Золото Саламандры - Дмитрий Чернов

– Стало быть, – полный вперёд, и готовимся к атаке! – воинственно воскликнул Эдвин.

– Командуй, капитан! – поддержал его Ксист.

– Для начала, – натаскаем побольше криц к катапульте, а потом, – все по тем же местам что и в прошлый раз! – распорядился эшмериец. – Ух, и зададим мы этим гадам!

Команда принялась дружно исполнять задуманное, подготавливаясь к торжественной встрече пиратской шайки. Времени у них было мало, но они успели всё сделать. Галиот приближался к зоне досягаемости баллисты, и вместе с его движением, нарастало нервное напряжение у лихой четвёрки. Наконец, судно подошло на расстояние выстрела, ознаменовав тем самым начало более оживлённых событий…

– Ксист! – крикнул из трюма Эдвин. – Давай немного правее!

Молчун, стоявший у штурвала, не стал в этот раз выяснять, – какому значению в румбах соответствует понятие «немного». Грустно взглянув на компас, он махнул на него рукой и плавно повернул колесо, стремясь к предельно точному исполнению команды капитана.

– Стоп! – распорядился эшмериец с хладнокровностью айсберга в голосе. – Приготовились к выстрелу!

Вернув штурвал в нейтральное положение, Ксист ухватился за поручень, наученный опытом первого в своей жизни крицеметания тому, что в такие моменты палуба тримарана ведёт себя крайне необузданно. «Хаяр» резко сбавил ход, чтоб маховик накопил побольше кинетической энергии для выстрела. Когда гул, доносящийся из трюма, достиг своего апогея, Эдвин привёл катапульту в действие.

Балансир взметнулся вверх и на полпути до вертикального положения ударился об отбойник, отправив снаряд в сторону галиота, после чего плавно вернулся на место. В критический момент нос тримарана здорово подкинуло, но, ожидавшая это, команда не обратила на встряску особого внимания. Едва лодка возобновила движение, как трое белужников бросились к крицам, намереваясь зарядить оружие для следующего выстрела. Они задержались лишь на миг, чтобы посмотреть, – куда попадёт их первый снаряд.

Особых результатов в самом начале сражения достигнуто не было, но нельзя сказать, что атака оказалась совсем бесполезной. Железная болванка была запущена по наиболее дальней траектории, стартовав под углом 45°, и, возможно, именно из-за дальности метания Эдвин слегка промахнулся. Тем не менее, ядро упало очень близко от цели, по пути зацепив край паруса и сломав одно весло, чем вызвало переполох в рядах гребцов галиота, сбив их с ритма. Однако хаяровцы ждали не таких плодов от своей деятельности, поэтому немедленно продолжили заниматься тяжким, но уже привычным делом – закатыванием железных боеприпасов в ковш баллисты.

Когда всё было готово, Эдвину сообщили об этом, и он принялся заново мудрить со своими рукоятками да рычагами, наводя оружие на цель. Во второй раз у него получилось гораздо лучше: крица пролетела по более низкой параболе и угодила в центр паруса, порвав его, после чего врезалась в дальнюю мачту и упала на палубу. Мачта от удара треснула и покосилась, удержавшись от падения на бесчисленных канатах.

На галиоте начались лихорадочные действия по сворачиванию парусов. Судя по всему, они больше не думали о преследовании, но хаяровцы уже вошли в азарт и не собирались бросать начатое на полпути. Им надоело убегать, поэтому они твёрдо решили потопить в этот раз надоедливых прилипал.

Третий снаряд лишь вскользь чиркнул по левому борту, не нанеся противнику никакого урона, за что эшмериец был заклеймён как самый выдающийся мазила. А галиот тем временем начал круто поворачивать в сторону видневшегося вдали берега. Вёсла бешено били по воде под участившиеся барабанные удары.

Поставить корабль боком к «Хаяру», – это было чистейшим безумием. Четвёртая крица тут же послужила возмездием за допущенное пиратами легкомыслие. К их счастью, она прошла чуть выше, чем было нужно, и врезалась в палубу у противоположного борта, выломав в нем хорошую брешь и упав в воду.

Пятая легла аккурат посередине ближнего к стрелкам борта. Перед самым попаданием все вёсла были брошены гребцами, и они принялись выбегать из трюма, кучкуясь на палубе. Шестой снаряд заставил их попрыгать в воду и вплавь отправиться к берегу. Он угодил в корму, после чего руль судна задрался куда-то вверх.

Хаяровцы ликовали, одержав блистательную победу, но Эдвину показалось этого мало. Он разгулялся не на шутку и не хотел останавливаться, пока галиот держится наплаву. Ксист попытался его урезонить, сказав, что не стоит зря расходовать боеприпасы, когда исход сражения уже решён, но тот оказался неимоверно упрямым. Всё-таки ему удалось втемяшить каплю здравого смысла, и кое с чем он даже согласился, но на своих условиях.

– Сколько там у нас осталось на палубе приготовленных криц? – спросил он.

– Две, – ответили ему.

– Хорошо! Закатывайте их обе сразу! Берусь покончить с пиратской лоханкой одним выстрелом! – хвастливо заявил эшмериец.

– Ну, давай! Посмотрим, как ты это сделаешь, – согласился Ксист.

Они выполнили просьбу Эдвина, после чего тот дольше обычного прицеливался и, наконец, произвёл свой знаменательный выстрел…

Балансир на этот раз оторвался от палубы значительно меньше, чем всегда, а обе крицы ушли вверх чуть ли не вертикально. Покинутый командой галиот находился сейчас очень близко от «Хаяра», – Эдвин специально для своего показательного выступления подвёл тримаран поближе к нему. Железные болванки синхронно пролетели по высокой параболе и прямолинейно вошли в палубу галиота, пробив в этот раз все трюмы насквозь и образовав в днище две громадные пробоины.

– Есть!!! – радостно завопил Эдвин, после чего поднялся на палубу и, горделиво выпятив грудь, обратился к остальным: – Ну?!! Кого это вы тут называли мазилой?..

– В смысле: самым выдающимся мазилой?.. – переспросил Ксист с невозмутимым лицом.

– Вот именно! – строго подтвердил эшмериец, грозно глядя на него.

– О-о… Берём свои слова обратно, – как бы испугавшись его грозного вида, ответил Молчун, при этом защищаясь от него дрожащими руками. Но тут же добавил: – Ты – не самый выдающийся мазила, а просто рядовой мазила.

– Так звучит гораздо лучше, – оценил Эдвин, удовлетворившись изменённой формулировкой. – Но я всё же предпочёл бы, чтоб вы величали меня: «Орлиный глаз» или «Железная рука».

– И раболепно пресмыкались бы перед тобой?.. – уточнил Ксист.

– Ну… Не помешало бы, – скромно согласился эшмериец.

– Слышали, белужники? – обернулся к братьям Молчун. – Теперь к Эдвину нужно обращаться не иначе как: «Капитан Железный глаз»!.. Уяснили?

– Или «Орлиная рука»?.. – уловил смысл Бенсил.

– Это-то понятно… – рассеянно кивнул Тарсил, сосредоточенно глядя куда-то в сторону.– Только вот, как мы сможем объяснить: почему мы потопили судно с флагом королевского военного флота?..

– Кому это ты собрался что-то объяснять? – не понял его Ксист.

– А вон тем молодцам, – указал в море Тарсил, – которые плывут в нашу сторону…

Все уставились в указанном направлении и обомлели. Там они обнаружили большой трёхмачтовый корабль, лавирующий под боковым ветром, который явно спешил к ним. Затем они дружно посмотрели на погружающийся галиот, на флагштоке которого радостно трепетало королевское знамя, предательски оповещая о свершённом злодействе.

– Топсель-стаксель! Ты что раньше не мог сказать? – ругнулся Ксист.

– Я его только что заметил, – обиженно ответил Шустрый. – Да и не хотелось прерывать вашу умную беседу, остряки…

– Действительно, трудновато будет им что-то объяснить, – заметил Молчун.

– Значит, пора убегать, – предложил Эдвин.

– Путь на запад уже отрезан, а на восток нам придётся идти при попутном ветре, – размышлял Ксист. – Так что у нас – ни малейшего шанса оторваться от них.

– Тем более – пора! – гнул своё эшмериец.

– Тут ты прав! – согласился Молчун, но всё же не удержался от саркастического комментария: – Подумаешь, – какой-то там корвет… Не беда, что у него три мачты, и что он враз нас догонит… В погоне главное – это процесс, а не результат…

– И в этом у нас большой опыт, – кивнул Эдвин. – Так что не будем задерживаться! Давайте все в трюм – на помощь к Грэму.

Рыбаки спустились в машинное отделение, а капитан тримарана встал за штурвал. «Хаяр» сорвался с места и помчался параллельно берегу. На корвете заметили начало движения и ринулись на перехват. Чем больше парусное судно становилось по ветру, тем заметнее увеличивалась его скорость. Постепенно он сближался с лодкой беглецов, одновременно нагоняя их и по ходу дела прижимая к побережью.

Эшмериец всё ещё выбирал тактику избавления от погони, как вдруг из трюма выскочил Ксист с отчаянной решимостью на лице, явно намереваясь поделиться с ним открытием века – как минимум. Он с ходу выпалил: