Русская Армия в изгнании. Том 13 - Сергей Владимирович Волков

как физиономия его мне не внушала доверия, я отказался от этого приглашения, предложив ему здесь же сказать, в чем заключалось его дело. А заключалось оно в следующем. По словам этого субъекта, одна «правая» организация (какая именно, он не может сказать) очень заинтересована перепиской генерала Миллера с генералом Врангелем и предлагает мне одолжить на одну ночь (конечно, за хорошее вознаграждение) всю почту, с тем условием, что все печати останутся в полной сохранности. Я категорически отверг это предложение, но мой собеседник все же настаивал на этом и назначил мне свидание в тот же вечер в каком-то кафе. Я доложил обо всем этом генералу Миллеру, предложив обмануть эту «правую» организацию путем передачи ей совершенно невинных и специально для этого изготовленных бумаг, но генерал Миллер, посоветовавшись с полковником Архангельским, отклонил мое предложение на том основании, что это очень опасно, так как большевики могут в таком случае сами положить компрометирующие документы и передать их французскому правительству с целью дискредитировать белые военные организации. Да и самый факт, что курьер генерала Врангеля «продал» доверенную ему почту, не говорил бы в нашу пользу. Были приняты лишь меры, чтобы оградить меня от всякого посягательства на дипломатическую почту. Я прибыл на вокзал без нее, а она была доставлена мне туда и уложена в чемодан уже в вагоне поезда.

П. Шатилов46

Расселение армии по Балканским странам47

Стремление союзного оккупационного командования в Константинополе распылить находившуюся в лагерях армию заставило генерала Врангеля наметить выполнение ряда реальных шагов с целью в быстрейший срок осуществить расселение армии по Балканским и другим дружественным нам странам. В числе таких мероприятий было решение о моей поездке в Софию и Белград. Целью моей поездки было личное обращение к представителям правительственной власти, к президиуму парламентов и монархам Королевства С.Х.С. и Царства Болгарии с просьбой о принятии наших контингентов.

К этому времени, то есть к концу марта 1921 года, закончились переговоры об образовании в Константинополе Русского Совета; этим достигалась возможность обратиться к парламентам Балканских государств от имени объединенной русской общественности в Константинополе. Перед моим отъездом Главнокомандующий собрал у себя не только лиц, намечавшихся к участию в Русском Совете, но и наиболее видных представителей тех общественных группировок, которые относились к выработанному «положению о Русском Совете» отрицательно. К этим последним принадлежали казаки из Объединенного Совета Дона, Кубани и Терека и председатели Земского и Городского Союзов.

Однако при обмене мнений выяснилось полное единодушие присутствующих – ив вопросе существующего напора союзников в целях распыления армии, и в одобрении той позиции, на какую стало русское Главное командование, и в необходимости скорейшего перемещения армии в Балканские страны. Тут же было решено написать от имени Главнокомандующего, казаков и общественных организаций обращение к председателям Скупщины Королевства С.Х.С. и Народного Собрания Болгарии, с просьбой оказать содействие к принятию контингентов армии. Составление обращения было поручено В.В. Шульгину, и оно должно было быть написано по-русски. Одновременно было решено, что генерал Врангель непосредственно обратится с письмами к Королевичу Александру и Царю Борису.

Вместе с тем, для подкрепления моих обращений и для создания наиболее благоприятной обстановки на местах, было решено командировать со мной двух представителей общественных организаций. Выбор пал на Н.Н. Львова и А.С. Хрипунова. Один являлся представителем правого крыла общественности, другой – левого. На следующий день эти письменные обращения должны были быть готовы, и присутствовавшие на совещании должны были прийти и под ними подписаться.

Тексты обращений были составлены под свежим впечатлением острых недоразумений, происшедших на Лемносе между представителями нашей армии и представителями французского командования, и носили несколько тенденциозный характер. Действия французов были обрисованы в преувеличенном виде. Вернее, были сильно сгущены краски. Так, например, при упоминании мотивов, приводимых к просьбе «дать приют Русской Армии на славянской земле», говорилось, что «в ту минуту, когда армия может оказаться всего нужнее, безжалостно разрушают ее. Разрушают, несмотря на то что в тяжелом изгнании, на чужой земле, она дала высшее доказательство патриотизма, твердости духа и безусловного повиновения своим начальникам». Далее говорилось, что «на острове Лемносе, под прикрытием пулеметов и судовой артиллерии, офицеры были насильственно отделены от солдат. Лишенной своих руководителей солдатской массе, под угрозой немедленного лишения пищи и голодной смерти, приказано было сесть на пароходы, чтобы ехать в Советскую Россию…».

Подписание этого обращения не прошло без инцидента. Представители казаков, председатели донского правительства генерал Апостолов48 и кубанского – Д.Е. Скобцов, не пожелали поначалу его подписать вовсе, так как оно было редактировано от имени Главнокомандующего и представителей разных политических направлений и казачества, объединившихся в Русском Совете. Казаки мотивировали свой отказ тем, что они от участия в Совете отказались. Когда же им было сказано, что если они не хотят, то это их дело и никто их на подписание не вызывал, то они сами обратились с предложением изменить редакцию, формулировав ее таким образом, что обращение делается от имени Главнокомандующего, представителей казачества и представителей различных политических течений, объединенных в Русском Совете. По существу, они никакого изменения не вносили, почему им отказано не было. Это лишь отняло время и затруднило подписание обращения, так как под обращением в первой редакции уже стояло много подписей, а созывать подписавшихся вновь было очень затруднительно.

Пришлось прибегнуть к резинке и перочинному ножу. В тот же день только что образованной «Политической частью» были составлены на французском языке письма Главнокомандующего – Королевичу Александру и Царю Борису. В этих письмах обстановка, складывавшаяся для армии, была обрисована в более мягких тонах. В конце письма генерал Врангель просил монархов принять в их страны «русских патриотов, взоры и сердца которых направились на братские народы и на их Державных Вождей». В заключение же говорилось, что письма эти доставляются мною, начальником штаба Главнокомандующего, и в случае, если бы монархам угодно было выслушать дополнительные сведения, то «генерал Шатилов немедленно же для этого представится по первому требованию» монархов.

Перед отъездом я получил от генерала Врангеля указание, по которому при разрешении вопросов о расселении армии надлежало придерживаться следующих положений.

1) Чтобы части армии принимались при обязательном условии сохранения их военной организации.

2) Чтобы при предоставлении государственных, общественных или частных работ расселенным частям принимались бы меры к постановке их целыми воинскими организациями.

3) Если подходящих работ на весь состав армии не окажется возможным найти, то просить до приискания работ расселить части армии по пустующим казармам организованными частями.

4 апреля 1921 года я выехал в Белград. Проезжая