Почему распался СССР. Вспоминают руководители союзных республик - Аркадий Дубнов

– Не могу сказать, что процессы были значительно неравномерны. Но некоторые решения были результатом стечения обстоятельств, где-то более благоприятных, где-то менее. Эстонцы, пожалуй, были лучше подготовлены к некоторым решениям, потому что, вероятно, внутренне чувствовали себя более независимыми. У них тоже были Компартия и советские структуры, но меньше военного сопротивления в народной памяти – возможно, поэтому эстонские коммунисты меньше боялись перемен. А в Литве власти побаивались, что, если объявятся бывшие партизаны, коммунистам может быть худо. При этом, когда мы создали «Саюдис» как движение за демократию, имея в виду, что демократия – это свобода выбора и освобождение, в том числе политическое, мы призывали всех, даже коммунистов, вместе бороться за будущую независимую Литву. Но коммунисты не представляли себе, что это может произойти без их руководства. А раз под их руководством, значит, с позволения Москвы. На этом они впоследствии строили политическую конкуренцию с нами – их программа сводилась к тому, что нельзя допустить конфликта с Москвой. Для нас же на первом месте были главные цели, а понравится это Кремлю или нет, оставалось вторичным.

– Первое движение за независимость – Лига свободы Литвы – возникло в 1979 году. Его организаторы выступали, в частности, против прохождения службы в оккупационной Советской армии, так?

– Да, но не только. Они сразу ставили вопрос о незаконности захвата Литвы и статуса Литвы как советской республики и говорили, что эту оккупацию надо прекратить. Но движение не получило развития. А вот в конце 1980-х, уже в перестройку, общественность дозрела до массовых выступлений с требованиями прав и свобод, включая право на самоопределение. Горбачев объявил о политике гласности, и дозволенность дискуссий придала процессу энергии. В выступлениях тех лет скрещивались разные взгляды: были и люди, которые хотели осуществить программу максимум (полную политическую независимость Литвы), и те, кто просто хотел большей свободы, не веря, что можно отвоевать государственную независимость.

Сильное беспокойство власти начали ощущать в 1988 году, на который пришлась 70-я годовщина независимой Литовской Республики. Тогда в среде интеллигенции возникали самые разные организации: кто за родной язык, кто за правду истории, кто за экологию. Еще были те, кто боролись, чтобы наши юноши не возвращались в цинковых гробах со службы в Советской армии, где их называли немцами, издевались над ними и убивали. Наконец, важно было отстоять право на собственный урожай: то, что мы производим, – наше, а не московское, не «помещика».

Все ведь было по госплану, никакой свободной экономики. Нам давали сырье – от нас забирали продукцию. Мы были большой фермой для Советского Союза, особенно для московских властей. Это было несправедливо, это надо было менять. Я помню выступление председателя клайпедского исполкома в псевдопарламенте Литвы – это тоже был Верховный совет, но он не избирался, а назначался через партийную организацию; при этом там уже были люди думающие, недовольные порядками. Так вот, председатель возмущался, что у него тысячи граждан без квартир (тогда люди, чтобы получить жилье от властей, отбывали длиннющие очереди по 10–20 лет), мы строим дома, и тут к нам из Советского Союза присылают еще тысячу новых человек с привилегиями, которым полагалось давать квартиру сразу. Такой несправедливости было предостаточно, и уже звучали требования, чтобы мы сами решали. На первом митинге «Саюдиса» я говорил, что так будет, когда мы будем сами избирать представителей (скажем, Верховного совета Литовской ССР. – А.Д.), а не по указке. Только тогда они станут говорить от имени Литвы. И очень скоро начались демократические перемены.

Массовое движение «Саюдис» возникло в конце 1988 года, и коммунистическая власть уже не могла этому помешать. Сначала власти пытались «Саюдис» приручить, видимо, считая, что можно повести стремление к переменам по ограниченному руслу, которое Горбачев называл Перестройкой, то есть не сменой несправедливого строя, а его улучшением. Но как улучшить имперский строй? Сделать его менее тиранским?

– При этом изначально ваше движение называлось «Движение за Перестройку». То есть вы действовали, так сказать, в русле горбачевского мышления?

– Скорее, мы использовали это как защиту: Горбачев что-то проводит, а мы хотим того же и в том его союзники. Но было ясно, что наши стремления более последовательные. Мы требовали осуществления решений, а не их закрепления на бумаге. «Мы обсудим это когда-нибудь», – отвечали власти. «Нет, – говорили мы, – давайте делать сейчас. А если вы не можете, потому что вас назначил центр, – давайте избирать настоящих депутатов, которые будут иметь и волю, и право». И ситуация прогрессировала очень быстро.

– То есть вы понимали, что Москву можно переиграть, прикрываясь союзническим подходом и разделяя концепцию Горбачева?

– Может казаться так. Но мы это так не формулировали. Никто ведь не говорил, какую именно перестройку делает: все за перестройку, но Горбачев – за маленькую, а мы – за большую. «Саюдис» уже в начале 1989 года принял резолюцию о продвижении к полной свободе Литвы, «не удовлетворяясь частичными достижениями». Причем на тот момент мы уже чего-то добились: практически не стало цензуры (она не была отменена, но масса газет издавалась без всякого контроля); никто никого не хватал и не арестовывал, милиция даже не пробовала разгонять массовые митинги. Когда два миллиона человек вышли на «Балтийский путь», ну какие танки туда могли бы подъехать? У Горбачева не было силовых помыслов, он понимал, что это не такие формы протеста, которые можно давить танками. Потом кремлевское руководство наиздавало страшных заявлений по поводу «Балтийского пути»: мол, это губительно, «они» (то есть мы) ведут народ в пропасть. Но это было запугивание на словах. А мы шли вперед с целью победить на демократических выборах. И народ нам сочувствовал. В 1989 году произошли настоящие выборы Съезда народных депутатов СССР и «Саюдис» одержал в них сокрушительную победу над коммунистами от властей. А в феврале 1990 года состоялись выборы в Верховный совет Литвы, где «Саюдис» также одержал убедительную победу. В итоге 11 марта парламент провозгласил восстановление независимости Литвы.

– Вы рассказали, что в Литве было движение против того, чтобы юноши возвращались домой в цинковых гробах. Много ли литовцев, служивших в Советской армии, оказались в Афганистане? Вообще, были ли здесь «афганцы»?

– Были, конечно. И до сих пор есть.

– Этот фактор влиял на процессы отсоединения от Москвы?

– Конечно. Помню, как читал лекции в школах в Каунасе, и учителя рассказывали о судьбах их бывших учеников, посланных на ту войну, о том, какими психологически сломленными они возвращались. Не говоря уже о тех, кто погиб, и погиб от рук своих же, потому что в армии царила дедовщина. Так что даже чаще гибли на обычной службе. Очень много