Божественная комедия - Данте Алигьери

Песня двадцать четвертая

Данте смущается волнением Вергилия. Оба вступают на мост, перекинутый через новый вертеп. Святотатцы, терзаемые змеями. Предсказание о будущей судьбе Белых и Черных.

1 В те дни, когда с задумчивых небесНе часто смотрит вечное светило,Мелькнет и быстро скроется за лес,4 И ночь глухая, смотришь, наступила;Когда в снегах лежат еще поля,И ярко-белым саваном уныло7 Покрыта охладевшая земля,Крестьянин в поле скудное выходит,О солнце и тепле Творца моля,10 И только нивы снежные находит;В отчаянье тогда махнув рукой,Глазами даль печальную обводит13 И в дом свой возвращается с тоской,Где холодно, где хлеба часто нету,Где для него давно пропал покой,16 Когда ж опять, в надежду веря эту,Которая так часто нас живит,Заметит он, что время ближе к лету,19 Он стадо гнать на пастбище спешитИ забывает горе и ворчанье.Так точно и поэта скорбный вид22 Сперва во мне лишь возбудил страданье,Когда ж его высокое челоЯснее стало, полно обладанья,25 С моей души как будто отлеглоБольшое горе. Только мы вступилиНа мост, давно разрушенный, тепло28 Учитель на меня взглянул, и былиТе взгляды нежны снова, как тогда,Когда впервые мы заговорили.31 Вкруг нас развалин высилась гряда,И, пред собою видя разрушенье,Певец мой, рассудительный всегда,34 Сообразил свой путь в одно мгновенье,Потом меня в объятия схватилИ быстро, погруженный в размышленье,37 Которому и здесь не изменил,Принес меня, как ношу дорогую,На верх скалы и там проговорил,40 Рукою указав скалу другую:«На этот дикий камень ты всползи,Но прежде осмотри его вблизи,43 Чтоб под тобою он не подломился».Для грешников, прошедших мимо насПод тяжестью свинцовых ряс,46 Тот переход едва ли бы годился.Вперед я подвигался, еле жив,И только лишь при помощи решился49 Переползти с обрыва на обрыв.Когда бы страшный путь тот продолжался,То, верно бы, учителя обвив52 Своей рукой, я с духом не собралсяПолзти вперед в изнеможенье сил;Но, к счастью, путь дальнейший улучшался55 И на верху скалы окончен был.Она была последней. Я дыханьеВ усталости едва переводил58 И сел недвижный, словно изваянье,Так как идти я далее не могИ двигаться уж был не в состоянье.61 Но тут меня поэт предостерег:«Ты лености не должен предаваться:Для нашей славы легких нет дорог.64 Известности не может тот дождаться,Кто нежиться привык в пуховикахИ на постели шелком прикрываться.67 Без трудностей нет славы и в веках;Без подвигов исчезнешь ты бесследно,Как пена волн, как ветер в небесах.70 Бездействие для человека вредно.Так встань же и усталость победиИ с мужеством, которое победно73 Ведет в борьбе, иди за мной, иди,Когда еще осталась сила в теле:Награда ожидает впереди.76 С тобой еще мы не достигли цели.По лестнице идти нам предстоитЕще длиннейшей. В нашем трудном деле79 Конец для нас не близок. Путь лежитПечальный, многотрудный и опасный,Но пусть тебя теперь он не страшит.82 Иди и верь в совет мой беспристрастный».Тогда я встал и словно новых силВ себе нашел родник. С улыбкой ясной85 Наставнику тогда я говорил:«Иди, я бодр! С тобой пойду я всюду…»И мы пошли чрез каменную груду88 Скалы, изрытой ямами, крутой,Где ноги истомленные скользили,А по бокам скалы ужасной той91 Зияли бездны… Выше мы всходили,И чтоб свою усталость только скрыть,Пока мне силы вновь не изменили,94 С учителем я начал говорить.Вдруг там, где часть утеса раскололась,Из бездны раздался неясный голос,97 Но слов его не мог я различить.Напрасно их я разгадать старалсяИ думал смысл речей тех уловить.100 Но от усилий тщетных отказался.Я только лишь одно тогда постиг,Когда к тому вертепу приближался,103 Что гневен был и бешен чей-то крик.Над бездной я склонился осторожно,Но мрак ее был непроглядно дик.106 И рассмотреть мне было невозможноТех, кто кричал на темном адском дне.И я сказал учителю тревожно:109 «О, помоги в вертеп спуститься мне:Я слышу крик, но слов не понимаю;Кого-то вижу в темной глубине,112 Но образа его не различаю.Прошу тебя – сведи меня с стены,Близ пропасти я правду всю узнаю».115 «Мы действовать, а не болтать должны, —Сказал поэт, – и действовать в молчаньеВ обители ужасной сатаны…»118 И, исполняя спутника желанье,К вертепу он тогда меня привел,И в яме гнусной той сверх ожиданья121 Таких презренных гадов я нашел,Что в жилах кровь моя оледенела:Невольно я глаза от них отвел.124 Пусть Ливия не славится так смелоПустынными песками, где живутИ жалами убийственными жгут127 Хелидры, амфисбены и якули{130};Нет, даже там не знаю я, найду ли,Как и среди египетских степей,130 Таких же ядовитых, страшных змей,Которые в той пропасти крутились.И среди них несчастный сонм теней133 Я увидал. Давно они лишилисьСпокойствия, земной покинув гроб.Напрасно эти грешники стремились136 Избегнуть гадов, и гелиотроп{131}Искали вкруг для своего спасенья,Но гады то в их голову, то в лоб139 Вонзали жало в бешеном шипенье;Их руки были скручены назадИ змеями завязаны… Вот гад142 Вкруг грешника обвился и на телеЕго пестрел тройным своим кольцом,А голову связал с своим хвостом.145 Вот змей другой ждать долго не заставил,На грешника одним прыжком вскочилИ в шею между плеч его ужалил,148 Едва такую казнь он совершил,Едва свой хвост свернувшийся расправил,Как грешник загорелся, зачадил,151 И в миг один огонь его расплавилИ в пепел обратил его. Потом,Когда не стало пламени кругом,154 Из пепла вновь восстал он прежней теньюИ образ прежний принял на себя.Так, если древних следовать ученью,157 Себя в ужасном пламени губя,Известный феникс молча умираетИ вновь потом из пепла воскресает.160 Питается не хлебом, не травой,Но амми{132}, и усталой головойСклоняется на нард{133} он или мирру{134};163 Таинственный, вполне безвестный миру,В бессилии, на землю он падет,Как будто бы недуг его гнетет166 Иль ненавистный демон сокрушает;Когда ж потом он снова восстает, —Что было с ним – он сам того не знает169 И, озираясь, далее идет.Восставший грешник в том же состоянье,Казалось, был! О, правосудный гнет!172 Как грозен ты в немом своем каранье!«Кто ты? – ему учитель мой сказал. —И здесь за что ты терпишь наказанье?»175 «Недавно из Тосканы я упалВот в эту бездну, – молвил нам несчастный. —Я жизнь скота людской предпочитал178 И не хочу скрывать: я скот ужасный!Мне имя Ванни Фуччи{135}. Для меняБерлогою достойной и прекрасной181 Была Пистойя». В это время яК учителю с словами обратился:«Скажи ему, чтоб он не шевелился184 И скоро так от нас не уходил;Спроси его, какое совершилУжасное он прежде преступленье.187 Сварлив и кровожаден очень былПри жизни он…» Но в думу углубленный,Успел понять тот грешник осужденный,190 Что мнения такого я о нем.Он уходить от нас не торопился,Лишь только щеки вспыхнули стыдом193 И взгляд его на мне остановился.И он сказал: «Страдаю я, поверь,Сильней гораздо более теперь,196 Чем в миг, когда я с жизнью распростился.Не скрою я, за что сюда попал:Из ризницы сосуды я украл,199 Но, совершив такое преступленье,Из трусости я друга оболгал.Который был казнен за похищенье.202 Но не затем себя я унижалПеред тобой, чтоб вызвать сожаленье.И если ты из мрака этих скал205 Вновь выйдешь в мир, то приложи стараньеЗапомнить в мире это предсказанье:Теперь Пистойя гонит Черных стан;208 Флоренция и нравы и гражданСпешит менять, но час иной настанет:С долины де ла Магра Марс восстанет,211 И грянет гром в далеких облаках,И дрогнут вдруг все городские стеныИ ужас в человеческих сердцах214 Найдет приют, и на поля ПиченыТогда гроза ужасная слетитИ Белых всех мгновенно истребит.217 Так ожидай ты этой перемены».