Приключения сомнамбулы. Том 2 - Александр Товбин

Тима загадочно, хотя с подкупающей откровенностью: не гони лошадей, «Сон»-«Сони» поменял правила, ничего не предрешено.

Света, с трудом скрывая беспокойство и удивление, вызванные загадкой Тимы: кто будет вручать конверт, Элизабет Хаас?

Алиса: если не соврал Марат, что она прилетает, если послал за ней белый лимузин.

Тима: не волнуйтесь, не соврал и послал, хотя сам уже пьяный в стельку.

Соснин: кто эта Элизабет Хаас?

Алиса: не знаете?! Голливудская слёзовыжималка и впридачу – секс-символ.

Света: не новейший секс-символ, подвядший.

Алиса: да, на неё цена упала, вот Марат и пригласил… для напоминания старые фильмы с ней по телеку запустил. Элизабет Хаас – залежалый товар, на Дженнифер Лопес, к примеру, Марат бы денежек пожалел.

Тима: у Лопес драгоценная попес.

Алиса: филейные части застрахованы на миллионы, у неё и грудь…

Света: нет, мне грудь нравится у Деми Мур. И вся она из себя… Ездит на «Мерсе», таком же, как у принцессы Дианы, таком же, как тот, что нырнул с нею в смертельный туннель.

Алиса – Соснину: вам она как?

Соснин: кто? Деми Мур или принцесса Диана? И кто она, кстати, эта нырнувшая в туннель принцесса?

Света: хватит, Илья Сергеевич! Не дурачьтесь.

Соснин, стараясь оставаться серьёзным: меня грудь Деми Мур, по правде сказать, не очень-то впечатлила, вот у Джейн Менсфилд, тоже звезды и секс-символа хоть куда, был на миллионы долларов застрахован выдающийся, без дураков, бюст; она разбилась в автокатастрофе, всмятку – лобовое столкновение.

Алиса: жаль, не видела Джейн Менсфилд. Кто получил страховку?

Соснин, разводя руками: увы, не я.

Света, отправляя в рот крупную густо-розовую виноградину: Элизабет Хаас – мало, что секс-символ, мало, что цветная, так ещё и феминистка, ей с руки Адель Аврову награждать.

Панцирь океанского красавца под давлением ножа с зубчиками слегка пружинил, похрустывал.

Соснин: гремучая смесь? Секс-символ и феминистка в одном лице?

Алиса, усмехаясь: в одном флаконе!

Света: вот-вот, кому ещё награждать?!

Тима уклончиво промолчал. Потом сказал: биточками писатели всерьёз увлеклись, пора бы первое прямое включение посмотреть.

По мерцающей плоскости пронеслось сине-сиреневое сияние, расчерченное жёлтыми линиями, возник диктор в очках: питерские чекисты захватили Кремль, «семейные» ведут арьергардные бои… бегущая строка обещала снять боль при мочеиспускании, улучшить качество спермы.

Соснин: из-за чего воюют?

Света: будто не знаете! Из-за акций.

Соснин: каких акций?

Света: с вами, Илья Сергеевич, не соскучишься, вы ваучер получали?

Соснин что-то слышал о возбуждающем тёмные страсти ваучере, на всякий случай дал задний ход: не помню.

Алиса: странно, про халат Довлатова помните, о ваучере забыли.

Соснин: жуткие провалы памяти, важное исчезает, пустяки всплывают.

Света: халат Довлатова не пустяк, положим, его халат вам больше доходов принесёт, чем принесли бы акции от сотни ваучеров.

Тима: смотря какие акции. Тут попотеть и мозгами пораскинуть пришлось. Ваучеры надо было не только у пьянчужек и дураков скупить, но и вложить умно.

Алиса: попотеть, помёрзнуть! Летом и зимой Тима вставал с утра пораньше у метро и ваучеры скупал.

Соснин: народ обманывали?

Тима, поморщившись: не продавали бы.

Света: они не знали, не думали.

Тима, назидательно: надо знать, думать, чтобы потом не скулить и не завидовать.

Алиса: когда за акции начали убивать?

Света: по-моему, с расправы над президентом «Salamander» в «Океане» беспредел начался.

Тима: да, ребятки с «Красного треугольника» погорячились. Выяснилось, не того убили, лопухи.

Питерские чекисты консолидируют свою власть не только в Кремле, но и в бизнесе, они ввели в состав Совета Директоров самой прозрачной нефтедобывающей… – диктор посвящал в суть жуткой интриги.

Соснин, обводя глазами зал, где все беззаботно и весело жевали, чокались, пили: что за чекисты?

Тима, с досадой: унгуровские СМИ пургу гонят, информационный рэкет – выбивают преференции у властей. Эти же чекисты, когда при Собчаке вели канцелярию, числились пушистыми демократами.

Соснин: выбивают… у чекистов?! Брызнула патефонная музыка в приоткрытую дверь; молодые смешливые яркогубые женщины в полупрозрачных платьях с твёрдыми вздёрнутыми плечиками за длинным столом, уставленным водкой, шампанским. Поднял рюмку монглоидный Фильшин – он, обтянутый гимнастёркой, во главе стола… монументальный тёмный силуэт на фоне окна во двор, сбоку, по правую руку – белокурый пьяненький Литьев… попробовали бы у них выбить.

Алиса: у «семейных» Марат выбивал себе преференции, теперь у чекистов, со всеми то вась-вась, то на ножах. И всегда под кремлёвским ковром война.

Чекистская власть, импортированная в столицу из Питера, угрожает московской самобытности… – диктор нагнетал ужасы; бежала строка – мужчины с нарушением эрекции! Срочно позвоните по телефону…

И другая строка побежала следом – девушки, желающие поступить в «Сон»-«Сони» на курсы фотомоделей…

Соснин: зачем «Сон»-«Сони» фотомодели?

Алиса: чтобы на фоне баранов фотографировать.

Тима, не отвлекаясь от телефона: обижаешь, на фоне быков.

Света возмущённо: пугают чекистами, как детей клыкастыми тварями. Что в них, чекистах, страшного? Рога, пасти? Недавно с питерским чекистом, раньше культурой ведавшим, в Бангкок летела. Милейший, обходительный. Пожилой, располневший такой, с бородкой седеющей, глаза умные-умные, столько интересного порассказал о писателях и поэтах, о том, как постыдно вели себя. Разве не слабаки всех мастей, не интеллигенты-неудачники, на органы собак понавешали? Звали его… сложное имя-отчество… – приставила ко лбу пальчик.

Соснин, желая помочь: не Саул ли Ефимович?

Света, Алиса в один голос: вы… откуда вы знаете?!

Соснин, не вдаваясь в историю: повезло увидеть милейшего, обходительного по телевизору… через него идут чекистские инвестиции в культуру.

Алиса: крупные?

Соснин: колоссальные! В сейфах Лубянки и Большого Дома замаринованы сюжеты, от которых кровь стынет. Эти сюжеты способны долго подпитывать «экшн».

Света: вас бы, Илья Сергеевич, консультантом в наше издательство.

Две диверсионные группы чеченских террористов, которых подготовили арабские инструкторы-взрывники в лагерях Хаттаба, по оперативным сведениям органов безопасности на тяжёлых крытых грузовиках-«Камазах» приближаются… легко преодолеваются посты ГАИ… террористы хорошо вооружены, у них помимо израильских автоматов «Узи» имеются автоматы Калашникова, гранатомёты «Муха», милиция поднята по тревоге, отменены отпуска, наш корреспондент передаёт из штаба боевиков… – диктор с олимпиийским спокойствием осмотрел сквозь очки жующий и пьющий зал, – в конфликт между звёздными игроками лондонского «Челси» и амбициозным тренером-португальцем Мауриньо вмешалась супруга чукотского губернатора Абрамовича; бежала строка: снимаем боль при мочеиспускании… снимаем боль при мочеиспускании по щадящей дореволюционной методике известного уролога Василия Павлиновича Рысакова…

Едва диктор замолк, строка исчерпала перечень медицинских факсов и телефонов, на боковой грани экрана родились из огненных всполохов и мятых белых манжетов короткопалые, непостижимо-быстро засновавшие над клавиатурой кисти, гомон и перезвон бокалов заглушились энергичным фортепианным выплеском. Соснин, и без того ошарашенный урологическим приветом из прошлого, вздрогнул: джаз? Опять Вихарев? Настырный, возрождал погибшие ритмы?

Тима: все выступления с эстрады на экране прокрутят наново, все-все, но со сдвигом во времени, многие сюда ведь только сейчас подъехали.

Тима поплескал в бокале вино с берегов Роны, понюхал, как сомелье. Соснин и не сомневался, вино отличное! Только спросил. – Какое?

Тима поднёс к глазам Соснина бутылку: Chateauneuf-du-Pape; нет, я не рехнулся, – оптимистично подумал, когда глянул на этикетку, – я нормальный, как все, принялся за лобстера, сейчас вино распробую.

– Мне больше нравится «Вионье», или «Тавель», розовое, – призналась Алиса.

– Ещё и «Пуйи-Фюме» неплохое, – подал голос Тима, отвлекаясь от своих мыслей и телефонных кнопок; затухали звуки вихаревского рояля.

– Неплохое, но оно с правобережья Луары. Там в прошлом году была зелень во вкусе, недозрелый виноград давили во всех шато.

– И дубовой ванилью разило.

– Дубовой?

– Ну да, бочковой отдушкой.

– До чего чилийские и аргентинские, особенно красные, отдают ванилью! Бочки из американского дуба, вино несёт ванилью, будто пряности подмешали.