Танец с драконами - Джордж Мартин

Вестероссец, да к тому же еще и Пламм. Все лучше и лучше.

— Вы следующие, — сообщил Нянька. — И будьте забавными, мои маленькие прелестники, а не то пожалеете.

Тирион не освоил и половины трюков Гроша, но уже вполне научился ездить на свинье, падать, когда нужно, перекатываться и снова вскакивать на ноги. Всё это удостоилось хорошего приёма. Вид маленьких людей, бегающих словно пьяные и колотящих друг друга деревянными копьями, позабавил людей в осадном лагере Залива Работорговцев ничуть не меньше, чем на пиру в честь свадьбы Джоффри в Королевской Гавани.

Насмешки — вот язык, понятный всем, подумал Тирион.

Когда кто-то из карликов падал или получал удар, громче и дольше всех смеялся их хозяин, все его огромное жирное тело колыхалось, как от землетрясения; гости же сперва ждали реакции Юркхаза зо Юнзака, и лишь потом разделяли ее. Верховный командующий казался таким чахлым, что Тирион запереживал, как бы смех его не прикончил. Когда с плеч Пенни слетел "отрубленный" шлем и упал на колени юнкайскому лорду с кислым лицом в полосатом золотисто-зеленом токаре, Юркхаз закудахтал, словно курица. А когда вышеупомянутый лорд заглянул внутрь шлема и достал из него большую пурпурную расколотую дыню, он хрипел, пока лицо его цветом не сравнялось с самим овощем. Он повернулся к хозяину и прошептал ему нечто, заставившее того фыркнуть и облизнуть губы… но Тириону показалось, что в его заплывших желтых глазах промелькнула злость.

После этого карлики, освобожденные от своих деревянных доспехов и мокрой от пота одежды, переоделись в новенькие желтые туники, чтобы прислуживать за столом. Тириону выдали кувшин пурпурного вина, Пенни — кувшин с водой. Они ходили по шатру и наполняли чаши, еле слышно шурша тапочками по толстым коврам. Работа оказалась тяжелее, чем можно было подумать. Вскоре у него сильно разболелись ноги, а один из порезов на спине снова начал кровоточить, красные пятна просачивались через желтую ткань туники. Тирион прикусил язык и продолжил разливать вино.

Большинство гостей обращали на них внимания не больше, чем на других рабов… но один юнканец, напившись, объявил, что Еззану надо заставить карликов трахаться, а другой гость потребовал объяснений как Тирион потерял свой нос. Я сунул его в дырку твоей жены и она откусила его, едва не выпалил он… но во время шторма карлик убедился, что умирать ему пока не хочется, и вместо этого ответил:

— Его отрезали в наказание за мою дерзость, господин.

Лорд в синем токаре с вышитыми тигровыми глазами припомнил, как Тирион хвастался на аукционном помосте своим умением играть в кайвассу.

— Давайте испытаем его, — предложил он.

Принесли столик для игры и набор фигур. Всего через несколько минут побагровевший от ярости лорд опрокинул столик, разбросав по ковру фигуры под громкий смех юнкайцев.

— Ты должен был позволить ему победить, — прошептала Пенни.

Бурый Бен Пламм, ухмыляясь, поднял упавший столик:

— Попробуй со мной, карлик. Когда я был помоложе, Младшие Сыновья служили Волантису. Там я научился играть.

— Я всего лишь раб. Когда и с кем я играю, решает мой благородный хозяин, — Тирион повернулся к Еззану. — Господин?

Желтого лорда идея, казалось, позабавила:

— Какие ставки ты предлагаешь, капитан?

— Если я выиграю, вы отдаете мне этого раба, — ответил Пламм.

— Нет, — возразил Еззан зо Каггаз. — Но если ты сможешь победить моего карлика, то получишь сумму, которую я за него заплатил. Золотом.

— Договорились, — согласился наемник.

Разбросанные фигуры собрали с ковра и они уселись за стол.

Первую игру выиграл Тирион. Во второй, с удвоенной ставкой, победил Пламм. Когда они взялись за третью партию, карлик уже хорошо изучил своего противника. Смуглый, с щеками и челюстью, покрытыми коротко остриженной колючей бородой с проседью; с лицом, испещренным тысячью морщин и несколькими старыми шрамами, Пламм выглядел довольно дружелюбным, особенно когда улыбался. Верный слуга, решил Тирион. Может быть любимым дядюшкой кому угодно, полный шуток, старых поговорок и житейской мудрости. Вот только все это было обманом. Улыбки никогда не касались его глаз, где пряталась жадность под покровом осторожности. Алчный, но недоверчивый тип.

Наемник оказался почти таким же плохим игроком, как и юнкайский лорд, но играл он скорее бесстрастно и настойчиво, чем дерзко. Его исходные построения хоть и различались в каждой партии, но все равно оставались теми же — консервативными, оборонительными, пассивными. Он играет, не чтобы победить, понял Тирион. А чтобы не проиграть. Это сработало в их второй игре, когда маленький человек перехитрил сам себя с ошибочной атакой. Но не сработало ни в третьей игре, ни в четвертой, ни в пятой, которая, как выяснилось, стала их последней.

Под конец этого заключительного противоборства, когда его крепость была в руинах, дракон мертв, а слоны противника стояли перед ним и тяжелая конница окружила его тыл, Пламм выдавил улыбку и произнес:

— Йолло снова побеждает. Смерть в четыре хода.

— В три, — Тирион столкнул его дракона. — Мне повезло. Возможно, вам следует хорошенько потереть мою голову перед нашей следующей игрой, Капитан. Часть этой удачи могла бы осесть на ваших пальцах.

Ты все равно проиграешь, но, быть может, покажешь мне игру поинтереснее.

Ухмыляясь, он отодвинулся от стола с кайвассой, поднял свой кувшин с вином, и и вернулся к наполнению бокалов, в то время, как Еззан зо Каггаз стал значительно богаче, а Бурый Бен Пламм значительно беднее. Их гигантский хозяин впал в пьяный сон еще во время третьей игры, выронив кубок из пожелтевших пальцев и пролив его содержимое на ковер. Но когда он проснется, то, возможно, порадуется выигрышу.

Верховный главнокомандующий Юркхаз зо Юнзак отбыл, поддерживаемый парой рослых рабов — казалось, для остальных гостей это послужило общим сигналом, что им тоже пора уходить. После того как шатер опустел, вновь появился Нянька — сообщить слугам, что они могут устроить свой собственный пир из объедков.

— И ешьте быстрее. До того, как вы пойдете спать, здесь все должно быть убрано.

Тирион стоял на коленях, с ноющими ногами и вопящей от боли окровавленной спиной, пытаясь отскрести пятно, оставленное пролитым вином благородного Еззана на ковре благородного Еззана, когда надзиратель мягко ткнул его щеку концом своего кнута.

— Йолло. Вы неплохо справились. Ты и твоя жена.

— Она не моя жена.

— Значит, твоя шлюха. Встать, вы оба.