Обнаженные души - Мария Тумова

Ева неуверенно обнимала Эдит за плечи, девочка вся сжалась. Венсан собрал бумаги и немного вещей.

– Мой человек помогает делать пропуска для еврейских беженцев, датированные ранее, чтобы у них был шанс перебраться в Швейцарию. Он нам поможет, – заверил Венсан.

Никто не ответил.

– Пошли.

Венсан оберегающе обнял Еву за талию, направляя к двери, но она так отчужденно и черство посмотрела на него, что он машинально отнял руку.

Они ушли. Ксавье и Соланж еще сидели молча какое-то время. В этот миг она его совсем не боялась. Соланж настолько пронзительно чувствовала ужас происходящего, что всякие прошлые чувства потеряли значение.

– Они убивают все вокруг, – сказал Ксавье тихо, отвлекая ее от мыслей, возвращая в момент реальности, напоминая о своем присутствии.

– Даже не представляю, что она сейчас чувствует, – сказала Соланж.

– Она ничего не чувствует.

Соланж взглянула на него резко и укоризненно.

– Как ты можешь…

– Она бежит от чувств.

– Ты… – она не могла выговорить.

А он зажал виски ладонями, опустил голову и стал неожиданно слаб. Соланж вдруг увидела в нем ребенка, совсем еще юного парня, который столько успел выстрадать.

В эти минуты Соланж совсем забыла об убийстве, о жестокости этого чужого юноши… Чужого? А кто для нее был ближе этих людей?

– Я только теряю, теряю, теряю. Морис, папа, мама… Сесар. Больше уж некого.

– Ксавье, не надо так, все еще… образуется.

Он сжимал виски все сильнее и сильнее, словно хотел во что бы то ни стало заглушить мысли, которые душили его. А она не знала, что сказать, чтобы ободрить его.

– Сесар жив. Ксавье, я в это верю. Ты тоже должен верить.

– А я боюсь! – он вдруг вскинул на нее страшный, дикий, отчаянный взгляд. – Я боюсь поверить, а потом потерять, боюсь привязаться, а потом потерять, полюбить, а потом потерять. Ждать, чувствовать, жить, а потом терять, терять, терять. Снова и снова… Снова и снова… – его голос стих, а потом вновь зазвучал дрожащим шепотом. – Ненавижу. Я их всех ненавижу.

Горячие слезы отчаяния посыпались по щекам, обжигая его гордую жестокую ненависть, возвращая его прошлого, почти ребенка, у которого отняли детство, обычного человека, который толком не знал, что значила обычная жизнь.

– Не плачь, – нежно, совсем тихо произнесла она.

– Я не плачу, – гордо отмахнулся он и разрыдался.

Что-то растаяло в этот миг. Та стена, которая годами их разделяла, рухнула.

– Главная моя задача – незаметно доставить девочку до границы, а дальше мы все оформим так, словно она покинула страну и попала на территорию Швейцарии задолго до наложения запрета… Я проделывал это не раз.

– Надеюсь.

– Не сомневайтесь. Я же понимаю, что от успеха дела будет зависеть эта маленькая жизнь.

Венсан кивнул с благодарностью.

– Иди с этим человеком, Эдит, – тихо произнесла Ева. – Слушай его во всем.

Венсан мягко обнял девочку за плечи, подталкивая к машине. Он протянул свернутые купюры дружелюбному незнакомцу. Эдит обвела присутствующих взглядом, лишь на миг задержав его на Еве, и села в машину, которая в следующее же мгновение тронулась прочь, исчезая среди высоких кустов. Вскоре где-то вдалеке затих шумок мотора.

IV

Соланж шла по узким улочкам пошатнувшегося от войны города. Аллея кленов, по которой она когда-то гуляла с Айзеком. Другая жизнь. Она остановилась, плотно прикрыв веки… Как давно это было! Все было давно. Те люди, те мгновения. Как будто приснилось…

Соланж сделала еще несколько шагов по шуршащей от опавшей листвы мостовой. Было тихо. Небольшой порыв ветра погнал несколько листков из-под ног. И вдруг страшный шум потряс небо, пошатнув землю под ногами. Послышались крики. Все было смутно и непонятно. Люди кинулись туда, где прогремел взрыв.

Соланж почти машинально последовала за толпой. В этом районе была квартира Сесара, и там жил Ксавье.

Чем ближе она подходила, тем быстрее стучало сердце. Это было так близко. Слишком близко. Слишком… Она застыла.

Это было именно там.

Обгоревшие тлеющие полотна дверного косяка и большая вертикальная яма, как будто ход в преисподнюю. Среди черного тумана, дыма и грязи разбросаны изломанные стулья и шкафы, на полу распростерто тело человека, окруженное лужей, нет скорее целым морем, черным или темно-бордовым и безумно страшным.

Крик застрял в горле. Соланж не могла отвести глаз от этой чудовищной картины.

Она вошла, едва не шатаясь, с трудом держась на ногах.

– Они его убили, – Соланж с бессмысленным взглядом опустилась на стул. – Они его убили.

– Кто? Кого?

– Ксавье… – легким шепотом выдавила она.

– Нет… – еще тише.

Венсан опустился на стул напротив.

– Я была в городе, в бедных кварталах, когда услышала взрыв. Я пошла туда… Это было так страшно!

– Его не убили, – Венсан налил один стакан коньяка и опустился за стол.

Еще два стакана стояли на столе пустыми.

– Но я видела солдат. Их было очень много. И потом взрыв.

– Они не стали бы его убивать. Просто глупо. Один из группы. Он мог заговорить. Они смогли бы заставить его расколоться. Тем более мальчишку.

– С Ксавье им пришлось бы непросто, – жестко и как-то отстраненно произнесла Ева.

– Они любого могут заставить. Это не так сложно, поверь мне. Мало кто выдержит… Да никто не выдержит.

– Но этот взрыв, Венсан. Что-то должно его объяснять, – Соланж не могла успокоиться.

– Все просто. Вернее… Я не знаю, должен ли я это говорить… Он сам это сделал.

– Как? – слова замерли на языке. – Зачем?.. Зачем?..

– Они бы все равно его убили, но после долгих изнурительных пыток.

– Венсан! – Ева заставила его замолчать, с укоризной взглянув на него.

– Это жертвы, Соланж. Те жертвы, которые мы приносим. Ксавье, Сесар… – тихо продолжил Кара.

– Не говори так. Не смей, – она встала. – Сесар жив. Мы должны спасти его.

– Чушь все это!

– Как ты можешь?! Ты же говорил, ты же согласился. Ты сам…

– Забудь об этом.

– Ты берешь свое обещание назад? Ты и пальцем не пошевелишь, чтобы спасти его?

– Соланж, опомнись! Мы никого не будем спасать. Мы никого не можем спасти. Он давно уже мертв.

– Ложь!

– Он мертв, – жестко повторил Венсан.

– Ложь, ложь… – твердила она, пытаясь верить, что Сесар жив, и заплакала.

Соланж открыла глаза. Мутно-белый потолок, рассекаемый рассеянными бледными солнечными лучами. Устало поднявшись, она оказалась в тишине. Абсолютной. Всепоглощающей. Лишь шум ветра да скрип веток. И ни одного человеческого звука. Ни одного живого сердца рядом.

Она медленно спустилась вниз и вышла во двор. Ее как магнитом влекло туда. К тому флигелю, который хранил в себе столько воспоминаний. Слегка толкнув рукой дверцу, она ступила внутрь. Так прохладно. Так пусто…

Его здесь не было. Его больше не было. Она дотронулась до края столика, оставляя след на запыленной поверхности. Пыль. Она лежала плотным туманным слоем. Ее никто не убирал месяцами. Было некому. И незачем.

Соланж съежилась. Этот дом был словно нежилой. Это было место для одиночества. Одиночества, как у Евы. Неужели и в ее жизни было место для такой всепоглощающей пустоты?!

Ей захотелось убежать, зажмуриться, уйти от этого страшного слова, от этой страшной реальности.

Как жесток был Венсан! Или… какой жестокой была правда… Люди, которые имели для нее значение, уходили один за другим.

V

– У меня есть новая важная информация, – сказал наконец Венсан. – Это информация из центра Свободной Франции. И это новое, должно быть, последнее задание для нас, – он помолчал недолго. – Война скоро закончится.

Ева посмотрела на него удивленно и чуть нахмурившись. Соланж показалось, что сердце замерло.

– Я, может, даже смогу назвать дату, когда она закончится.

– О чем ты говоришь, Венсан? – насторожилась Ева.

Он поднялся и прошелся по комнате. Женщины следили за ним, затаив дыхание.

– Союзники планируют высадку десанта во Франции.

Ева все еще чувствовала какое-то тревожное напряжение внутри. А Соланж встрепенулась. На горизонте едва заметным светлым маячком забрезжила надежда.

– Но… – продолжил Венсан. – Если не обеспечить надежную поддержку с земли, усилия союзных армий могут пойти прахом, нужно подготовить плацдарм для высадки… Наша задача – передать сведения другим группам Сопротивления и согласовать действия. Кто-то из нас, выбравшись из Орийака, передаст эти сведения Ловалю и его отряду, чтобы они были готовы.

– В городе установлен особый режим, – в раздумье констатировала Соланж.

– Я знаю. Именно поэтому тот, кто пойдет с заданием, должен привлекать к себе как можно меньше внимания. И он должен понимать, что это серьезный риск.

– Я могу пойти, – наклонив голову и не меняясь в лице, задумчиво произнесла Ева.

Венсан кивнул. На самом деле он изначально предполагал, что это будет именно она.