Ветер истории - Владимир Шилкин

— Они там еще Берлин не берут? — сменил я тему, оглянувшись на прожектеров.

— Нет, пока только окружают германские войска на рижском направлении, — улыбнулся поручик.

— Скажите, Николай Васильевич, а почему вы до сих пор поручик? Вы же, если не ошибаюсь, чуть не с первого дня на войне. Да и в поиски ходить вам явно не по чину.

Иванов усмехнулся и неопределенно поведя в воздухе рукой, ответил

— Так всем спокойней, знаете ли. Когда я и начальство разделены линией фронта, у каждой из сторон меньше неприятностей.

Вот ведь туману напустил. Поговорив с поручиком, я решил проведать, наконец, своих. В госпитале не успел, так хоть здесь надо, а то потом может уже и не получится.

Накинув свою кожанку – на переходах между вагонов можно было легко простудиться, я поковылял по поезду. Похоже, я погорячился. Идти с костылем по качающимся вагонам было трудно. Хорошо еще, что поезд шел неспешно и качало не сильно. В каждом вагоне меня пытались завернуть обратно, но шел упорно как ледокол к северному полюсу, благо силу применить никто не решился.

Наконец, добрел до нужного вагона. Огляделся и сразу наткнулся на удивленные глаза Клима. Тут же увидел и остальных. Не знаю как им это удалось, но ехали они все вместе.

— Здравия желаю, ваше благородие! — обрадовались мужики.

Ишь ты, уже знают, оказывается. Все-таки, новости в армии распространяются быстрее скорости звука.

— Да ладно вам, ребята. Давайте уж как раньше по именам называться.

С мужиками просидел долго. Втихаря помянули припасенным спиртом павших, загородившись от медперсонала спинами. Те делали вид, что не замечают. Спросил не будет ли неприятностей у них из за этого. Мужики улыбнувшись шепнули, что спирта от броневиков припасли много и как-нибудь разберутся. Не пил только Сыпченко – ему после контузии было нельзя. Голова у механика уже почти не болела, но заикой, похоже, останется навсегда.

— Хороший человек был Терентий. С понятием. Хоть и был к спирту слаб, а проникся и не лез.

— О чем это ты, — удивился я.

— А ты, Сергей Алексеич, что думал. Раз сказал: "спирт не трогать" и все? — ехидно глянул на меня Клим, — пришлось внушение сделать по-первости. Ну да народ у нас подобрался правильный, сами потом разобрались что к чему и не лезли уже.

— А не доложил почему?

— А зачем? У тебя и так забот хватало. Мы же видели, что ты о нас заботишься, для сохранности нашей стараешься. Чего мелкими заботами голову забивать хорошему человеку.

Обсудили возможности передать вдове пулеметчика посылку. Мужики сообщили, что уже нашли вчистую списанного по потере ноги земляка, которому можно доверить ценный груз. Правда, надо было и ему помощь оказать, а то, мол, не по-людски. Спорить не стал, им виднее как надежней и правильнее.

Добраться до своего места Клим подрядил мне в помощь санитара. Его тут, похоже, уважали и шли навстречу. Не знаю, из уважения или запасы спирта влияли. Хотя спирта-то у медиков своего должно хватать. Впрочем, это меня уже не касается.

Шел поезд медленно. Часто надолго вставали на каких-то захолустных станциях и ждали то паровоза, то пока пути освободятся. Я старался времени зря не терять. Занимался по Сашиным учебникам, часто уходил к солдатам и слушал истории из жизни. Это было даже важнее учебы. Мне в этом мире жить и надо понимать здешние реалии и узкие места.

По мере складывания у меня цельной и все более подробной картины жизни империи, революция пугала все меньше. Да, Гражданская война, белый и красный террор – жуть страшная, но если оставить все как есть, то катастрофа случится чуть позже и будет еще страшнее. Проблем было бесконечное количество и все они были переплетены в одну глобальную систему упадка и гниения. Про сельское хозяйство даже думать было страшно, особенно если имеешь некоторые представления о том каким оно должно быть. Я такие представления получил в армии.

Когда я проходил срочку, у нас в рембригаде был один интересный парень. Технику чинил любую. Он был фермерским сыном и во всяких тракторах-комбайнах копался чуть не с пеленок, а техника у его отца была в основном древняя, особенно поначалу. В итоге, попав в армию этот пейзанин уже мог творить технические чудеса не хуже большинства святых. Тут тебе и воскрешение БТР наложением рук и краткого магического заклинания и превращения мусора в отсутствующие на складе детали. Так что парень имел авторитет, подкрепленный к тому же немалой физической силой и регулярными продуктовыми посылками от отца. Не то чтобы нас плохо кормили, но домашние сало и колбаска со столовской едой сравнивать смешно и даже кощунственно.

И вот однажды этот гений ремонта хвастал успешностью своего хозяйства, а ребята его подкололи

— Если у вас все так здорово получалось, то что же от армии не отмазался?

В ответ были названы три причины:

1. Он сам хотел в служить. Потому как и ферма и райцентр уже обрыдли и мир посмотреть захотелось.

На это все дружно разоржались и даже порекомендовали пару мест откуда окружающий военный городок мир был виден наиболее далеко.

2. Перед призывом он был отчислен из сельскохозяйственной академии с первого курса и отец рассвирепел.

3. Денег для отмазывания не оказалось, так как незадолго до того, отец, уверенный, что сын успешно учится, прикупил по случаю новый комбайн. По дешевке, практически даром, за пять миллионов.

Вот тут мы в осадок и выпали. Мысль о том, что простой крестьянин, ну ладно, не простой, а продвинутый, имеет заначку ценой в трехкомнатную квартиру, нас сразила наповал. Мы еще долго выпытывали у парня подробности фермерской жизни. Я долго размышлял не стать ли и мне фермером, но наслушавшись о проблемах и подводных камнях этого дела и особенно о тяжелейшем начальном периоде, не решился. Тем более, что как оказалось, большинство фермеров успешно разоряются и влезают в долги. Тем не менее какое-то представление о сельском хозяйстве я получить успел.

Теперь же я слушал рассказы о том, как российские крестьяне пытаются прокормиться с лоскутка, а точнее с нескольких микролоскутков земли и приходил в ужас. Дело было не только в ничтожных размерах участков и их разделенности. Там и земля истощена была до предела и методы обработки из каменного века. Так что выживали люди по большей части отхожим промыслом и лебедой. Отхожий промысел – это просто шабашка в городе, а лебеду ели, когда хлеб кончался. Я-то по городскому невежеству думал, что она ядовита, а оказалось ядовитая это белена. Правда я все равно не знал как выглядит ни та, ни другая, так что это открытие было для меня бесполезно.

С пролетариатом дело было запутаннее. Житье у рабочих было разным. Квалифицированные рабочие получали очень даже неплохо. Правда из квалифицированных я только Сыпченко встречал, так как они почти все имели бронь и в армии не встречались. Другое дело рабочие попроще, а то и вовсе чернорабочие. Эти жили хуже наших гастарбайтеров. Обитали в бараках, жили в долг, прав почти не имели. Еще больше все запутывалось из за разницы условий работы на разных заводах и фабриках. Однако и обеспеченные квалифицированные рабочие и нищие чернорабочие были недовольны. Возмущались и мелким жульничеством фабрикантов и собственным несправедливо низким социальным статусом. Даже на самого крутого мастера любой заштатный чиновник, зарабатывающий в пять раз меньше него, смотрел как на пыль у своих ног. И все это усугублялось коррупцией. Не просто коррупцией, а какой-то безудержной, беззастенчивой вакханалией. Прямо-таки легендарные 90-е протяженностью в пару веков.

Пожалуй, больше всего народ бесило именно это бесстыдство ворья. Даже офицеры со злостью плевались, вспоминая переполненные рестораны и порой дикие в своей пошлости загулы нажившихся на войне спекулянтов.

Так что для себя я сделал две первых зарубки в памяти. Нужны колхозы и борьба с коррупцией. Причем с этого новой власти надо начинать. Осталось только придумать как эти идеи донести до большевиков. Почему до них? Так а до кого еще? Царь уже безнадежен и, главное, недоступен для меня. Временные все сплошь интеллигенты и, вроде бы, коммерсанты, а значит, любят поучать и категорически не собираются слушать мнение человека не своего круга. Самое же главное, я точно знал, что именно большевики в итоге победят и победят в нелегкой борьбе, что исключает случайность их победы. Так что тратить время и нервы на прочих нелепых персонажей было просто глупо.

Еще одно открытие я сделал на очередной станции зависания, когда выбрался из вагона в надежде добыть свежую прессу. После героического спуска с лестницы, я привалился к вагону, чтобы перевести дыхание и осмотреться. С первым же поворотом головы я уперся взглядом в знакомое лицо.

— Добрый день, Сергей Алексеевич. Как ваши занятия? Надеюсь не забросили?