Русское авось - Павел Шилов

Завод встретил группу приезжих шумом, резким запахом аммиака, который, как показалось Виктору, заполнил вокруг всё пространство. Он видел, что люди проходили по территории завода спокойно, не дёргаясь, видимо, притерпелись. И он успокоился: привыкну, что я хуже других? И смело зашагал со всеми вместе.

Временами срабатывали предохранительные клапана или открывались свечи, и тогда газ с шумом вырывался в атмосферу. Огромные корпуса зданий, молчаливо сверкая стёклами, стояли по обе стороны дороги. Было такое время, когда люди, поглощённые своей работой, делали план. Уваров отметил про себя: добро. Нет бесцельно шатающихся, значит учиться есть чему. Хмурая и молчаливая рядом с Уваровым шла Катя Кочина. Она не выражала общего интереса, который охватил людей перед встречей с будущим. Ведь как они научаться работать, так и сложится их дальнейшая жизнь. Всё зависит только от себя и ни от кого больше.

А над корпусами завода плавилась белёсая пелена. Солнце, выглянувшее из-за неё, казалось чахоточно красноватым, будто новорождённый ребёнок не в силах сбросить продолжавшийся сон.

– Наш цех, – кивнул головой Костриков, – здесь мы будем грызть науку.

Он весь собрался, и вошёл в бытовое помещение корпуса. Даже сюда слышался ритмичный шум турбины и гудение трубопроводов. Уваров осмотрелся и сказал Кочиной:

– Чистота, как в квартире. Порядочек.

Катя промолчала, вглядываясь в лицо Виктора, но в лице не мелькнуло осознанной мысли. Она как-то машинально посмотрела на него, отвернулась и пошла в сторону.

Обшарпанные бетонные полы были чисто вымыты и покрашены. Лестничные перила блестели, видно уборщица их недавно помыла.

Приезжих давно уже ждали, провели прямо на пульт управления, усадили на стулья и без предисловий сказали, что все будете ходить по сменам, и каждого закрепили за инструктором. Мигали лампочки на пульте управления. Старший аппаратчик цеха по селекторной связи переговаривался с аппаратчиками на местах.

– Я думаю, всё ясно, – глядя в лица приезжих, спросил технорук. – Спецовка у вас есть, тогда я закончил. Экзамены примем перед отъездом. Инструктаж прочтёт начальник смены непосредственно по рабочему месту. Кто желает посмотреть цех, милости прошу. Технорук, медленно растягивая каждое слово, объяснял где что. Чувствовалось, что он сам влюблён в своё производство. С его языка срывались весёлые нотки, фамилии, имена своих подчинённых, которые в ответ улыбались ему. Выйдя на конверсию, он увидел сидящего около контактного аппарата аппаратчика окисления.

– Володя Сокол, – сказал он, улыбаясь, – ему бы парить в вышине, как-никак такая громкая фамилия, а он словно прикован к своим стёклышкам. Платиновые сетки дороговато стоят. Спалить их пустяк. Дай побольше аммиака, и всё.

Уваров посмотрел в смотровое стёклышко и увидел раскалённые сетки, где происходила реакция окисления аммиака. Он не ощутил, чтобы откуда-то попахивало аммиаком или окислами азота. «Да идеально сделано, – подумал он, – будет ли у нас так?» И вспомнил Кочина не взрослого, облечённого правами и обязанностями, а почему-то маленького, ещё школьника. И сам удивился своим внезапным мыслям. В мозгу упрямо, не желая уходить, билась мысль: «Рождённый ползать, летать не может».

– К чему всё это? – ругнулся Виктор, озлясь. – Взлетел Игорёк и высоко. Ох, как высоко. Значит, сумел преодолеть умственную отсталость.

Он оглянулся, не услышал ли кто его сокровенных мыслей, но разве разберёшь в таком шуме шёпот, да ещё технорук кричит. И чтобы отвлечься от навевавших его мыслей, стал прислушиваться, но сосредоточиться не смог. Василий Костриков шёл рядышком с техноруком и, заглядывая ему в глаза, спросил:

– А что будет, если турбина встанет?

– Отсекатели должны перекрыть аммиак через систему автоматики, чтобы не сгорели платиновые сетки, – посерьёзнел технорук.

Конец ознакомительного фрагмента.