Лига добровольной смерти - Виктор Тихонович Сенин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы не идём – нас несёт, подобно предметам, подхваченным течением реки, – то плавно, то стремительно, в зависимости от того, спокойна она или бурлива…
В зависимости от того, как смотрю на себя, я нахожу в себе и стыдливость, и наглость; и целомудрие, и распутство; и болтливость, и молчаливость; и трудолюбие, и изнеженность; и изобретательность, и тупость; и угрюмость, и добродушие; и лживость, и правдивость; и учёность, и невежество; и щедрость, и скупость, и расточительность. Всё это в той или иной степени я в себе нахожу в зависимости от угла зрения, под которым я на себя смотрю…».
Раздался осторожный стук в дверь.
– Входите! – ответил Платон и замер в ожидании того, на что он надеялся, чего ждал.
На пороге появилась Зинаида – босая, в шёлковом халатике на голое тело. Волосы распущены по плечам. И впрямь Зинаида напоминала Клеопатру: этот стан, густые черные волосы с завитками на висках, подведённые брови.
– Ты ждал меня, – сказала Зинаида. – Хочу прикоснуться к твоему горячему телу.
Платон собрался ответить, но женщина остановила лёгким прикосновением пальцев к его губам:
– Молчи, молчи! Позволь мне успокоить тебя. Позволь доставить блаженство. До рассвета я твоя…
Словно заколдованный, Платон подчинился ласкам Зинаиды. Надо остановить её, но не смог противиться чарам, прикосновениям рук. Он позабыл стыд, требовал продолжения ласк. Не дело зрелого разума, подумал Платон, судить о мужчине по мимолётной случайности и предавать остракизму. Надо набраться терпения, проникнуть в глубины души и понять, что побудило к действию. И провалился в другое пространство.
Освободив Платона от одежд, движением плеча Зинаида сбросила лёгкий халат, обнажив красивое крепкое тело. Высокая грудь с сосками, как две вишни, чуть выпуклый живот, тёмная полоска волос на изгибе лобка. Дальше…
Платон задохнулся, когда Зинаида раздвинула полные бёдра…
Прильнув к живительному роднику, Платон жадно целовал Зинаиду, а она, покорная воле мужчины, прижимала его к себе, слегка приподнимаясь и постанывая.
Замерев от блаженства, Платон лежал, не шелохнувшись, чувствуя, как сладкая истома пронизывает тело, требует продолжения. В исступлении Платон подхватил Зинаиду и повалил на себя так, что женщина оказалась сверху. Подчиняясь его власти, Зинаида легонько коснулась рукой плоти Платона, направила себе во влагалище и села, откинув голову и предоставив грудь для поцелуев.
Жадно целуя то левую, то правую, сжимая грудь ладонями, Платон задыхался от наслаждения, чувствуя, как мышцы влагалища сжали его член и отпустили, сжали и отпустили. Не сдерживая стона, Зинаида покачивалась, а Платон, испытывая восторг, позабыл о своём существовании. Жаждал одного: войти в Зинаиду глубже, слиться с ней воедино.
Она понимала и отдавалась всецело своему повелителю, приподнималась и опускалась, привстав на корточки.
– Тебе хорошо? – шептала Зинаида. – Хочу слышать твой голос…
– Хорошо!.. – выдохнул Платон, обхватил женщину за круглые ягодицы, прижал к себе, почувствовав в глубине прикосновение, от которого Зинаида жарко впилась поцелуем и простонала, принимая его и чувствуя, как разбухает мужская плоть от прилива крови, задевает в ней чувственное место. – Хочу ещё!.. Ещё!..
Её умение наслаждаться любовью порождало новые приливы желания. Способы удовлетворять страсть, казалось, безграничны. Удерживая Платона в себе, Зинаида не отпускала, бережно меняла позу.
– Отдохни, – сказала с нежностью, – дай мне испить тебя до капельки… Хочешь, встану на колени? – спросила, дав Платону перевести дух.
Встала перед ним на колени, выгнулась и, повернув набок голову, смотрела без стыдливости, как Платон входит в неё со всей силой. Постанывала и продолжала наблюдать, наслаждаясь и зная, что желанна и любима.
Когда они отдыхали после любовной страсти, Зинаида приподнялась на локте и неожиданно спросила:
– Что станется с нами?
Платон не ответил, столь неожиданно прозвучал вопрос. Надо было подумать, он не любил говорить банальности.
– Ты справишься с работой, пойдёшь дальше. У тебя есть цель. А я… – продолжила она разговор.
– Тебе нужно иметь семью, детей…
– Не создана для семьи. Мой удел – удел блаженных. Для тебя встреча со мной – приключение. Окажешься в Москве, вспомнишь, и предстанет всё в другом свете…
– Подобное не изгладится в памяти до конца дней.
– Чувствую, ты из породы стоиков. Пробьёт час, наступишь себе на горло, оборвёшь все связи, исчезнешь. Я останусь… Я посвятила себя другим и дойду до конца.
– Значит, ты святая…
– Шутишь, да?..
– Нет, я сейчас серьёзнее, чем когда бы то ни было. Ты – святая женщина.
Утром, совершив омовение и молебен, Зинаида выломала из веника прутик и отправилась на этаж, где жил Платон Лебедев. Уборщицы давно закончили пылесосить, вынесли мусор.
Оглянувшись по сторонам и убедившись, что никто не видит её намерения, Зинаида положила прутик на порожек комнаты Платона, и поспешно удалилась.
После обеда Зинаида снова поднялась на этаж, прошлась мимо комнаты Платона Лебедева, быстро подняла оставленный ею прутик и поспешила к себе. В комнате включила настольную лампу, положила на абажур прутик от веника:
– Как сохнет этот прут, – тихо причитала, – так пускай сохнет по мне раб Божий Платон…
В корпусе «X», куда Платон Лебедев был допущен после строгой и тщательной проверки, персонал охотно заводил с ним знакомство. Тянулись к русскому не только врачи и младший медперсонал, но и специалисты из числа инженеров и техников. Новый директор распорядительной службы вызывал любопытство, прежде всего тем, что он из России. Сказывался и общительный характер Платона, готовность поддержать оплошавшего, ободрить в случае чего. Немаловажное значение имело и то, что Лебедеву покровительствовал доктор Тосс, о чём многие шептались между собой.
– Человек не безгрешен, – скажет иной раз Платон тому, кто впал в отчаяние. – Если судить по правде, то одну свечу каждый из нас должен ставить архангелу Михаилу, а другую свечу – дьяволу.
По вечерам Платон гулял по парку за модульной котельной с высокими ажурными трубами серебристого цвета. В парке находился пруд с островками поднимающейся над водой куги. На пруд прилетали дикие утки, плавали среди куги, ныряли, доставали корм, замерев столбиком и часто работая лапками.
Утки прилетали не случайно. Прогуливаясь, клиенты постоянно
