Двойник Бога - Хан Мора

Город пал. Скача на своем коне, Дарси рубил и тех, кто умолял о пощаде. Он не мог остановиться, если бы и захотел. Но он не хотел.

…Хэш сидел у кровати своего лорда, охраняя его сон. И видел, как внутренний огонь сжигает хозяина. И что этот огонь может сжечь все на своем пути. Ведь как бы не был силен Вильям, ОНИ заставили его опустошать и свои собственные земли, уничтожать свои же непокорные города, вешать разбойников из его беглых крестьян. Да, он умеет сеять смерть. Но ему нужно остановиться – пока не поздно.

Хэш невесомо коснулся пальцами лба Дарси – горячего, как в лихорадке. Нездоровый румянец алел на щеках Вильяма, а тени от бессонных ночей по-прежнему ложились на лицо. Кожа белее алебастра – как у статуи, по дьявольскому замыслу наделенной жизнью.

…Стороны наконец решили договориться – взаимное уничтожение истощало, война уже не приносила выгоды никому. Но Дарси не хотел уступать, он считал достаточным уже то, что готов сесть за стол переговоров. Однако один из самых влиятельных его противников, одной с ним крови – старше и мудрее Вильяма – приготовил Дарси наживку. Он вроде уступал, но так, что не терял лица. Если Вильям клюнет – его, возможно, удастся приручить.

Его единственную дочь звали Викторией. Она была тоненькой, изящной, как фарфоровая статуэтка. Девственница из монастыря. Голубые, как летнее небо, глаза. Достойное приданое. Черные волосы. Сокровище его врага. Пугливая, как лань. Пятнадцати лет – всего на год младше Вильяма.

И Дарси не устоял…

Такая красивая пара, что больно смотреть. Пышная свадьба – породнилась древняя кровь. Событие, способное изменить ход истории – это знали все посвященные на этой свадьбе. Все, кроме самого Дарси. Но тесть видел иное – дракона, способного сжечь все, что встанет у него на пути – усыпленного сладким пением сирены. Чудовище. Демона. Бессмертного.

Своей уродливой рожей на свадьбе Хэш напоминал, что празднуют они на пепелище, стараясь не замечать руин и запаха смерти.

…Виктория забыла все, к чему ее готовили – как только Дарси взглянул ей глаза и надел кольцо на палец. Она словно упала в бурный поток, уносящий ее в неведомое. Династический брак и чистый расчет – граф Норт должен смотреть на нее лишь как на вещь. Дорогую вещь, теперь принадлежащую ему. Но в его глазах зажглись теплые искорки – и Виктория понадеялась… Почему она думает об этом – ведь ей не обязательно любить его? Просто нужно делать то, что ей велели. Но сердце замирало от восторга. Она полюбила…

Дарси оказался нежен и терпелив, когда они оказались вдвоем в спальне. Виктория готовилась к боли – а он подарил ей наслаждение. В соитии для Вильяма не было тайн, а опыт подсказал ему, как надо действовать. Невинная Виктория покорила тем, что полностью отдалась в его власть. Она была словно создана для него – как идеальный инструмент, отзывающийся на все его желания. Стыдливость и светские манеры остались за пределами ложа. Здесь были другие законы, и между любовниками не существовало условностей, а правила они устанавливали сами.

Спустя несколько дней Вильяму пришлось оставить жену в родовом поместье – со слугами и придворными дамами. Перемирие вовсе не решило всех проблем – предстояло навести порядок в своих владениях.

Когда Дарси наконец вернулся, Виктория бросилась ему на шею, как крестьянка. От него пахло кровью и гарью. Он ничем не показал неудовольствия. Но и радости тоже. А поцеловал только в лоб… Запыленный плащ, взмыленные лошади, вымотанные воины. Должно быть, он очень устал. Но Виктория чуть не заплакала от его холодности.

Он не пришел ночью к ней. Полночи без сна – Виктория встала и, не разбудив горничных и слуг, прокралась в его спальню. Потайной ход – Дарси сам показал его жене. И вот она приникла к глазку в гобелене. Вильям спал, но в ногах его кровати свернулся огромный пес. Он поднял голову, принюхиваясь, потом опустил ее обратно. Нет, не пес – то был Хэш!

Как ни тосковала Виктория, но Дарси часто оставлял ее в замке одну – и не желал, чтобы жена сопровождала его, чтобы не подвергать опасности. Но возвращаясь, никогда не забывал привезти подарок. Просто осыпал ее подарками – украшения, платья, заморские диковины, ручные птицы, лощади. Но проводил с ней так мало времени! И большую часть его – в спальне.

Навести порядок в обширных владениях Вильяма было тяжелее, чем посеять разруху и смерть.

Но ведь теперь у него есть королева, и ради нее он сделает свою империю цветущей и богатой – достойной того, чтобы они могли ею править.

Он погасил очаги восстаний, разбил свирепых шотландцев и выжег дотла их поселения вдоль границ. Целые аллеи виселиц провожали его в путь. Многие деревни вымерли, и на пепелищах слышалось лишь карканье воронья. Иногда от трупного запаха невозможно было дышать – тела сбрасывали в ямы и поджигали. Дарси казнил оставшихся бунтовщиков и уничтожил врагов, отданных ему перемирием на заклание. Насаженные на кол головы и отрубленные конечности, выставленные на всеобщее обозрение, были предупреждением другим. Все помнили недавнее время, когда он платил наемникам за отрезанные уши.

Воюющие армии вытоптали крестьянские поля, а Дарси отбирал последнее, чтобы обеспечить провизией своих воинов. Начался голод. Черный лорд, Кровавый грифон, проклятое чудовище – так его называли. Северный дьявол! Его именем пугали детей. Для своей армии он был богом, для остальных – проклятием. Опустошительный, как черная смерть, но не столь милосердный…

Но ради своей Виктории, для своей королевы он создаст рай земной, даже если придется заставить силой…

– Милорд, скорее, умоляю вас…

Его королеву, прекрасную Викторию отравили! Дарси примчался, как только смог, приказал разыскать лучших врачей. Бесполезно… Он застал ее уже умирающей. Все, что ему оставалось – взять за руку и услышать последний вздох.

Ужасный яд – тело почти разложилось, простыни заляпаны слизью и кровью, текущей изо всех пор. Даже самые стойкие зажимают нос и отводят глаза.

Вильям целовал пальцы Виктории – косточки, на которых почти не осталось плоти. Ее губы старались что-то произнести.

– Я люблю тебя, – беззвучный шепот отнял у нее остатки сил.

Дарси коснулся губами ее лба и встал. Глаза его были сухи и холодны, а сердце горело жаждой мести.

В черном на похоронах он походил на падшего ангела. Шел дождь, и земля напоминала склизкую грязь. Дарси поднял лицо к плачущему небу – капли дождя стекали по его щекам, подобно слезам…

Ему было уже семнадцать – их счастье с Викторией было таким недолгим! Вильям поклялся страшно отомстить.

Он захватил тестя в его родовом замке – последнего своего врага. Защитников замка по приказу Дарси повесили прямо вдоль крепостных стен. Вода во рву покраснела от крови, земля во дворе пропиталась запахом бойни.

Дарси сидел за длинным столом в пиршественном зале. На свой пир пригласил и тестя. Того вздернули, как на дыбу – протянув цепь через потолочные балки и подвесив за скованные за спиной руки. К ногам привязали груз. Дарси напивался вином, как земля – кровью. Стол был уставлен яствами, а раздетые донага служанки подносили все новые.

– Это ты убил ее! – кубок выпал из пальцев Дарси и зазвенел по каменным плитам.

– Она не справилась, – тесть закашлялся, – ей следовало вырезать твое проклятое сердце!

– Виктории стоило лишь попросить, – Дарси горько усмехнулся, – я бы сам поднес его на золотом блюде.

Служанка подала ему другой кубок. Дарси схватил ее за волосы, прижал голову к столу и перерезал горло. А потом подставил кубок.

– Придет время, – прохрипел тесть, – и тебе нечем будет утолить свой адский голод.

Пленник готов был расхохотаться в лицо демону – мучающемуся от человеческих чувств. Неспособному осознать глубину своего горя. Недобог и недочеловек, всесильный но чьей силы вдруг оказалось недостаточно. Способный уничтожать, но не давать жизнь.

Дарси не давало покоя необъяснимое злорадство тестя, одной ногой стоящего в могиле. Хотя у того уже не доставало сил сдерживать гримасу боли.

– Скоро будешь зубоскалить в аду, – пообещал Вильям.

– Ты будешь жаждать смерти, но она не придет, – прохрипел тесть.

Конец ознакомительного фрагмента.