Двойник Бога - Хан Мора

Ему было скучно, но он неплохо держался. Судя по всему, усвоил положенные манеры.

– Я могу уже идти? – спросил Дарси тоном утверждения.

– Да, Вильям, – Адриану и самому не хотелось лишней минуты провести с этой надменной куклой.

Линдсей убедился, что ребенок здоров. Оставалось поговорить с учителями и духовником, больше приставленным шпионить. Адриан глядел, как Вильям во дворе скачет на лошади, целясь в мишени. В тонких руках было достаточно силы, чтобы натягивать тетиву небольшого лука, сделанного специально для него. А хрупкое тело уверенно держалось в седле.

Видел бы король, как усердно исполняют здесь его указы, даже не зная о них!

Адриан имел в виду стрельбу из лука, которую король ввел указом повсеместно как обязательное упражнение. Лучники прекрасно зарекомендовали себя в войне с Францией. Правда, король и не подумал бы, что из лука можно стрелять со скачущей лошади…

Если Вильям будет похож на своего отца – у меня не будет проблем.

– Как здоровье милорда? – спросил Адриан.

– В целом благополучен, ваше сиятельство, – угодливо улыбнулся духовник.

– В целом?

– Иногда у милорда изволит болеть голова, и очень сильно. Тогда он хочет быть один.

– Ясно. Успехи?

– Вполне успешен в учении – но ни к чему душа не лежит. Легко учит языки. Регулярно тренируется с воинами. Охотиться любит. Собаки, лошади – интересуется. Изволил еще указывать на портреты и спрашивать – кто это. Я позволил себе рассказать ему о предках, о родителях.

Да, да, пусть Вильям никогда не узнает настоящую историю своего проклятого рода. Главное, чтобы дьявольские легионы никогда не появлялись от его сознательного желания.

Духовник теребил в руках четки и отводил глаза.

– Что-то не так? – спросил Адриан.

– Животных мучает. Слуги его боятся. Убегает, когда вздумается. Дерется с деревенскими и детьми слуг.

– Это ничего.

– Один мальчишка, недавний товарищ по играм – от ран скончался, – вздохнул духовник, – второй…

– Дарси не пострадал?

– Никак нет.

– Что еще?

– Горбун, опять же…

– Что за горбун? – насторожился Линдсей.

– Милорд изволил запретить деревенским его повесить – те решили, что урод одержим дьяволом.

– Вот как?

– Горбун сам хвалился перед Дарси, что может вызвать дьявола!

– И?

– Милорд выделил ему комнату для занятий черной магией и вдобавок назначил распорядителем пыточных подземелий.

– Я хочу взглянуть на эту комнату, – сказал Линдсей. – А после приведите мне этого горбуна.

Он никому бы не признался, что испугался до дрожи. Линдсей был счастлив, когда адские легионы перестали появляться. И призрачный голос, дававший Адриану самые ценные советы, тоже перестал его тревожить.

В комнате для занятий магией Адриан обнаружил алтарь, «магическую» утварь и следы крови на каменных плитах. Запах удушливых благовоний, казалось, впитался в стены. Поморщившись, Линдсей вышел.

Горбун оказался обычным деревенским колдуном. Дьявола он, конечно, не вызвал, а жертвами ритуалов были животные или птицы. По крайней мере – с его слов. У Линдсея прямо от сердца отлегло. С пыточными оказалось похуже.

– Милорд наказывает слуг… за провинности, – разливался горбун, – а если поймают бродягу или разбойника…

Адриан поморщился. Меньше всего он хотел знать неаппетитные подробности. Но он терпел эти россказни, напустив на себя безразличный вид. Поняв, что ничего кроме разнообразных способов пыток и казней больше не услышит, Адриан перебил горбуна:

– Я не прикажу тебя вздернуть прямо сейчас, если обещаешь впредь быть со мной откровенен.

– Ваша светлость, не велите… – залепетал горбун.

– Заткнись! Рассказывай мне все про Дарси – и останешься жив. А если посмеешь проболтаться…

Ему не нужно было продолжать.

– Как пожелает ваша светлость! – с готовностью закивал горбун.

– Поздоровайтесь с дядей, милорд.

В десять лет Дарси был красив, как ангел – впрочем Адриан не был удивлен. Вильям оказался как раз таким, как дядя ожидал – красивым, смелым, высокомерным. Достойным своих предков. Его черный глаз, метка смерти – был, как терпкая нота в отличном вине, как напоминание о бренности жизни и хрупкости всего прекрасного. Адриан опустил взгляд, почувствовав, будто холодная рука сжала его сердце.

– Здравствуй, дядя, – сказал Вильям.

И улыбнулся, наблюдая замешательство Адриана, которое тот не мог скрыть. Холодный немигающий взгляд уставился на Линдсея, будто желая содрать все покровы и пожрать душу. Адриан ни секунды дольше не желал находиться в обществе этого чудовища.

Пару лет назад горбуна все же вздернули по приказанию Дарси – и Адриан лишился шпиона. Тогда он отправил следить за Дарси одного из своих пажей, но с тем приключился несчастный случай на охоте. А другого нашли утонувшим в колодце…

Сейчас, по словам духовника, Дарси нашел себе нового компаньона.

– Милорд называет его Хэшем, – вздохнул духовник, – они неразлучны.

Адриан видел его через окно башни – урода-верзилу, с виду умственно недоразвитого.

Нечего и думать, чтобы такой стал шпионить за Дарси.

Хэш заботливо придержал стремя, пока Дарси садился в седло.

– Хэш этот по-собачьи предан милорду, – продолжил духовник.

– Вот и чудненько. – Процедил Адриан сквозь зубы.

Мыслями Линдсей уже был далеко отсюда. За время войн с Францией король порастратился. Вдобавок еще и монаршие привычки к роскоши сделали казну пустой. Адриан знал, как он может помочь короне…

Дарси рос, и Андриан, который раньше радовался, что Вильям похож на отца, теперь стал опасаться. Юный отпрыск проклятого рода все чаще пробовал зубы на всем, что казалось ему добычей, что будило в нем жажду крови.

Если я ничего не сделаю, ни мои услуги короне, ни то, что Север так далек, не смогут перевесить того, что творит это чудовище.

Что ж – я дам тебе то, что ты хочешь!

В Европе все еще было неспокойно. Итальянские войны продолжались с переменным успехом, то расширяя, то сужая круг воюющих стран. С деньгами, небольшим отрядом и верным Хэшем Дарси отправился за море. Адриан едва сдержал вздох облегчения.

Зверенышу пятнадцать и он уже хочет власти – всего того, чем тешится мое сердце. Но кто знает, что может случиться на войне…

Адриан понимал, что неизбежное уже стучится в его дверь. И что если Дарси вернется – он будет еще большей проблемой.

Вряд ли он насытится кровью. Скорее – войдет во вкус.

Сейчас Адриан не хотел об этом думать. Он женился. Жена его, леди Аделаида, принесла Линдсею неплохое приданое. Король пожаловал Адриану титул барона и наделил землями из имущества казненного предателя. Но Линдсей не был готов уступить ни пяди своей теперешней власти другому.

А что если Дарси ранят и он сделается беспомощным калекой до конца своих дней?

Но и калека может править.

Чтобы все оставалось по-прежнему – Дарси следовало бы повредиться умом.

И это вряд ли могло произойти естественным путем…

Адриан отправил нескольких опытных людей следить за благоприятными возможностями – и помогать случаю.

США, полтора года до миллениума

– Я знаю, что тебе нужно…

…Винтовая лестница такая длинная, а Пейн все спускается в темноту. Факел не освещает дорогу, но чужая воля толкает его, и Пейн завороженно идет в кромешную тьму…

Мел крошился в его руке, но Пейн не сдавался. Контур наконец замкнулся, теперь нужно зажечь свечи. Ровно пять – по одной в каждом углу. Как же они чадят!

Стоя в центре пентаграммы, Пейн развернул сверток – блеснуло золото. Наемник в жизни не видел столько золота сразу. Тяжеленная! На лбу – змея, кусающая свой хвост, а черты лица воспроизведены с ювелирной точностью. Пейна затошнило. Он хотел отбросить проклятую золотую маску, но вместо этого провел по ней пальцами – по совершенным и таким ненавистным чертам. Никогда это лицо не изгладится у него из памяти!

Пейн осторожно положил маску на маленький столик, обтянутый черным бархатом. Теперь лицо Дарси невидящими глазами уставилось в потолок. Рядом уже были собраны нужные магические предметы. Пейн понятия не имел, для чего они – но его руки уверенно взялись за кинжал, подвинули чашу…

…Пейна выворачивало наизнанку – распятый в пентаграмме, он истекал кровью, а от боли было трудно дышать. Но он глаз не мог отвести от ужасного и завораживающего зрелища – перед ним возвышалась человеческая фигура, с головокружительной скоростью обретающая плоть. На кости нарастали мышцы и сухожилия, а все это облекалось в кожу. Пейн слабел так быстро, что мог не застать конца этих превращений. Но вот уже готово тело – совершенное, как ожившая статуя. Черные волосы с одной лишь неуместной белой прядью спадают на плечи – но лицо все еще как открытая рана. Это сияющее и ужасное существо что-то держит в руках. Помутневшим взглядом Пейн еще успевает различить, как оно подносит к лицу маску. И обретает лик – проклятый, ненавистный лик! Золото становится сияющей белой кожей, алый рот улыбается. А глаза – все те же болотные огни во тьме. Во тьме и пустоте, на которую натянуто чужое лицо…