходила ей примерно до середины бедер, полностью скрывая ее аппетитную попку. Он попытался вообразить, что она сотворила со своей грудью, а также со стройной талией, за которую он ее держал и которая так ему запомнилась. Туника не только не была мешкообразной, но просто-таки облегала ее фигуру, придавая ей четкие очертания, чему способствовал и широкий пояс. Если и могли быть заметны некие выпуклости, то их скрывала короткая жилетка, надетая поверх туники.

То была идеальная для этих целей деталь костюма. Овчина с одной стороны, жесткая кожа — с другой, жилетка сидела на ней наподобие стальной клетки, обтягивала так, что ее бы не смог отлепить самый сильный ветер. Жилетка открывала взору спереди лишь дюйма три ее туники, три дюйма плоской груди и плоский живот.

Все остальное было скрыто туникой — до того места, где начинались ее темно-желтые штаны, закрывающие колени. Ниже шли толстые шерстяные чулки, скрывающие стройные лодыжки. Не слишком свободные и не чересчур облегающие, они заставляли смотреться хорошо очерченные ножки ногами обычного юного паренька.

Он молча следил за тем, как она тщательно разобрала все вещи в его чемоданах, найдя место для каждой либо в высоком комоде, либо в платяном шкафу.

Его прежний юнга Джонни обычно брал вещи в охапку и просто бросал их в ближайший ящик. Столько раз Джеймсу приходилось его за это отчитывать. Своей чисто женской аккуратностью его малышка Джорджи явно выдавала себя. Он сомневался в том, что она отдает себе в этом отчет, сомневался, что способна это делать по-другому. Но сколько еще она сможет продолжать свой маскарад, совершая подобные ошибки?

Он попытался взглянуть на нее глазами человека, не подозревающего о ее секрете. Сделать это было нелегко, ибо ему было известно, что скрывают эти одежды. Но если бы он не знал... Ей-Богу, не так-то просто было об этом догадаться. В конечном счете дело решали ее скромные габариты. Прав Конни — она была весьма миниатюрной, не крупнее десятилетнего мальца, хотя она и заявляла, что «ему» двенадцать. Дьявольщина, она же слишком юна для него, не так ли? Не задавать же ей этот вопрос. Нет, он не поверит, что она слишком юна, особенно при воспоминании о том, что он чувствовал в тот вечер в таверне, при мысли о ее влекущих губах и бередящих душу глазах. Юная — возможно, но — не чересчур юная.

Она захлопнула крышку второго пустого чемодана и взглянула в его сторону.

—Мне отвезти их, капитан?

Вопреки его желанию он усмехнулся.

—Сомневаюсь, что ты с этим совладаешь, мой юный друг, так что не стоит тебе перенапрягать свои недоразвитые мышцы. Арти позже вернется за ними.

—Я не так слаб, как выгляжу, — продолжала упорствовать она.

—Это точно? Приятно узнать, потому как тебе почти ежедневно придется перетаскивать одно из этих тяжелых кресел. Обычно по вечерам я ужинаю со своим старшим помощником.

—Только с ним? — Ее взгляд обежал пять кресел в разных концах комнаты, не считая того, в котором он сидел сейчас. — И больше ни с кем из ваших офицеров?

—Это не военный корабль, — подчеркнул он. — И я очень люблю уединенность.

Глаза у нее заблестели.

—Тогда я вас оставлю...

—Не так сразу, пострел. — Он удержал ее, когда она уже двигалась к двери. — Куда ты вздумал отправиться, когда все твои обязанности ограничиваются этой каютой?

—Мне... это... показалось, что вы... что вы что-то сказали об уединенности.

—Тебя смутил тон, которым я говорил, а? Чересчур резковат для тебя, парнишка?

—Сэр?

—Ты что-то стал запинаться.

Она опустила голову.

—Прошу прощения, капитан.

—Ну, ну, не стоит. Ты бы глядел мне в глаза, если бы считал, что надо за что-то извиняться, а этого ты не сделал... пока. Я тебе не отец, чтобы тебе пощечин надавать или ремешком поучить, я твой капитан. Так что не падай в обморок от страха всякий раз, как я на тебя прикрикну или брошу косой взгляд, если паршивое настроение найдет. Делай, что тебе говорят без вопросов и возражений — и мы с тобой прекрасно поладим. Ясно?