Под откос - Дмитрий Грунюшкин

Почувствовав неладное, Бек, стоявший в другом конце вагона, убрал пистолет и передвинул из-за спины автомат так, чтобы он был под рукой. Дикаев склонился над телом своего молодого помощника, пощупал артерию. Убедившись, что тот жив, он схватил его за шиворот и без особых церемоний втащил в тамбур.

– Вперед! – снова дал он команду. – Бек, подгони их!

Не обращая внимания на заложников, которые пробегали мимо него, спотыкаясь и таращась на тело, Руслан похлопал Тагира по щекам. Тот замычал, с трудом открывая глаза. Сначала взгляд его был неосознанным, как у младенца, но, постепенно, в него вернулось сознание.

– Что это было? – выдавил он.

– Я у тебя хочу это спросить, – Руслан жестко дернул пострадавшего, усаживая его. – Что с тобой произошло.

– Не знаю, – помотал головой парень, морщась от боли. – Я открыл дверь, зашел – и все.

– Где пистолет? – потребовал Дикаев.

Тагир похлопал себя по карманам, будто килограммовая железная штуковина могла там затеряться, как зажигалка, и виновато пожал плечами.

Руслан презрительно поджал губы, поднялся с корточек и заглянул на межвагонную площадку. Мост лязгал, как голодный механический зверь, плиты скрежетали друг о друга, словно железные зубы чудовища. Откуда-то снизу, где на стыках рельсов грохотали колеса, вырывался пропахший металлом и мазутом холодный ветер.

Если пистолет выпал, то он мог быть где-то там, внизу. Мелькнула мысль заставить этого недоноска шарить там, отыскивая оружие. Но он подавил в себе злость – людей и так очень мало для такой серьезной операции, уже потери появились, рисковать еще одним не стоило.

Взгляд его зацепился за комок непонятного тряпья, заткнутый под площадку. Он выдернул его, развернул, и прищурился. Это была тельняшка. Грязная, испачканная мазутом, дорожной пылью и машинным маслом. Она могла тут лежать уже давно.

Дикаев вернулся в тамбур, где был хоть и тусклый, но свет, и рассмотрел ее получше. Там, где тельняшка была не испачкана мазутом, ее белые полосы были совершенно чистыми.

– Что это? – Тагир уже поднялся, и сейчас стоял, держась за ушибленную голову.

– Крысиная шкура, – серьезно ответил Руслан.

– Что? – переспросил парень.

Дикаев в упор посмотрел ему в глаза:

– У нас крыса завелась. Похоже, большая крыса.

Он внимательно осмотрел площадку, морщась от невыносимого шума. Вышел в следующий тамбур, подергал ручки обеих дверей. Открыл дверь в вагон. Тихо ступая, чтобы за ворвавшимся из тамбура шумом не было слышно его шагов, подобрался к туалетной двери. Приник к ней, прислушиваясь. Ее замок был закрыт.

Руслан удовлетворенно улыбнулся, поднял автомат и дал две длинных очереди, «перекрестив» дверь косым крестом. Крик боли и шум упавшего тела заставил его улыбнуться еще шире. Трехгранником он отпер дверь, но открыть ее что-то мешало.

– Сюда иди, – позвал он Тагира. – Помоги.

Вдвоем они смогли оттолкнуть дверь.

– Посмотри, что там, – приказал Руслан.

Тагир просунул голову через тридцатисантиметровую щель, осмотрелся.

– Мужчина, по пояс голый, – сообщил он, выбираясь обратно.

– Я умею давить крыс, – самодовольно ухмыльнулся командир, и достал радиостанцию. – Джохар, Шамиль – как у вас дела?

– Это Джохар, мы готовы, – ответила рация.

– Это Шамиль, будем готовы через две минуты.

– Отлично, – кивнул Дикаев. – Джохар – выдвигайся. Шамиль – доложишь, как будешь готов. А ты, – ткнул он пальцем в грудь Тагира, – занимай позицию в тамбуре, будешь контролировать прогон баранов. Я пока пойду, свои вещи из вагона заберу.

– Руслан! – нерешительно позвал парень в спину Руслану.

– Что? – обернулся тот.

Парень насупился, кашлянул.

– Мне оружие нужно.

Командир расплылся в радостной улыбке.

– Оружие? В бою добудешь!

Тагир опустил голову еще ниже, его щеки заполыхали румянцем. Почему-то Руслан был уверен, что лицо парня горит не от стыда, а от едва сдерживаемой ярости. Парень горяч, смел до безрассудности. Такая эмоциональность может понравиться горским девушкам, но в деле она только помеха. Надо либо сломать в парне этот гонор, либо избавляться от него.

– Ладно, держи, – снизошел таки Руслан, бросая мальчишке свой пистолет.

«Спасибо» он, разумеется, не дождался.

9.

Никифорова мотало нещадно. Когда ты внутри вагона, его рывки и подергивания ощущаешь совсем не так. Это все равно, что пройти по обычной доске. Одно дело, если она лежит на земле, и совсем другое, когда она протянута между домами на высоте десятого этажа.

Плюс ко всему, Алексея колотило от пронизывающего холодного ветра, пальцы немели, цепляясь за остывший металл. А самое поганое, что он никак не мог собрать воедино свои мысли. Он пытался понять, что происходит, и что ему теперь в этой ситуации делать. И не мог.

Все было совершенно нереально. Были, конечно, уже и захваты самолетов, концертных залов, школ, больниц. Но все это где-то там, в телевизоре и в приказах начальства, направленных на усиление бдительности и боевой готовности. И сам он уже сходился с жестоким врагом в смертельной схватке, и не раз. Вот только два этих вектора никогда раньше не пересекались.

А, может, все это чушь? Плод его больного воображения, результат слишком длительного и истового пьянства? Стрельба померещилась, и «вырубил» совершенно непричастного паренька…

Черта с два! Уж люди, сидящие в коридоре в глухую ночь с руками за головой, ему точно не причудились. Вот только что все это значит? И каковы масштабы происходящего?

А главное – делать-то что дальше?

С «детским» вагоном проблему решили просто. Группа захвата соседнего вагона заранее выяснила, что там едут тридцать ребятишек от десяти до четырнадцати лет в сопровождении двух учительниц, и две проводницы. Совершенно ни к чему было тратить силы на то, чтобы их всех разбудить и перегнать в вагоны сосредоточения заложников. От трех десятков малолеток один геморрой.

Руслан появился в третьем с головы поезда вагоне СВ, который выбрал себе под штаб, со спортивной сумкой и огромным пластиковым чемоданом на колесиках. По дороге ему пришлось в одном из тамбуров пропустить через себя очередную порцию заложников. Руслан почти с удовольствием смотрел, как они пробегают мимо него с перекошенными от ужаса лицами. Он пошевелил ноздрями – от пленных исходил ощутимый запах страха, отчетливо слышимый даже через вонь прокуренного тамбура. Легкое возбуждение током пробежало по его мышцам – этот запах заставляет сытого волка бросаться в погоню и резать отару до последнего барана, даже если ему нужен только один. Но, в отличие от волка, Руслан умел себя контролировать.

– Как дела, Салман? – спросил Дикаев, аккуратно укладывая чемодан на диван в спальном купе.

Салман, невысокий, но плечистый мужчина с хитрыми лисьими глазками, улыбнулся.

– Все хорошо, начальник. Все по плану.

– Все бараны уже в загоне?

– Почти.

– Почти? – нахмурился Руслан.

– В первом вагоне одни дети едут, на экскурсию куда-то, в Москву что ли, – пожал плечами Салман. – Я с их учительницей говорил. Никого старше четырнадцати.

Руслан мотнул головой, требуя закончить мысль.

– Я просто запер их вагон. Пусть там сидят. Они все равно все спят, училки не курят. Так что они даже не узнают, что происходит. А нам хлопот меньше. С детьми всегда много хлопот – плачут, в туалет просятся. Зачем нам это?

– У проводников ключ есть, – все еще сомневался Дикаев.

– Так я правильно их запер, – засмеялся Салман. – На кавказскую сварку!

– Это как?

– Дверь проволокой закрутил, – Салман заржал в голос.

Руслан наклонился, чтобы спрятать улыбку.

– Ладно. Все правильно сделал. Зови Мурата.

Мурат, стройный парень лет двадцати пяти, с тонкими, красивыми, почти женственными чертами лица, в очках с золотой оправой, материализовался в дверях купе через две секунды после того, как прозвучало его имя.

– Приступай к работе, Мурат, – Руслан похлопал ладонью по чемодану. – Все должно быть подготовлено. Чтобы мы могли это включить сразу, как только я дам сигнал. Ты понял?

Руслан говорил нарочито громко и отчетливо, чтобы его слова слышали собравшиеся рядом «командиры отделений».

– Я все понял, Руслан, – парень чуть улыбнулся, самыми краешками тонких губ. – Я знаю свою работу.

– Отлично, – поднялся Дикаев. – А мы пока пойдем к баранам. И начнем игру по-настоящему.

Руслан широким шагом шел по вагону, ловко держась на ногах. За ним спешила свита в ожидании распоряжений.

– Все межвагонные двери открыть и зафиксировать. Все должно просматриваться. Мы должны друг друга видеть. Хотя мы и вооружены, но нас мало. Заложникам нельзя давать даже подумать о том, чтобы сопротивляться.