Империи песка - Дэвид У. Болл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Подъехав ближе, он увидел, что слуг в шато прибавилось, и слегка улыбнулся. Мать, конечно же, задумала очередной прием. Ему стоило это предвидеть. У Поля появилась идея. Он взглянул на часы. Времени еще предостаточно. Прежде чем начнется торжество, он заставит мать подергаться.
Элизабет встретила его с обычной сдержанной приветливостью, словно он отсутствовал всего неделю и ежедневно ей писал. Она неодобрительно взглянула на его одежду и поморщилась – слишком уж непрезентабельно выглядел новый граф в пустынной форме из фланели.
– Тебе обязательно надо переодеться, – сказала она. – Твои гости вот-вот начнут съезжаться.
– Мои гости?
– Разумеется! На торжество! Идем, я быстро расскажу тебе, что к чему. – Она повела сына в кабинет и закрыла дверь. – Поль, произошло самое удивительное событие. Настоящий подарок к твоему возвращению. Суд официально объявил тебя новым графом. Документы вот-вот привезут.
– Ну и ну, – пробормотал Поль.
– Это все, что ты можешь сказать? Я думала, ты будешь счастлив. Из твоей телеграммы я поняла, что ты готов.
– Трудно быть счастливым, если это означает, что дядя Анри и Мусса действительно мертвы.
Он всматривался в материнское лицо, ожидая хоть какой-то реакции, но Элизабет ничем не выдала себя.
– Да, мой дорогой, так оно и есть. Но мы должны это принять и жить дальше.
– Я хотел поговорить с тобой об этом. В поезде я много думал на эту тему.
– Неужели наш разговор не может подождать? – спросила Элизабет. – Гости появятся с минуты на минуту. Ты должен переодеться во что-нибудь пристойное.
– Да, мама, наш разговор может подождать, – тоном послушного сына ответил Поль.
– Вот и отлично! Позже поговорим. А теперь, с твоего позволения, я…
– Могу сказать и сейчас. Я не хочу быть графом, – объявил Поль. – Я собираюсь отказаться от титула и вообще от всего.
Элизабет испуганно ахнула:
– Ты не можешь! Слишком поздно! А как же мои друзья? Они приедут ради этого!
– Извини, мама, но я не просил тебя устраивать торжество. Мне оно не нужно. Если, как ты говоришь, этот титул принадлежит мне, я от него откажусь.
Поль подумал, что ему мастерски удается говорить равнодушным голосом. Только бы не выдать себя и не показать, как он наслаждается ее очевидным замешательством. Пусть потрепыхается. Он сознавал, что ведет себя жестоко, но ему это нравилось.
– Это полнейшая чушь! Ты слишком много времени провел на солнце! Титул – не игрушка, которую можно отдать или выбросить. Отныне ты занимаешь определенное положение в обществе, и твой долг – это принять. Поль, сделай это сейчас. Потом ты свободен делать все, что пожелаешь. Неужели непонятно? – Глаза Элизабет были полны тревоги.
– В Африке случилось слишком много такого… Словом, я понял, что для меня титул ничего не значит.
– Зато кое-что значит для меня!
– Так пользуйся моментом, мама. Забирай все.
– Ты же знаешь, что я не могу.
– Прости, мама. Я тоже не могу.
Элизабет не на шутку встревожилась:
– Ты должен! Отец другого от тебя бы и не ждал. Он бы посоветовал тебе это сделать ради чести рода де Врис.
– Что ему было до чести рода? Он ушел из семьи.
– Нет, он никуда не уходил! – запальчиво возразила Элизабет. – Его письмо доказало… – Она прикусила язык, сообразив, что допустила чудовищную ошибку, но тут же справилась с оплошностью и продолжала так, словно оговорилась: – Его карьера, вся его жизнь были примером того, как он заботился о чести семьи. Это всегда стояло у него на первом месте.
Поль резко посмотрел на мать:
– Письмо? Какое письмо? И почему ты говоришь, что он не уходил из семьи? Прежде ты всегда говорила мне, что он нас бросил.
– Я сказала про письмо? Просто оговорилась, и все из-за того, что ты меня расстроил. Не было никакого письма. Я хотела сказать…
– Мама, у тебя подобных оговорок не бывает. И ты хотела сказать именно то, что сказала. – Выражение материнского лица подсказывало: он прав; такого поворота Поль не ожидал, но и откладывать историю с письмом на потом не собирался. – Немедленно покажи мне отцовское письмо, или я сейчас же уеду и никогда не вернусь!
– Я не показала тогда, поскольку ты был еще слишком мал, – шмыгнув носом, сказала Элизабет. – Это даже не письмо. Короткая записка. Rien[86].
Поль встал и направился к двери:
– Прощай, мама.
– Нет, подожди. Ладно… – Элизабет подошла к письменному столу, сняла с шеи цепочку, на которой висел ключ, и открыла ящик. Поль смотрел, как она роется в бумагах. Наконец она достала конверт. – Убедись, что там нет ничего особенного. Если желаешь, прочти. И тогда поймешь… Не хочешь делать это для меня, сделай ради памяти отца. Он бы ждал от тебя достойного поступка и понимания интересов семьи. Наверное, мне следовало…
– Давай письмо.
Элизабет протянула Полю конверт. Снаружи доносились разговоры и смех. Гости начали съезжаться. И угораздило же его затеять эту проклятую перепалку!
Поль смотрел на конверт, ощущая дрожь в теле. Глядя на крупно выведенные слова «Для Поля», он узнал отцовский почерк. Конверт успел пожелтеть и обтрепаться. Чувствовалось, мать неоднократно перечитывала отцовское письмо. Поль взглянул на нее, пытаясь держать себя в руках:
– Как ты смела утаить от меня письмо отца?
Поль говорил спокойно, но в его голосе впервые звучала угроза. Элизабет испугалась, хотя и ненадолго. А затем перешла в наступление.
– Прибереги свой гнев для тех, кто не потратил жизнь, уберегая тебя от всех опасностей, – обиженно-раздраженным тоном заявила она. – Ты никогда не поймешь, как далеко мне пришлось зайти, действуя в твоих интересах.
– Вроде сокрытия отцовского письма?
– Да. Именно так. Это было сделано для твоего же блага. Ты обожествлял отца, а он был жалким неудачником. Я защищала тебя от него. Защищала от его позора. Когда ты оставишь свои сопливые упреки и обратишься к здравому смыслу, то сам все поймешь. Хочешь идти своим путем, но не нравится, что этому мешают разного рода мерзкие обстоятельства? Должна тебя огорчить: мир так устроен. То, что сегодня кажется невыносимым, завтра принесет свои плоды. Чем раньше ты это усвоишь…
– Мама, уйди! – сев за стол, отмахнулся от нее Поль. – Я хочу побыть один.
Элизабет хотела что-то сказать, но сдержалась. Потрясенная разговором с сыном, она тем не менее не утратила уверенности в себе. Ну что он
