Лесная тень (СИ) - Фабер Майя

Финн моих переживаний не разделял и вообще вёл себя так, словно не только имел полное право здесь находиться, но ещё и остался недоволен обслуживанием. Он уже встал и пытался натянуть на себя рубашку. Рука над раненым боком не слушалась, движения ею выходили дёргаными и бессмысленными. Финн пошатнулся, ударился о стену, но даже не попытался на неё опереться. Я вдруг поняла, что ему было намного хуже, чем могло показаться сначала, просто он снова не счёл нужным попросить меня о помощи. Я подскочила и принялась толкать его в сторону лежанки.

— Оставь, мне пора уходить, — зло выплюнул он.

— Куда тебе пора? Стоять не можешь. Лежи здесь, к окну не подходи, нужник за домом, смотри, чтобы никто не видел. Я к вечеру вернусь. Если я снова не появлюсь в лавке, меня проверять придут, и так уже дел натворила. А это ни мне, ни тебе лучше не сделает.

Я сгребла с пола одежду, выбрала, что поприличнее, и сбежала в сени. Когда вернулась в комнату, уже не ждала ответа. Но Финн оглядел меня с ног до головы, то ли усмехнулся, то ли оскалился и спросил:

— Не наигралась ещё?

— Что? — не поняла я. Какие уж тут игры.

— А почему я ещё жив? — ядовито поинтересовался он, даже голос изменился, совсем не походил на тот, что мне так понравился при первой встрече. — В спасительницу заигралась? Надо было закончить с этим бредом там на улице, когда забирала от меня своего крысёныша.

Вопрос застал меня врасплох, и я тупо смотрела на Финна, не моргая. А очень хотелось — одна ресница зацепилась за другую и теперь торчала мутным пятном перед взором. Только глупость ситуации да дурная ресница и не дали мне разреветься от обиды. Поясница отчаянно болела, словно заняла противоположную сторону в несуществующем споре.

— Глупая девчонка. В тебе всё… неправильно, — презрительно выплюнул Финн последнее слово. — Упустила сообщение о том, сколько награды дают за мою голову?

— То есть, ты пошёл со мной, предполагая, что я тебя добью?

— За два дня от меня пытались избавиться трижды. С чего тебе поступать иначе?

Я помотала головой.

— Бред какой-то.

Подошла и потрогала его лоб. Горячий. Финн зло отмахнулся от моей руки.

— Может не стоило наживать столько врагов? Ты сейчас и мне надоешь, — в сердцах высказала ему я.

Он усмехнулся и отвернулся с таким видом, словно сдался объяснять простую истину тому, кто не в состоянии её понять.

— Если ты рассчитывала получить от меня большую награду за спасение, то очень зря.

Я молча развернулась и пошла к двери. Дико хотелось врезать ему чем-нибудь тяжёлым, но он был прав — я рассчитывала совсем на другую награду, деньги неизвестных заговорщиков не могли решить мою проблему. Послала Финна к лешему и снова отправилась в лавку, на целый день оставив в своём доме неизвестно кого.

— Принеси мне хронику за последние пятнадцать лет, — скомандовал он мне в спину, когда дверь уже почти закрылась.

Я мысленно отправила его к лешему второй раз.

К вечеру меня ждал сюрприз. На столе стоял знакомый бутылёк, снова наполненный непонятной жидкостью. Я невольно осмотрела руки, но порезов не нашла. От Финна можно было ожидать чего угодно, а сплю я ночью крепко. Рядом с бутыльком лежала лаконичная записка с приказом: «Добавь сама». Мерзость какая, думала я, пытаясь выбрать место, куда бы ткнуть, чтобы царапина потом не мешала работать.

Сам Финн спал на полу возле лежанки, любезно освободив её для меня, снова бледный и горячий. Я с трудом сдвинула его тяжёлую руку и проверила рану. К удивлению, она выглядела так, словно была нанесена лет десять назад — остался лишь бледный рубец. Я привычно положила мокрый платок на лоб Финна и пообещала:

— Сдохнуть ты успеешь и без моей помощи.

Забрала бутылёк и вернулась в город, ждать до завтра не хватало терпения.

Альба открывать не хотела, даже когда услышала мой голос и короткое объяснение. Особенно — когда услышала. Стоило зайти к ней ещё вчера, но у меня не было сил… смотреть на Монти. Теперь же казалось, что я появлялась только тогда, когда это становилось удобным мне, чем только подтверждала её обвинения в ветрености и ненадёжности.

— Откуда он у тебя? — только и спросила она, глядя на бутылёк.

— Торговец приезжий в лавку заходил, менял настойки на запасы в дорогу, — соврала я. Не знала зачем, просто не смогла сказать правду. Испугалась, что она откажется, а я с ней не справлюсь.

— Настойки ему давно не помогают, — безразлично отозвалась Альба. — А неизвестно кто небось воды с грязью намешал, ещё и мяса за это получил, да?

— Хуже настойки тоже не делают, — проворчала я.

Монти в себя не приходил, а мне вдруг показалось ироничным, что мужики рядом со мной надолго в сознании не задерживались. Было бы гораздо интереснее поговорить с живым колдуном о большом мире за пределами Хюрбена, чем прикладывать к его лбу слишком быстро высыхающие платочки.

Кое-как мы с Альбой смогли влить Монти в рот лекарство, правда половину всё-таки расплескали на щёки. Я просидела рядом с братом до ночи и наконец оставила их в покое. Перед уходом пообещала Альбе, что зайду завтра и проверю, не помогла ли настойка.

Мальчишка в доме Управляющего посмотрел на меня как на идиотку, потом многозначительно перевёл взгляд на небо, с которого на нас смотрели бледные далёкие звезды, и зевнул. Пришлось с грустью оставить ему в обмен на книги неприглядный кусочек мяса, прихваченный мной на ужин.

Последний Финну снова не потребовался.

Проснулась я в отвратительном настроении, уже предвкушая очередной прекрасный день с моим незваным и очень надоедливым гостем. Пора была что-то предпринять, дольше так продолжаться не могло, лимит доброты заканчивался, а нервы начинали сдавать от постоянной необходимости оглядываться или ждать подвоха от Финна. Я полежала, глядя в потолок. В последние ночи мне ничего не снилось, что меня по-настоящему радовало. Мне нравилось думать, что по ночам душа блуждала где-то далеко, в землях, в которых мне не доведётся побывать. Может быть даже на берегу настоящего моря. Тётушка говорила, что мы приехали оттуда, но с презрением отзывалась о жителях побережья. Я не могла ничего вспомнить, мне тогда была разве что пара лет, Монти — чуть больше, но он и не знал, когда именно и зачем мы оказались в Хюрбене. По крайней мере так он мне говорил. Мать привезла нас сюда одна, ни его, ни моего отца здесь не было. Такое путешествие, возможно, побег, легло пятном на репутацию молодой женщины. Говорили, что она так и не успела стать счастливой, не принятая никем. Тётушка в своей мерзкой манере однажды дала нам понять, какая удача, что мы так рано осиротели — пока у нас ещё был шанс растиприличнымилюдьми. Монти хотел всё бросить и уйти, считал, что лучше стать попрошайкой на тракте, детей ведь все любят, чем оставаться здесь. Смирился из-за того, что мне нужен был дом.

— Проснулась? — спросил Финн, разозлив меня своим приятным голосом. Снова приятным. — Не притворяйся, давно слышу, как ты гневно сопишь.

Я мысленно выругалась. В глубине души надеялась, что он уже собрал вещички с утра пораньше и сбежал. Приносить ему еду да выполнять унылые поручения я могла бы и там, в домике знахарки. Даже лучше, свидетелей гораздо меньше. Что ещё он мог хотеть за свои бутылёчки?

Я с обречённым видом повернулась к нему. Финн ожидаемо нашёлся на полу рядом с лежанкой, он вальяжно развалился на моей мятой одежде. Я сцепила зубы и снова засопела. Лишнего одеяла у меня не было, но Финн с таким жаром и на голом полу бы не сломался. Он повернулся на бок, подпёр голову рукой и принялся глазеть на меня с отвратительно ехидной улыбкой.

— Что? — удивилась я. — Снова настроение улучшилось? Закончил жалеть, что выжил или совесть проснулась?

— Я все ещё считаю, что ты совершила глупость, — не смутился он, — любой в этом городе, окажись он на твоём месте, обрадовался бы возможности меня добить.

— Действовала исключительно в своих интересах, — огрызнулась я.

Смотреть на его довольную ухмылку было выше моих сил, но и отвернуться означало — сдаться первой. Такого удовольствия я ему не доставлю.