Империи песка - Дэвид У. Болл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Изволь, я уйду, – сухо сказала она. – Когда закончишь читать, будь любезен, выйди к гостям и начни вести себя так, как надлежит графу. Гости жаждут тебя увидеть.
30 ноября 1870 года
Мой дорогой сын!
В эту ночь я ощущаю на своих плечах тяжесть всего мира, но я не настолько силен, чтобы ее выдерживать. Я более не в состоянии вести борьбу. Я утратил свою честь. У меня ее не отняли, хотя ты можешь поддаться искушению и поверить в это. Не хочу, чтобы ты лелеял в себе ложные представления о твоем отце. Правда такова: я позволил забрать у себя честь. Сдал ее.
Со дня суда меня не покидала ненависть к своему обвинителю, Парижу и всей Франции. Я горжусь тем, что не заслужил этого, однако яд ненависти продолжает отравлять мою кровь. В жизни мне доводилось сталкиваться со смертельно опасными, хорошо вооруженными врагами, но я никогда не сталкивался с врагом по имени Ненависть. Она оказалась сильнее меня, и я уступил ее натиску. И только когда уступил – но никак не раньше, – я утратил честь. Сейчас я сознаю: единственное место, где я смогу ее найти и вернуть, – это прусские позиции за пределами города.
В жизни мне многое не удавалось, но более всего я жалею, что мне не удалось стать для тебя настоящим отцом. Желание служить своей стране, исполнять свой воинский долг всегда затмевало остальные стороны жизни. Только этой ночью я по-настоящему осознал всю величину допущенной ошибки. Я никогда до конца не пойму, как мог так обращаться с тобой все это время. Я не смею просить у тебя прощения. Крайности, которые я допускал, не поддаются объяснению, ведь ты значишь для меня больше, чем кто-либо на свете. Я ни в коем случае не намеревался так гадко поступать с тобой и тем не менее вел себя чудовищным образом. Мне никогда не выразить свою печаль, чтобы ты ощутил всю ее глубину настолько же, насколько ощущаю я.
Мне нечего оставить тебе в качестве урока. Я сбился с пути и уже не знаю, как и куда тебя вести. Но у тебя есть прекрасные учителя в лице Анри и Серены. Они добры к тебе. Будь и ты добр к ним.
Будь сильным и не посрами нашей фамилии.
Я всегда гордился тобой.
Любящий тебя отец,
Жюль де Врис
Поль чувствовал жжение в горле. По щеке потекла слеза. Он смахнул ее и невидящими глазами уставился в окно. Прости меня, отец. Оказалось, все было совсем не так, как я думал. А я-то столько лет считал, что ты ушел из-за меня.
Очнувшись, Поль обнаружил, что смотрит на ящик стола, откуда мать доставала письмо. Интересно, что еще она могла там прятать «для его же блага»? Поколебавшись, Поль взялся за ручку ящика, но тот был заперт. Он дернул сильнее, однако ящики солидного старинного стола не сдвинулся с места. Поль прошел к камину и нагнулся за металлическим совком для золы. Рукояткой совка он осторожно поддел угол ящика, стараясь не повредить, затем, отбросив осторожность, применил силу. Передняя сторонка ящика с треском раскололась, и замок открылся.
Внутри лежали две связки писем. Перебрав одну, Поль оцепенел: это были его письма к Муссе. Десятки писем, написанные за много лет. Все они были вскрыты. Отложив их, он взялся за другую связку, зная, чьи это письма. Наугад вытащил из середины одно. Сентябрь 1875 года. Муссе тогда было пятнадцать. Поль улыбался, читая письмо, полное мальчишечьих восторгов. Мусса описывал свое путешествие с караваном. Поль расхохотался, прочтя про историю с козой, однако смех быстро сменился гневом, и его лицо посуровело.
Заговор против Муссы. Худшее, на что была способна его мать. Но ведь она всегда отличалась виртуозной способностью обманывать. Поля захлестнули воспоминания. Он видел, как она изменяет отцу в кладовке с каким-то военным. Он слышал голос матери, уверявшей его, что отец их бросил, поскольку не желает заботиться о семье. А как мать убеждала его в смерти Муссы и Серены, когда на самом деле они были живы. Вся ее жизнь состояла из вранья.
Поль не знал, что́ для него больнее: степень ее обмана или степень своей потери.
Забыв о времени, он сидел, читая письмо за письмом. В дверь постучали. Появился дворецкий.
– Простите меня, граф, но мадам попросила напомнить, что гости вас заждались.
Такое обращение ошарашило Поля.
– Не сейчас, – буркнул он, собираясь выпроводить дворецкого, но его взгляд упал на каминные часы. Пора. Скоро начнется то, ради чего он сюда приехал. – Хорошо. Передайте ей, что я скоро выйду.
Отцовское письмо он сунул в карман, остальные вернул в ящик. Поль проверил содержимое остальных ящиков, оказавшихся незапертыми. Там лежали счета и разные бумаги, связанные с ведением хозяйства, а также многочисленные приглашения на светские приемы. Ничего особо интересного. И вдруг Поль заметил серый телеграфный бланк. Телеграмм было две: одна его собственная, вторая от Эль-Хусейна, сообщавшая о смерти Муссы. Изумленный Поль прочитал ее дважды. Кажется, он понял, что к чему, и довольно улыбнулся, хотя улыбка была мрачной. Убрав телеграмму в ящик, Поль встал.
Отражение в зеркале показало, как он выглядит. Загорелое лицо было почти такого же цвета, как его одежда. Он давно не брился. Облик дополняли волосы, длинные, всклокоченные и почти седые. Они не лезли на лоб, а были откинуты назад, словно он только что соскочил с быстрой лошади. Наверное, и его глаза покажутся гостям столь же дикими, как и все остальное в нем. «Ничего себе граф – грязнуля и неряха», – с усмешкой подумал Поль, но времени приводить себя в порядок не оставалось. Пора выходить к гостям.
Он открыл дверь бального зала. Элизабет беспокойно ждала появления сына. Увидев его, она величественно улыбнулась, ведя себя так, словно ничего не произошло. Гости продолжали прибывать. Элизабет быстрым шагом направилась к сыну, желая поскорее представить его гостям. Подойдя к Полю, она взяла его за руку.
– Рада, что здравый смысл одержал в тебе верх… граф, – сияя, произнесла она.
Поль не ответил. Его взгляд был холодным, но она хорошо знала сына и этот взгляд. Несколько дней подуется, затем все пройдет. Само его появление в зале доказывало ее правоту. Она победила.
Ведя Поля за собой, она приветствовала гостей, останавливаясь, чтобы с каждым
