Кто в тереме? - Лидия Луковцева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но Катька еще не успела впитать житейскую мудрость взрослых: меньше видишь – крепче спишь. Она пока хорошо усвоила только только ту часть родительской и школьной педагогики, где говорилось о честности в общении со старшими. Всякие тонкости насчет выборочной откровенности давались ребенку сложнее. Да и законы добрососедства, кумовства и землячества были ей, по счастью, еще неведомы. Поэтому Катька уверенно повторила то, о чем ранее рассказала Людмиле Петровне.
Вторым пунктом в плане-минимуме Бурлакова следовал обход старых дач, в связи с делом Херсонского… Мало ли… Повстречается приехавший с инспекцией на свой участок дачник, которого еще не удалось опросить по месту проживания, и который что-то видел неординарное. Или уже опрошенный вдруг вспомнит какую-то деталь. Да и вообще, было желание еще раз осмотреть место происшествия, благо – дождь прекратился. Вроде бы… Надолго ли?
И да, там же есть еще одно дело. Осмотреть дачу Легостаева. Хозяина пока не удается найти и опросить, хотя его и подали в розыск.
Последним пунктом в плане значилась еще одна беседа с директором Музея купеческого быта Мирюгиным Никитой Михайловичем.
Вадиму Сергеевичу Бурлакову минуло 46 лет. Он достиг «ведомственного» пенсионного рубежа и мог в любой момент закончить карьеру по выслуге лет. Но пока что с погонами расставаться не собирался, как это сделали многие его коллеги, дослужившие «минималку» и разбредшиеся по охранным структурам, службам безопасности фирм и фирмочек.
Он не то чтобы пылко любил свою работу. Скорее, он к ней привык, притерся и привязался. Как к когда-то любимой, но с течением жизни разлюбленной жене, которую ценишь как испытанную боевую подругу и на другую менять не собираешься, хотя и поглядываешь по сторонам.
Бурлаков по сторонам не поглядывал. Он делал свою работу хорошо, в силу врожденной дотошности и добросовестности и нажитому опыту. Ничего другого он делать не умел, а переучиваться в конце пятого десятка и не желал.
Скорее, не переучиваться, а перестраиваться. Одно дело – подчиняться начальнику, другое – хозяину. тем более, что многие минусы его работы уравновешивались некоторыми плюсами, а издержки есть во всяком производстве. Нервишки уже, конечно, пошаливали, и сердечко давало о себе знать, но ведь, как ни крути, полтинник шел к завершению. Было бы странно, учитывая специфику работы, если бы он оставался здоровяком. Такое возможно, если человек патологический пофигист, а Бурлакову это качество никогда свойственно не было.
В первые годы его служебной деятельности, среди коллег ему дали прозвище Застенчивый. С годами пообтесался, приобрел уверенность в себе. Не ожесточился, но стал жестче.
Жизнь научила великому искусству дипломатии. Как в любом коллективе, в их тоже были представлены характеры, порой диаметрально противоположные. Некоторым сослуживцам он в обычной жизни, как говорится, руки бы не подал, но не в его компетенции был подбор кадров. Работа есть работа, а работу нужно делать хорошо, ты сам ее выбираешь, – таков был его принцип. В противном случае – уходи, а на предмет «уходи» – смотри выше.
Когда Вадим поступал в Астраханскую школу милиции, отец, потомственный рыбак, по-пьяни вынес суровый вердикт:
– Собачью работу ты себе выбрал, Вадька. С твоим характером, думаю, ты на ней долго не продержишься, зря время на учебу потратишь. А может, со временем и сам особачишься… Тогда уж лучше уходи в рыбаки. Или в бондари.
Он сумел не «особачиться», но Застенчивым его уже давным-давно никто из старых друзей не звал. А пришедший на смену выбывшим молодняк просто не знал его юношеского прозвища.
– Ты там звезд-то особо с неба не хватай, – напутствовал батя, когда Вадим приобрел заочное высшее юридическое образование и получил повышение. – Выше взлетишь – больней падать!
Звезд он нахватал мало, поэтому в свои 46 ходил в капитанах, хотя многие однокашники давно уже носили полковничьи звезды. Честно говоря, странно было бы надеяться на большее, если всю жизнь проработал даже не в ГУВД, а в РОВД заштатного городка, не рвался за «потолком» и не соглашался переводиться из Артюховска.
Но вот, дослужился до должности замначальника, а после недавней истории с пропавшим сыном заммэра оказался на хорошем счету у руководства. Взысканий уже почти год не имел, и к осени справедливо ожидал майорских погон.
Но главное, среди артюховских граждан, злой волей судьбы столкнувшихся с законом, за минувшие долгие годы сложилась легенда о порядочном менте.
По договоренности с кураторшей бухгалтерской группы №414, Бурлаков подъехал ровно к десяти. Марина Андреевна, в джинсиках и кардигане цвета «пепел розы» (в кабинете было не так чтобы жарко), и сзади казалась пионеркой, и спереди оказалась далеко не пенсионеркой, хотя рубеж сорокалетия уже явно преодолела.
Импозантный капитан, смуглый сероглазый шатен с элегантно посеребренными висками, тоже был по росту и стати не молодой Стивен Сигал и не Гоша Куценко. Немного выше среднего роста и среднего телосложения, но это уж как на чей вкус. На вкус одинокой Марины Андреевны, посетитель был – самое то, и она добавила в голос горловых переливов.
– Кира Журавлева? – задумчиво промолвила она. – Девочка не совсем обычная… Она не местная, из другого города. Знаете, у нас ведь общежития нет, наш контингент – свои, артюховские, ребята. Приезжих немного, что их тут может привлекать? Наоборот, все в Астрахань едут поступать из окрестных сел да городков.
Она вздохнула с осуждением и некоторой долей зависти.
– А если приезжают, то те, у кого здесь родственники. Есть, где на постой встать. Очень немногие снимают квартиры. Или где-то подрабатывают, чтоб их оплачивать, или родители могут себе позволить за квартиру платить.
У нас ведь конкурс маленький… если честно, его и совсем нет. К нам документы подают так, чтоб уж наверняка поступить. Куда сейчас без диплома?
Так вот, Кира из тех, чью квартиру оплачивают родители. Отец не родной, она единственная из семьи – Журавлева, мама и два младших брата – Сботовы, как и отчим. Вполне возможно, поступление в наш колледж было поводом уехать из семьи, а родители если не приветствовали, то и не препятствовали.
Видимо, отношения в семье сложные, за три года, что Кира – наша студентка, никто из родителей ни разу у нас не побывал. Удивительное безразличие! И еще могу предположить: девочка не из мажоров, потому что деньгами не швыряется, одевается скромно. Видимо, денежное содержание ее – по-минимуму.
– Марина Андреевна, вы все говорите – видимо, возможно… У
