Имена мертвых - Людмила Белаш

Дисплей вспыхнул красными словами: «ФОРСАЖ — ГОТОВНОСТЬ».

— Ну смотрите, — бросил Клейн, переводя рацию на девятый канал. — И готовьте уши — рвать буду.

«ТЯГОВЫЕ УСКОРИТЕЛИ — ГОТОВНОСТЬ», — пылал дисплей.

— Давай, давай… — Аник дробно настукивал себе кулаком по колену.

— Погоди. С этой фурой разминемся — вот тогда…

— Все, разъехались!

«ФОРСАЖ».

«Конь» с оглушительным воем ринулся вперед. Марсель вдавило в мякоть кресла; спидометр размахнулся за отметку 300, и рулевой «феррари» не успел бортануть «Коня» — так быстро тот вырвался вперед; «Конь» был впереди уже метров на сорок, когда «бойцы» увидели, как над блоками сигнальных огней откинулись вверх заслонки и показались словно бы два черных дула калибром с кулак.

«ТЯГА».

Из сопел выбросило узкие хвосты пламени; стрелка спидометра уперлась в штифт-ограничитель; вместо нее, сливаясь, замелькали числа на цифровом индикаторе. «Конь» уходил вперед так, будто «феррари» застыл на месте.

— Е-мое… — только и выдавил штурман-«боец».

Главарь поднажал, его спидометр тоже показал больше трехсот, но «Конь» уходил в отрыв все дальше и дальше, извергая из кормы две огненные струи; сизый шлейф вытягивался по трассе.

— Пороховые толкачи, — плюнул второй «боец». — Во сволота!

— Э, на «Коне», — хмуро сказал главарь. — Это нечистая игра.

— А ты не прочел, чья машина? тянет на нечистой силе, — хохотнул тот, кто не вышел на заправке, а следом встрял голос коротышки: — Уговор дороже денег. Ты догоняй, не хнычь.

— У них порох выгорит скоро, — сказал штурман. — Еще наверстаем.

— В полицию на них стукнуть, — посоветовал второй. — Им за ракетную тягу вставят.

Экипаж «феррари» ошибся трижды. Реактивные ускорители «Коня» работали не на твердом, а на жидком топливе; в своде правил движения ракетная тяга не воспрещалась, поскольку никому в голову не пришло, что ею можно оснастить легковой автомобиль; насчет «наверстать» штурман тоже попал пальцем в небо. На первой минуте от включения тяги разрыв достиг двух километров, на второй — уже пяти, а на третьей, когда «Коня» и «феррари» разделяло семь километров, Клейн погасил и закрыл дюзы, чтобы не пришлось выпускать парашютный тормоз на виду у раугергского поста дорожной полиции, но все же Раугерг они облетели быстрей шторма — не все и разобрать смогли, что за бордовый снаряд пронесся под прямоугольной аркой, где висел знак «СКОРОСТЬ НЕ ОГРАНИЧЕНА».

Трасса рукоплескала вслед:

— Алло, вызываю тех, кто просвистел по крайней слева! это что, аварийная посадка «спэйс шаттла»?.. Ставлю дюжину пива завтра вечером в баре «Под башней» — или когда захотите. Ребята, попытайте счастья на «Формуле-1», на вашем керогазе у вас есть шансы. Мысленный поцелуй принимаю и надеюсь на большее.

— Всем, кто помог нам, — спасибо! — объявил Аник. — Экипаж принимает все приглашения!

— Мой телефон — 780-64-12, я живу в Геттесьере; найдешь время — заезжай. Экипажу бордовой ракеты — гип-гип-ур-ра!

— Внимание, внимание! Говорит пост транспортной полиции в Раугерге, сержант Иохансон. Сообщите, находились ли на перегоне Раугерг — Гольдарт бензовозы в течение последних трех минут…

— Да-а, был один — это я, «вольво» номер АТ 22-054, компания «Пентакс-Петролин». Сейчас проезжаю Гольдарт.

— Пост в Гольдарте, проследите за движением бензовозов. Больше никого?.

— Нет, сержант, ни одного не было.

— Учтите, пожалуйста, что водительская солидарность в данном случае неуместна; я не стану возражать против испытаний ракетного двигателя, но если вы — бордовый «лендокс» — проедете с огнем ближе ста метров от бензовоза или заправочной станции, вам не миновать взыскания.

— Пардон, сержант, мы вели себя осторожно, — возразил Аник. — Вся трасса и Господь Бог тому свидетели.

— Я сам тому свидетель и одобряю вашу предусмотрительность. Будьте так же осторожны и впредь. Добрый вам путь.

— Виват сержанту Иохансону! Нет, ведь есть же приличные фараоны, ей-богу! сержант, жму вашу руку. Сержант, целую вас и ваших детишек, пусть они будут похожи на вас!

— Благодарю, сьорэ, я холост. Сьорэнн, с вашего позволения… о Дева! и такой кавалер пропадает в Раугерге!

Гомон в эфире понемногу стих. Клейн мчал форсированного Коня на север, на север; горизонт, до Гольдарта затемненный каймой ландерских лесов, посветлел и раскинулся слегка заснеженной равниной; справа волнами поднимались холмы, впереди угадывались пологие склоны Дир-Лундэйса, последнего подобия гор по пути к северу, за которым — долгие песчаные дюны и бурые, укрытые вуалью первого снега луга полуострова Аннебэк.

Снежный и солнечный простор веял навстречу тишиной, даже рокот мотора притих, и из ушей Марсель выветрилось эхо грома, раздавшегося за спиной сразу после слова «ТЯГА» на экране.

— Что это было — там? — спросила она, показывая назад.

— Сюрприз для нахалов, — ответил Клейн. — Пара слабеньких жэ-эр-дэ. Жидкостные реактивные движки.

Марсель присвистнула.

— Что не запрещено, то разрешено. Даже полиция — вы слышали? — не против.

— Клейн, сколько мы дали на разгоне? пятьсот? — поинтересовался Аник.

— Поменьше. Но около того — четыреста семьдесят примерно.

Аник легонько хлопнул Клейна по плечу:

— Вот скажи после этого, что русский не любит быстрой езды! ты замечательно рванул их за уши.

— Вы русский? — Марсель как первый раз увидела Клейна.

— Наполовину, по отцу. А мать была мари.

— Простите, кто?

— Мари, из Марий Эл на Волге. Не слышали? — улыбнулся Клейн.

— Нет, не приходилось.

— Не беда. Я тоже когда-то не знал, что на свете есть округ Ландер и город Дьенн.

— Вы заметили, Марсель, — вклинился Аник, — как просто и без затей можно найти приятелей в пути? Завтра вечером «Под башней» нас ждет дюжина пива, а…

— Вас будет ждать девушка из Геттесьера…

— Может, и будет, — мечтательно вздохнул Аник. — Негоже рыцарю отвергнуть приглашенье неведомой, но щедрой сердцем девы, что рыцарскую удаль оценила и распахнула настежь двери замка пред тем…

— …кто не дурак проехать мимо, — закончил за него Клейн.

Марсель заглянула в банку к мышке — та ничего, жива была; между тем Аник набрал какой-то номер и утянул трубку к себе назад. Или ему не ответили, или он слушал автоматическую запись — мало ли, рекламу, сводку погоды.

— Клейн, хочешь — я соединю тебя с Хоннавером? — вдруг спросил он.

— Зачем?

— По-моему, есть резон. Сейчас я наберу еще раз домашний телефон сьорэ Ларсен, и ты поймешь зачем. — Он переключил систему на динамики салона.

— Говорит автоответчик, — раздалось после двух длинных гудков. — Если вам надо поговорить со сьорэ Ларсен, свяжитесь с клиникой по телефону 421-20-78, поскольку до субботы она будет находиться там. Если вам надо поговорить со сьорэ Дюбрейль, позвоните в Мюнс по телефону 641-53-16. До свидания. Всего вам наилучшего. Если вы хотите оставить запись, сделайте это после короткого гудка. Господ взломщиков просят не беспокоиться — дом охраняется надежной сторожевой сигнализацией.

— Так… — Клейн взвесил в уме новые обстоятельства. — А набери-ка клинику.

— Кто эта сьорэ Дюбрейль? — спросила Марсель. Что бабушка Стина в клинике — понятно, она акушер, хотя кому-то может показаться странным, что она, перевалив за семьдесят и владея долей наследства, так стойко предана своей профессии; другая на ее месте доживала бы где-нибудь в респектабельном, престижном пансионе, вкушала бы, как говорится, покой или нежила старые кости на Багамских островах.

— Вроде компаньонки. — Клейн пошевелил пальцами на руле. — Подруга — можно так назвать. У них много общего.

— Алло! клиника? добрый день. Извините, что беспокою вас, мадемуазель. Я хотел бы поговорить со сьорэ Ларсен… не может подойти? …да, да, понимаю. Нет, моя жена у вас не рожает. Что передать?.. — Аник зажал трубку ладонью. — Там у них сложные роды; это надолго.

Клейн отрицательно покачал головой — нет, ничего передавать не надо.

— Может быть, мне позвонить позднее?., нет, дело не срочное. Хорошо. Спасибо. До свидания. — Аник положил трубку. — Советуют подождать до завтра.

Анику было жаль, что замысел развалился. Клейн, конечно, относился к идее отвезти Марсель в Хоннавер не то чтобы без энтузиазма, а вообще отрицательно, но Анику казалось надежней оставить Марсель у человека, посвященного в дела шефа. Он знал, что Герц и Стефани Ларсен — в девичестве Стефания Фальта — были любовниками, но их пути разошлись еще до его воплощения.

Герц и Стина не забыли друг друга — шеф получал от нее поздравления к праздникам и по случаю научных побед и наверняка отвечал, но они никогда не встречались. По крайней мере Аник, как телохранитель шефа, не был свидетелем их встреч; профессор далеко не всегда говорил, куда и зачем он едет, — черт знает, где он бывал.