Телефон Господень (сборник) - Павел Иевлев

– Ох, дед… Ты что… Ты как это… Эй, не надо!!! – Михалыч невнятно помавал руками, как бы пытаясь отогнать шокирующее зрелище, словно надоедливую муху.

– Что, добрый молодец, уговор нарушить хочешь? А знаешь, что бывает с теми, кто слова богатырского не держит?

Дед снова улыбнулся коронной улыбкой и вот теперь, она явно попала в цель – Михалыч резко побледнел и несколько раз громко икнул. Обведя протрезвевшим взглядом поляну и ее хозяина, он разом заметил все, что до сей поры скрывалось от него в хмельном тумане – и черепушки на кольях, и удавленника на горелой сосне, и впечатляющую внешность самого Деда.

– Что смотришь? Деда Мороза ждал? Нет, добрый молодец, это другая сказка, про Деда Угу. А я подарков дарить не стану, я с тебя по твоему же слову строго спрошу. Обещанное исполняй!

– Ой, дедушка, не вели казнить вели… Ой, что это я… Дед, а дед, может не надо, а? Колян, он конечно, баран, базару нет, но не настолько же! Как же другана-то своего зарежу? Нет, всякое бывает, конечно, в нашем деле, но шашлык из Коляна – это не по-людски как-то…

– Слово давал? А то смотри, сейчас тебя овечкой сделаю серенькой! А что, хорошая мысль! Покроет тебя твой дружок, пойдет потомство – обзаведусь хозяйством на старости лет!

На лице Михалыча отразилась бурная мыслительная деятельность. Видно было, что он ищет выход из сложившейся нелепой ситуации.

– Слушай, дед, а может договоримся? По-человечески, без угроз – ты мне, я тебе…

– Выкупить обещание хочешь? Что ж, правилами разрешается… А что дашь за слово свое?

– Ну, дед, – Михалыч вздохнул с облегчением – проблема явно перешла в понятную ему плоскость, – три штуки тебя устроит? Больше у меня с собой нет…

– Три штуки чего? – удивился Угу

– Баксов, вестимо, не рублей же!

– Это денег, что ли? Не нужны мне деньги ваши, что мне в лесу ими делать?

Торг явно зашел в тупик – в голове Михалыча никак не могла уложится мысль, что кому-то могут быть не нужны деньги.

– А что же ты хочешь, дед? Как у вас тут принято?

– А вот это другой разговор, добрый молодец. Не хочешь слово исполнять – придется его отрабатывать.

– Ничего себе! И что же тебе нужно? Дровишек наколоть? Печку сложить? Или пойти туда, не знаю куда и принести то, не знаю что?

– Дровишек… Печку… А что! – Дед Угу неожиданно сверкнул глазами, заставив Михалыча нервно отшатнуться – Печку, значит… Есть у меня, добрый молодец, проблемка одна…

– Во, дед, это деловой разговор! Проблемы решать – это, можно сказать, моя основная специальность!

– Видишь ли, добрый молодец, есть у меня тут изба такая…

Михалыч огляделся по сторонам и, не обнаружив никаких строений, непонимающе уставился на Деда.

– Не крути головой, самоходная она у меня. На курьих ногах, как положено. Напугали вы ее, ироды, телегой своей, вот и сбежала она в лес. Сами натворили – сами исправляйте, как хотите. А то – дед кровожадно усмехнулся – «шашлык-машлык»! Не те мои годы, по кустам за ней бегать!

– Слышь, дед, я тебе что, марафонец с барьерами? Может лучше дровишек порубить? Или дерево могу завалить, или вообще кого скажешь…

– А это, добрый молодец, не моя забота. Умел слово сказать, умей и ответ держать. Как хочешь, так и исполняй службу. Как это там у вас: «помоляся, на добра коня садяся…». Ну да не маленький – сам знаешь.

Дед Угу отвернулся от Михалыча, поудобнее устроился на пеньке, подозвал к себе барана и стал почесывать его за ушком приговаривая: «Ярка не ярка, баран не баран, старая овечка не ягнится, тут крест, тут крест, а тут чтобы черт не влез, первой, другой, согнул дугой; три, четыре – прискочили; пять, шесть – бьют шерсть; семь, восемь – сено косим; девять, десять – девок весить; одиннадцать, двенадцать – некуда деваться, шкуре коляновой на заборе болтаться…»

– Эй, дед, кончай там шаманить! Есть идея! Счас мы твою избу враз словим! Садись в машину!

Самодвижущая повозка произвела на консервативного Деда не самое лучшее впечатление – шумно, тряско, неприятно пахнет… То ли дело изба! Знай, на печи лежи – сама идет, да так ровно, что и отвары колдовские в крынках не колыхнутся. Но ее еще предстояло догнать и пленить, а пока что в лучах фар, сквозь скачущее месиво кустов и оврагов, лишь иногда мелькали деревянные углы улепетывающей со всех курьих ног постройки. Раззадоренный погоней Михалыч не жалел железного коня – с разгону ухал в буераки, продирался тараном через густой подлесок. В конце концов, техника победила – загнанная к краю глубокого оврага изба остановилась и угрожающе наклонила крышу, готовясь дорого продать свою деревянную жизнь. Дед Угу проворно выскочил из машины и осторожно стал подходить с своенравному строению приговаривая: «по кусту, по насту, по липову мосту, по лебедю крыласту, жучик, ключик, стой-постой!». Изба выпрямилась и замерла.

– Ну что ж, добрый молодец, отработал ты слово свое. Возвращайся на поляну, бери барана, да из лесу-то и проваливай – не место здесь людям.

– Эй, дед, почему барана? А как же Коляна-то обратно? Ты уж пошамань чуток, верни другана обратно!

– Нет уж, добрый молодец, не буду я ничего делать. А в следующий Новый Год обратится твой друг обратно в человека, как только полночь пробьет. Так что придется тебе годик барана потерпеть – чтобы память обо мне крепче была, да чтобы больше в заветный лес мой сунуться охота не приходила!

Дед Угу лежал на теплой печи и наслаждался долгожданным покоем. Новогодняя ночь подходила к концу и в лесу постепенно устанавливалась привычная морозная тишина, прерываемая только доносящимися издалека криками:

– Ну, ты, баран, елки зеленые! А ну лезь в багажник, Колян! Ну ты че, русского языка не понимаешь что ли? Лезь, лезь – я тебе овечку в городе куплю. Или две. Сена, там, или что вы жрете… Ну лезь Колян, не тупи! Ох, встретили Новый Год, елки зеленые…

Но крики вскоре утихли, отрычал свое удаляющийся автомобиль, и над заветным лесом начало заниматься первое утро Нового Года.

Коллеги

Снег. Снег. Снег-и-снег-и-снег. Снег да снег кругом. «Снег кружится, летает и тает…» – нет, не тает он ни фига, вон уже сугробы какие намело… Чертов снег.

И дернуло же меня: «Новый Год на новом месте!», сидел бы сейчас в Москве, в какой-никакой, а компании, водку бы трескал – как положено. С икрой и шампанским. Может быть даже со свечами и легким флиртом под елочкой. Уж во всяком случае не тащился бы по колено в снегу по этим новостройкам, да еще отмотав за день семьсот с лишним верст за рулем. И это тридцать первого-то числа! Кретин. Чертов снег…

Нет, правда, я наверное с ума сошел – новогодняя ночь в незнакомом городе… Бывшие сослуживцы уж точно считают меня полным дебилом – бросить престижную работу в большой фирме, столичную зарплату, да и саму столицу. Мегаполис наш разлюбезный. Сердце, так его, нашей Родины… И зачем – поднимать новое дело в глухой провинции. Миссионер недоеденный… Миклухо, блин, Маклай.

Даже мужики с автостоянки смотрели на меня как на ненормального: «Что, вот так прям из Москвы? Сегодня?» – глядя на мой обросший горизонтальными сосульками автомобиль. «Что, в гости?» – а когда услышали адрес, то даже вроде протрезвели слегка: «Ну, типа, с новосельицем… Ну, и с Новым Годом, конечно…» И – взмах рукой через пустырь: «Туда!». Зато стоянка стоит копейки, дешевле пачки сигарет, и места навалом. Пр-р-ровинция. Блин. Чертов снег…

Если этот снегопад не прекратится, то через пару дней машину придется искать с миноискателем – вряд ли эти мужички стояночные в ближайшее время за лопату возьмутся. Ну и черт с ними. Зато уже доехал. Дорогу стремительно заносило прямо у меня на глазах. Похоже, что на всю трассу один я был такой балбес, который решил посмотреть на новогоднюю ночь сквозь лобовое стекло. Даже полосатых палочек не предлагали… Пару раз так крутануло – думал буду в сугробе зимовать. Скользко. Чертов снег.

Когда же этот пустырь закончится? Ботинкам, похоже, полный абзац… Наверное, я на редкость глупо выгляжу со стороны – посреди заснеженного поля в дорогом немецком пальто, кожаных туфлях и с чемоданом на колесиках. Особенно колесики радуют. Когда намело уже по колено. Почему не делают чемоданы на гусеницах? Russian style такой – для идиотов, которые из Москвы в провинцию работать едут. Ведь все же нормальные люди наоборот поступают! Там культура, метро, фонари горят, Церетели ваяет, Лужков в кепке ходит, деньги в килобаксах считают, улицы опять же чистят от снега этого…

Черт, похоже дошел. Вот здесь я теперь и живу…. Home, sweet home… Абсолютная тьма – ни одно окно не светится. Мерзость запустения. Апокалипсическое зрелище – двенадцать этажей и полная темнота в окнах. Мне, конечно, сказали, что дом совершенно новый, но чтоб настолько… Похоже, что я вообще первый жилец. Надеюсь, отопление уже подключили. На лифт, само собой, рассчитывать не приходится, но хоть свет-вода-газ должны присутствовать… Надеюсь… Вообще-то приглашающая сторона вполне любезна – зарплату положили очень приличную, ключи от новенькой квартиры и, главное, перспективы весьма впечатляют. Поле непаханое. «Нам очень нужны специалисты вашего класса» – работы много, людей не хватает. Сама предупредительность: еще бы, «приглашенный эксперт», special star, из самой столицы. Впрочем, на Новый Год никто не пригласил. Семейный праздник! Малознакомый столичный субъект нарушит гармонию праздничного пьянства. А и правильно, не будь такой болван. Нечего в новогоднюю ночь мотаться бог знает где…