Арабская принцесса - Таня Валько

– Достаточно немного доверия, мой Отелло, – обожаемая женщина кокетливо улыбается и ловко выскакивает из поезда на одну остановку раньше.

Супруги, обнявшись как пара подростков, неспешно пересекают Ковент-Гарден.

– Как здесь прекрасно!

Марыся замедляет шаг и восхищенно засматривается на жонглера, показывающего свое умение на центральной площади. Вокруг группы циркачей собирается толчея, и после каждого интересного выступления сыплют монеты в черный котелок, поставленный с этой целью на плитах тротуара.

– Ты слышишь эту песню? Это из мюзикла «Чикаго»! – заинтересовавшись, она подбегает пару шагов к поручню, перегибается через него и смотрит вниз, на столики и стулья, стоящее в углу пианино, а Хамид хватает ее протянутую руку.

– Это артистический район Лондона.

Поведение жены развеселило Хамида.

– Благодаря тому, что спектакль у нас рано, после представления мы можем прийти сюда и насладиться культурной жизнью столицы.

– Супер! – женщна просто подскакивает. – Но вначале «Король Лев»!

Конечно, с получением билетов нет никаких проблем, потому что есть специальные кассы с двумя окошками. Там предупредительные молодые люди молниеносно делают распечатку интернет-билетов и выдают их, как свежие булочки. Понемногу перед входом в театр собираются зрители, поэтому, несмотря на то, что до начала еще полчаса, молодые супруги решают войти. Все и вся тщательно проверяется, включая сумочки женщин. Никто, однако, не возражает, потому что каждый прекрасно понимает ситуацию. С момента, когда в лондонском метро взорвалась бомба, все дуют на холодное. Террористы доказали, что у них нет жалости, и ради своих низких идеалов и нездоровых целей они могут убивать женщин и детей. Супруги покупают программу, две кружечки с наклейками из фильма и рубашку для Нади, до которой она дорастет скорее всего через два года. Конечно, молодая мама не может себе отказать в покупке плюшевых Симбы и Тимона – ее любимцев с детства. Как и предполагалось, утренний спектакль предназначен для детей, поэтому зрителям от четырех до семидесяти лет. Большинство – это дедушки и бабушки с внуками, часть – родители с детьми, а также подростки, которые любят не столько животных, сколько музыку Элтона Джона и романтическое содержание, которое она с собой несет.

– Ты посмотри! – в возбуждении Марыся показывает подбородком на ложи с одной и другой стороны сцены. – Они будут играть на барабанах!

Прекрасно сложенные чернокожие мужчины, одетые в соответствии с африканской традицией в набедренные повязки, пару птичьих перьев и тюрбаны, машут публике, которая начинает их замечать.

Большинство детей мучит взрослых, забрасывая вопросами, потому что не может дождаться начала спектакля. Маленькая шестилетняя девочка так вертится в кресле перед Марысей, что в конце концов переворачивается и оказывается на коленях соседки сзади. Пораженные дедушка с бабушкой извиняются, а молодая женщина дает разгоряченной маленькой блондинке леденец и подбрасывает ее на руках. Старики вежливо беседуют, спрашивая, откуда Марыся. Слыша ее британский акцент, они в шоке от того, что в Саудовской Аравии можно выучить английский. Их голубые, выцветшие от старости глаза по-прежнему смеются, а доброжелательность не улетучивается, когда они узнают, что супруги живут на родине самого жестокого в мире террориста Усамы бен Ладена. Марысю это очень удивляет, потому что она рассчитывала на другую реакцию. Через минуту девочка вырывается и вскакивает в свое кресло. Вся детская часть зрителей начинает верещать, когда свет падает на висящих на колоннах африканцев, выход Рафики вызывает первую овацию. У певицы такой звонкий голос, что она справляется со всеми злоключениями. Во время утреннего спектакля нельзя надеяться на тишину.

– Она невероятна!

Марыся складывает руки как для молитвы, ставит на них подбородок и так сидит большую часть спектакля.

– Это оригинальные исполнители прямо с Бродвея, – шепчет она мужу время от времени, бросая взгляд на разложенную на коленях программу с фамилиями актеров.

– Смотри! Тимона играет знатный британец: кто же еще сможет так гениально подражать речи лорда? – перекрикивая музыку и шум в зрительном зале, говорит она по-арабски, не желая, чтобы окружающие ее англичане услышали издевку в ее голосе.

– Inglizi,min fadliki[35], — тихо бормочет саудовец.

Они договаривались, что для собственной пользы и безопасности будут разговаривать только по-английски.

– Лучше перестраховаться. Никогда не знаешь, что тебя ждет.

Хамид болезненно реагирует на этот счет.

– Не преувеличивай! Ты видел этих старичков, какие они милые. Интересно, как сделают хореографию, когда это стадо двинется? – спрашивает она, совсем не ожидая ответа.

Хамид больше наблюдает за мимикой и восхищением на лице жены, чем за мюзиклом. По его мнению, тот является типичным продуктом для детей.

– Хакуна матата, – подпевает тихо наполовину арабка, хлопая с воодушевлением в ладоши.

Ее муж старается закрыть ей рот рукой, его смущает буйное поведение взрослого человека.

– Ты что, с ума сошел? – женщина отодвигается и даже поворачивается в его сторону. – Это ведь все равно что carpe diem, лови каждый день! Возрадуемся! – выкрикивает она, подняв руки вверх, подключаясь к волне, охватившей всю детско-молодежную часть зрителей.

– Хакуна матата! – вторят ей соседки-подростки тоненькими голосками.

Мужчина, искренне развеселившись, смеется уже без стеснения.

– Любовь растет вокруг нас, в спокойную лунную ночь, наконец-то мир начинает в согласии жить, волшебную чувствуя ночь… – со словами самой красивой романтичной песни на устах Марыся кокетливо смотрит на мужа. Тот чувствует мурашки в чреслах и крепко сжимает ее ладонь в своей. «Моя женщина сумасшедшая, но такая красивая…» – думает он, поддаваясь минутному настроению.

«Я должен давать ей больше свободы, чтобы она была собой», – решает он.

Под конец представления все звери, даже огромный слон и длинношеий жираф, выходят в зрительный зал и шествуют по проходу между креслами под песню «Круговорот жизни». Хамид впервые слушает не только мелодию, но и слова и должен признать, что жена права. Текст вневременной, универсальный, а взрослый лучше сможет его понять, чем ребенок. «Разве в нашей жизни мы не погружаемся во мрак отчаянья, а позже, когда рождается надежда, из него выходим? Что же я думал и что чувствовал, когда Мириам была в Ливии в момент взрыва революции? Меня тогда охватило черное отчаянье, а сейчас, посмотри-ка, как мы счастливы! Кто бы тогда на это надеялся? И Аллах даже вознаградил наше терпение любимой доченькой!» Мужчина в эйфории встает и присоединяется к аплодисментам и восхищению всех детей и жены.

– Wallahi! Хамид, вот это впечатление!

Тут же после выхода из театра Марыся с румянцем на лице бросается к мужу в объятия.

– Спасибо! – выкрикивает она. – Мы должны на этот спектакль еще когда-нибудь пойти. Обещай!

Она хнычет, как ребенок, но через минуту хватает его под руку и движется вместе с напирающей толпой.

– Конечно, любимая, – муж просто дрожит от радости. – Но сейчас время для паба. Пойдем в мой любимый. В нем ты почувствуешь атмосферу Великобритании.

– А в какой это? Какой? Мы мимо стольких проходили по дороге! – расспрашивает Марыся, уже возбужденная новым событием.

– Мне по вкусу «Белый лев». Там подают прекрасные британские блюда и наилучший real ale[36].

– Эль, это что?

– Эль – знаменитое пиво с пушистой пенкой и не очень большим содержанием газа.

– Годится! – жена согласна на все. – Правда, я пива никогда в жизни не пила, потому что думала, что, если оно горькое, значит, мне не понравится. Но эль будет наверняка прекрасен. Can you feel the love tonight… – мурлычет она себе под нос мелодию из мюзикла.

– Это хорошо. Кроме того, направляясь в «Белый лев», после «Короля Льва» мы в теме. Хамид радуется своей шутке и великолепному настроению любимой женщины.

Паб как паб, но если кто-то не каждый день имеет дело с такими заведениями, может поддаться настроению этого места. Что, собственно, и происходит с Марысей. Ей нравится толпа, заполняющая все столики, громкие разговоры, смех, расслабляющий новоорлеанский джаз и даже обычный для такого типа заведений запах разлитого и забродившего пива и дыма сигарет, въевшийся с давних времен, когда в пабах можно было курить. Свободными были только места на высоких стульях у барной стойки. Одетый, как художник, юнец, чтобы они могли усесться рядом с ним, не ожидая просьбы с их стороны, пересаживается. Когда девушка с трудом взбирается на высокое сиденье, ее обтягивающее платье подскакивает, открывая худое колено и часть бедра. Хамид сразу же хочет одернуть ткань. Но перебарывает себя, упрекнув в душе за глупую ревность и старомодное воспитание. «А это кому-нибудь мешает? Или кого-то вообще интересует?» Он осматривается и видит смеющиеся, довольные лица, заинтересованные только напитком в высоком стакане, сытной едой на тарелке или собственным собеседником. «Очевидно, во мне какое-то саудовское дерьмо. Мы должны чаще выезжать за границу», – решает он.