Книга о судах и судьях - Харитонов Марк Сергеевич

Слепой засмеялся:

- Я смеюсь, чтоб не закричать от голода, - сказал он. - Мой живот пуст, как пусты заросли вокруг. В них совсем не осталось дичи. Охотники из нашей деревни каждый день возвращаются ни с чем. Где ты найдешь обезьяну?

- Совсем рядом с нашей хижиной, - ответил безногий. - Если ты ничего не видишь, не думай, что и все слепы. Мне бы только добраться до них.

Тут слепой поверил ему.

- Забирайся на мои плечи, - сказал он, - и говори мне, куда идти и где остановиться. Я поднесу тебя вместе с ружьем, а ты подстрелишь обезьяну.

Так они и сделали. Безногий сел на плечи слепого, сказал ему, куда идти, и они приблизились к обезьянам на расстояние выстрела. Бум! - громыхнуло ружье. Одна обезьяна свалилась с дерева, а остальные разбежались.

Они принесли добычу к хижине, безногий развел огонь и стал варить мясо. Он помешивал мясо в горшке, а слепой то и дело спрашивал:

- Еще не готово?

- Нет еще, - отвечал безногий.

Он добавил в горшок пальмового масла и перца и продолжал помешивать.

- Не готово еще? - опять спросил слепой.

- Нет, не готово, - ответил безногий.

Он все помешивал мясо да помешивал и то и дело брал кусочек на пробу - так он был голоден. Каждый раз, когда слепой спрашивал: "Не готово еще?" безногий поскорей проглатывал очередной кусок, чтобы ответить своему товарищу. Скоро в горшке ничего не осталось, только кости да слабый навар.

- Готово? - опять спросил в это время слепой.

- Да, теперь готово, - ответил безногий и протянул ему миску с костями и жидкостью. Слепой попробовал эту еду и закричал:

- Что ты мне даешь? Тут одни кости! Ах ты, негодный товарищ! Ты воспользовался моей слепотой и съел один все мясо! Разве нам не полагалось разделить добычу поровну? Разве я не вправе был съесть столько же мяса, как и ты? Ведь если бы не мои ноги, ты не смог бы убить эту обезьяну!

Безногий ответил ему:

- Я увидел дичь. Я подстрелил ее. Я ее сварил. Это большая часть дела, поэтому мне следует получить большую часть еды. От тебя потребовалось только физическое усилие. А от меня - и острота взгляда, и мастерство охотника, и поварской талант. Это намного больше! Если бы я первым не увидел обезьян, в нашем горшке вообще бы ничего не было.

Так они спорили долго и все больше злились друг на друга. Слепой вышел из хижины на дорогу и стал просить каждого встречного рассудить их и наказать безногого. Безногий же из хижины продолжал кричать свое и требовал, чтобы правым признали его.

Но никто из встречных не знал, как их рассудить. А по-вашему - кто из них прав?

Гпо, 143, 75

29. Два путника

Два путника с наступлением ночи пришли в одну деревню и, как того требует обычай, явились к вождю, чтобы приветствовать его и попросить о ночлеге.

- Добро пожаловать, о чужестранцы, - сказал им вождь. - Мы приветствуем вас. У нас найдется и дом, где вы сможете переночевать, и пища, которой вы сможете подкрепиться. Но знайте, что в нашей деревне есть один обычай, сохранившийся с давних времен. Любой может остановиться здесь на ночлег, но под угрозой смерти он не должен храпеть во сне. Запомните это хорошенько. Если вы станете храпеть, вас убьют.

Сказав это, он велел проводить обоих к месту ночлега, и вскоре усталые путники улеглись спать.

Но едва они заснули, как один из гостей начал храпеть: "Во, во, во". Его товарищ проснулся. Он услышал звуки храпа: "Во, во, во". И тут же услышал другие звуки: "Чик, чик, чик". Это жители деревни точили свои ножи. Путник сразу понял, что это значит: они готовились убить храпевшего. В тот же миг он сообразил, как спасти своего товарища. В такт звукам храпа: "Во, во, во" - он стал петь песню:

Во, во, лио во! Во, во, лио во1

Мы шли по дороге.

Мы пришли в деревню.

Нам сказали: "Добро пожаловать".

Во, во, лио во1

Во, во, лио во!

Он пел громко, и людям уже не слышен был храп - только песня. Они отложили в сторону свои ножи и стали танцевать. Появились барабаны, зазвучала музыка. Песня сменяла песню, танец шел за танцем. Все жители деревни: женщины, дети, сам вождь - включились в общее веселье.

Всю ночь один чужестранец храпел, другой пел, а жители деревни плясали и веселились.

Утром чужестранцы пришли попрощаться с вождем. Тот пожелал им доброго пути и дал большой кошелек с деньгами.

- Это вам в награду за ваше прекрасное пение, - сказал он. - Благодаря вам, чужестранцы, мы провели ночь в танцах и веселье. Мы вам очень признательны за это.

С подарком вождя путники покинули деревню. Но в дороге между ними начался спор: как разделить деньги?

- Мне должна достаться большая часть, - сказал тот, что храпел. - Без моего храпа тебе бы и в голову не пришло затевать пение, и мы бы не получили никакого подарка.

Но тот ему ответил:

- Верно. Если бы ты не захрапел, я бы не стал сочинять песню. Но если бы я не запел, тебя бы убили. Жители деревни уже точили свои ножи. Поэтому большая часть должна, конечно, достаться мне.

Так они спорили, спорили, но никак не могли прийти к согласию. И к кому из встречных они ни обращались, никто не мог их рассудить. А вы можете?

Менде, 143, 43

30. Любовь или богатство

В одной деревне умер очень богатый человек. Никто из родственников не пришел оплакать его смерть. Плакал один воробей, да попугай в своем красивом оперении прилетел из зарослей принять участие в похоронах.

После похорон возник вопрос, кто должен унаследовать имущество умершего. Тут из разных мест набежало множество народу, и все стали доказывать свои права на наследство. Но вождь и его советники быстро их осадили.

- Как у вас совести хватает являться за имуществом покойного! - сказали они. - Оплакать его смерть никто из вас не пришел. Вы даже не знали о его болезни. Что ж вы за родственники, если раньше не заботились о нем, а теперь, как стая хищников, набрасываетесь на его наследство?! Вы не вправе ничего требовать. Отправляйтесь обратно!

И все разошлись, пристыженные и злые. Остались только воробей да попугай. Они предъявили совету свои права на наследство.

Воробей сказал:

- Всю жизнь мы с человеком жили бок о бок. Куда он, туда и я. Он переселится в другое место - и я лечу вслед за ним. Моя песня будила его по утрам, указывала ему дорогу, когда он возвращался издалека, подбадривала его в минуты печали. Я был его товарищем в поле и на реке, я помогал ему в работе. Часто я ел его пищу и пил воду из его колодца. Он дарил мне все это бескорыстно, а я в ответ старался доставить ему радость. Когда он умер, горе мое было неподдельным, и я один оплакивал его, покуда не прилетел попугай.