Дети проходных дворов - Руслан Белянцев

Поскольку день Нептуна предполагает маскарад, то нам не приходит в голову ничего, кроме как разрисовать свои тела татуажем с уголовной тематикой. И мы долго раскрашиваем после завтрака друг друга надписями типа: "С.Э.Р.", обозначавшее — "свобода — это рай"; или "С.Л.О.Н." — "смерть легавым от ножа". Эти аббревиатуры были сдоблены изображениями оскаленных звериных морд, рисунками драконов и прочей нечести.

Осмотрев себя со стороны, нам показалось, что местные просто обделаются, при виде таких безбашенных идиотов, как мы. Что, вобщем-то, примерно так и произошло.

Половина местных играла босиком. Они попросту не имели спортивной обуви, а единственные кроссовки берегли как выходные. Футбол был жестким, больше напоминавшим драку или регби, чем, привычную для нас, спортивную игру с мячом.

Всем хотелось отметиться в этом состязании. Я, как виновник этого действа, отыграл весь первый тайм и даже умудрился забить два гола. Несколько раз я сталкивался в борьбе за мяч с тем самым парнем, из-за которого возник конфликт. Он играл босиком и я замечательно откостылял ему кедами по голым ногам.

В общем, южные парни под предводительством маленького, но характерного армянчика Артура, продули нам со счетом 11:1. Они настолько были раздавлены морально, что больше никаких конфликтов у нас с ними не возникало. Иногда они даже захаживали к нам на солярий поздороваться и выкурить по сигарете. Ящик сухого, правда, они так и не выставили, ссылаясь на "потом", а мы как-то особо и не настраивались на их порядочность в этом пацанском вопросе.

— Ты спишь? — шепотом спросил Саня, подойдя около полуночи к моей койке.

— Не-а. Еще нет.

— Может прогуляемся?

— Давай. А куда?

— Не знаю. На пляж можно сходить. У меня есть ноль семь местного разливного из бочки. Брать с собой?

— Бери. Я стаканчики сейчас найду.

В темноте южной ночи мы пробираемся через наш лагерь к пляжу. Мы идем на волнорез. Море немного штормит и стоя у края, где волнорез под углом начинает уходить под воду, мы ловим неожиданно-жуткое зрелище. Черный ночной горизонт монолитно слит с таким же черным морем. Тьма настолько окутывает нас, что можно даже потерять ориентацию в пространстве. И вот из этой тьмы вырастает чуть светлая полоска гребня волны, за которой мрак снова сдвигается. С хлюпающим горловым звуком волна накатывает на пирс и растекается двумя воронками в стороны, потом продолжает свой бег с боков от нас, разделяемая волнорезом. При этом, мой вестибулярный аппарат диссонирует со зрительным. Плывущая картинка от зрительного нерва не совпадает с осознанием мозга о наявности твердой и недвижимой поверхности волнореза.

— Пошли на берег. — говорю я Сане.

Он, как зачарованный кролик перед удавом, смотрит на игру природы с нашим восприятием.

— Пошли. — наконец он оживает и снова приобретает способность двигаться.

На пляже мы выпиваем немного вина, наслаждаемся шумом моря, светящейся барашковой пеной, стремящейся коснуться наших ног на границе сухой и мокрой гальки. Вино немного веселит нас, крадется по венам к голове и окутывает приятным ощущением хмеля.

— Предлагаю скупнуться. Ты ночью в море купался когда-нибудь? — вношу я предложение.

— Не-а.

— Я тоже. Говорят, вода вокруг тебя светится, когда ночью плаваешь.

Мы снимаем с себя всю одежду и быстро погружаемся в довольно теплую воду. Я не заплываю далеко. Саня, с его способностями к плаванию, заходит не дальше, чем по шею, блаженно покачиваясь на накатывающих волнах.

— Как водичка? — спрашивает нас, кто-то сзади.

Мы оглядываемся и видим на берегу двух юных девушек.

— Теплая. Воздух, кажется, холоднее. — отвечаем мы.

Девушки трогают воду руками. Потом, глядя друг на друга, поэтапно расстаются со своей одеждой, складывая ее рядом с нашей. Обнаженными, как и мы, они заходят в море. Я чувствую, как электризуется воздух и вода вокруг меня и Сани. Эта неожиданная нагота ошеломляет нас. Девушки купаются с азартом, тихо переговариваются, смеются, подпрыгивают на волнах. Я и Саня выходим на берег раньше них. Слабый свет набережного фонаря еле освещает наши тела. Мы вытираемся футболками, одеваем трусы и олимпийки, наливаем в стаканчики вино и ждем выхода купальщиц.

Они идут медленно, подбирая место для каждого шага среди гальки. Их тела, подтянутые ежедневным плаванием, производят впечатление совершенства. Играя в равнодушие от наших пристальных взглядов, они не спеша, вытираются полотенцами, взмахивают мокрыми волосами. Я впервые оказываюсь так близко с обнаженным женским телом. Невольно засматриваюсь.

— Вина для согрева? — наконец предлагаем мы девушкам, когда их обряд с вытиранием закончен.

Они переглядываются между собой, ведя неуловимый для нас диалог взглядами.

— Не откажемся. — наконец решают они и улыбаются нам.

Девушки присаживаются рядом на свои полотенца, накидывают на плечи кофты.

Бутылка пустеет быстро. Интуитивно мы делимся на пары и во взаимном порыве, без сомнений и раздумий, оказываемся в объятиях друг друга.

С неописуемыми обалдевшими выражениями лиц, мы возвращаемся с Саней в наш корпус. Молча ложимся спать и встаем только к обеду нового дня. В ночной эйфории, мы даже толком не попрощались с нашими ночными купальщицами. Только узнали, что они из пансионата, название которого мы так и не вспомним потом. Эти две прелести так и останутся для нас мистическими красавицами из южной ночи. А может, они и не были настоящими, может это нимфы воплотились, чтобы скрасить наш досуг? Уж слишком совершенно были отточены линии их силуэтов, идеальны профили и красивы миндалевидные глаза.

После обеда мы не идем на пляж. Поднимаемся на солярий и ложимся в релаксации на лавочки в тени навеса. Сквозь виноградные листья, подсвеченные ярким солнечным светом, проступают кусочки голубого неба, по которому иногда проскальзывают легкие прозрачные облака и маленькие запятые парящих птиц. Эта картинка навсегда отпечатывается в моей памяти. Потом будет еще много подобных пейзажей, но этот, так щедро подкрашенный счастливым восприятием юности, будет главенствующим во внутреннем фотоальбоме о морском отдыхе. Мы даже не разговариваем с Саней. Как-то само собой получается, что отсутствие вербального общения, не прерывает нашего внутреннего диалога. Я чувствую, что мы можем без неудобства молчать с ним об одном и том же. И первое сказанное слово, кем-то из нас понимается сразу. В последствии я стану очень ценить отношения с людьми, доведенные до подобного совершенства.

— Моя жизнь бессмысленна! — с блеском проступивших слез, говорит нам наша одноклассница Лена.

Она подкуривает сигарету и в полумраке вечера, ее лицо освещается красноватым отблеском огонька. Глаза блестят от накативших слез.

— Что случилось? — недоумеваю я.

— Мне уже шестнадцать лет, но в моей тупой жизни не происходит ничего, о чем может мечтать девушка.

Она говорит эти слова с таким отчаянием, что мы начинаем понимать, как накипело у нее внутри. Она настолько переполнена эмоциями, что ей абсолютно плевать, кому она это высказывает. Мы не были особо дружны с ней. Я, Саня и Серега слушаем ее без тени иронии, уловив драмотичность ее накрученного состояния.

— Лен, ты это о чем сейчас?

— Мы здесь уже десять дней. А я ни с кем не познакомилась. Понимаете, никто не дарит мне цветы, никто не целует, в конце концов. Мне хочется любви, я — женщина. А ничего подобного не происходит. Ни там, дома, ни здесь. Я что уродина? Что со мной не так?

— Лен, ты загоняешь, ты — симпатичная девчонка.

— Меня даже мысли посещают покончить с этой дурацкой жизнью.

— Вот это ты гонишь! Послушай, через день, через неделю или месяц, все переменится. Ты вспомнишь этот вечер, эти свои слова, как глупость. Нужно просто подождать. Ничего из ряда вон не случилось, чтобы так убиваться.

— Вот именно, ничего не случилось. Ладно. Спасибо, что выслушали. Пойду к девчонкам, мы в город собрались.

Неимоверно глупая и в тоже время вполне серьезная ситуация. Для молодой девушки, нетерпеливой, живущей в своих мечтах все эти якобы мелочи кажутся смыслом ее жизни. Максимализм данного периода восприятия окружающей действительности давит на ее сознание, как многотонный пресс. Ранний успех ее подруг ранит самолюбие. Потом эта нетерпеливость выльется в ранний брак. Ее неуемная жажда любви задушит отношения с мужем, у которого пропадет интерес к женщине, добиваться которой совершенно не нужно, а, наоборот, нужно отбиваться, чтобы выкроить время для себя. Её самолюбие не захочет понимать, почему еще один вечер с любимой женой наедине дороже футбольной трансляции и общения с друзьями. Брак рассыплется и превратится в очередную трагедию, побег из которой кроется в моментальном поиске нового объекта обожания. Мужчины со временем начинают чувствовать таких женщин и избегают их. И так девичьи грёзы разбиваются о жизненную реальность. Они сами душат зародыши серьезных отношений и заставляют бежать возлюбленных к тем, за кем будет возможность побегать, за кого нужно будет повоевать с соперниками и проявить себя.