Обнаженные души - Мария Тумова

– В городе установлен особый режим, – в раздумье констатировала Соланж.

– Я знаю. Именно поэтому тот, кто пойдет с заданием, должен привлекать к себе как можно меньше внимания. И он должен понимать, что это серьезный риск.

– Я могу пойти, – наклонив голову и не меняясь в лице, задумчиво произнесла Ева.

Венсан кивнул. На самом деле он изначально предполагал, что это будет именно она.

После этой встречи Соланж отправилась к Еве, чтобы не оставлять ее одну. Но на самом деле это был лишь предлог. Одиночество было стезей Евы, а Соланж никак не могла к нему привыкнуть.

Соланж пристально наблюдала за Евой. Та была странной. Вся в себе. Не просто отрешенной, а погруженной в какие-то свои мысли. Очевидно, тяжелые.

– О чем ты думаешь? – спросила Соланж, чтобы нарушить монотонное тиканье больших часов.

– Ты как-то сказала, что я лучшая из всех нас, – чуть помедлив, не поднимая глаз, сказала Ева. – Это такая ложь. Я даже хуже, чем Ксавье.

– О мертвых не говорят плохо, – заметила Соланж, ее покоробила последняя фраза.

– Ты права… Он был бы хорошим человеком, если бы жил в хорошем мире. А я все равно была бы стервой.

– Ева…

Та поднялась из-за стола и простояла так с полминуты, поднеся ладонь к горячему лбу.

– Кажется, я никогда никого не любила. И никогда никому не приносила ни капли счастья. Только боль. Я всегда ненавидела грязь нищеты, и эта ненависть передавалась всем тем, кто жил в нищете. А ведь моя семья была именно такой.

Соланж потупилась и смутилась ее исповеди. А Ева мучительно вспоминала все то, что она сотворила, и то, что привело ее туда, где она была теперь.

– Бедная еврейская семья, у которой не сохранилось ничего, кроме памяти о прошлом и глупой надежды, устремленной в смутное будущее. В будущее, которого не было, в которое я никогда не верила. Но они любили меня, несмотря ни на что. А я не умела, да и не хотела отвечать на их любовь.

Ева как-то резко сорвалась, открыла какой-то ящичек и, глубоко-глубоко порывшись, достала оттуда простенький медальон на тоненькой золотой цепочке.

– Это, наверное, самая ценная вещь, которая сохранилась у моих родителей. Связь времен. Моя мать получила этот медальон от своей матери, а я от нее. Он передавался из поколения в поколение, и я должна была передать его своим детям.

Она села, сжимая тоненькую цепочку в руках.

– Я предпочла оборвать эту связь раз и навсегда. Я предпочла забыть, кто я и кто мои родители. Я их бросила. И я бросила своих детей, потому что они мешали мне. Я построила вокруг себя новую жизнь в роскоши, изобилии. Я думала, что у этой жизни прочный фундамент, а он рассыпался в щепки. Весь этот блеск – лишь мираж счастья, ради которого я все потеряла.

– Я не понимаю, что это за чертовщина! Он играет с нами как кошка с мышкой.

Венсан взволнованно, из угла в угол, мерил комнату шагами. Соланж замерла у стены, наблюдая за ним. А Ева сидела за столом, опустив голову в ладони и словно не слушая его вовсе.

– Что он знает о тебе, Ева?

Венсан даже не обращался к ней, скорее размышлял об этом, но Ева ответила:

– Он знает, что я еврейка.

Венсан остановился, а затем медленно обернулся. Ева подняла голову и невозмутимо посмотрела на него.

– Он видел меня в еврейском квартале, когда убили моего сына. Он держал меня на мушке, а потом отпустил. Тогда я ему много чего наговорила.

– Что?! И ты молчала? Ева, как ты могла скрыть все это от меня?

Она пожала плечами, словно это не имело никакого значения.

– Ева! Ты что, не понимаешь?! Ты шутишь, что ли?!

– Венсан, не кричи на нее.

– Не лезь, Соланж. Не понимаешь, во что она всех нас втянула?

– Убили моего сына. Это похоже на шутку? – спокойно спросила Ева.

– Но этот человек – враг, – чуть успокоившись, заметил Венсан. – Ты должна была сказать.

– Он молчал. А если бы захотел, мы были бы уже в лапах гестапо… И он вернул мне дочь.

Венсан перевел дыхание от невероятности всего происходящего.

– Она ведь права, Венсан, – осторожно заметила Соланж.

– Я знаю, что она права, – он опустился за стол. – Я только не знаю, чего он хочет взамен.

– Он хочет меня, Венсан.

– Где девочка? – спросил он как будто между прочим.

Они лежали в постели в квартире Евы. Ева затянулась, выпустила облачко дыма, посмотрела ему в глаза и не ответила. Он смотрел на нее внимательно, не отрываясь. Она не была похожа на еврейку, а может, он раньше представлял их по-другому. Она стала для него отдушиной. Циничная красивая женщина, которая не требовала никаких чувств.

– Зачем ты это сделал?

Он пожал плечами.

– Ты очень красивая, Ева. Странно, что я не замечал этого раньше.

– А тебе не говорили, что мы, еврейки, ведьмы и способны околдовывать, а? – с легкой змеиной насмешкой парировала Ева.

– Не шути со мной, – холодно предостерег он.

Лицо Евы вновь стало серьезным.

– Сделай мне пропуск для выезда из города, – неожиданно попросила она.

Он посмотрел на нее с молчаливым вопросом.

– Что ты обо мне знаешь? Что знают обо мне другие? Я хочу исчезнуть, пока еще возможно. В этой войне уже столько смертей. Разве не лучше, если хоть кто-то останется в живых? Пожалуйста, Эрвин, пусть это будет моя единственная просьба к тебе: одна бумажка – и, возможно, спасенная жизнь.

Он помолчал недолго.

– Сделаешь? – осторожно спросила Ева.

– Нет. Ты нужна мне здесь.

VI

Венсан включил тусклый ночник и прошел на кухню. Он вернулся с двумя чашками в руках, от которых исходил пряный аромат кофе и корицы. Ева невольно улыбнулась. Как в старые времена.

Он уловил ее улыбку и все понял. Отпил глоток, поставил чашку на стол и посмотрел на нее. Она тоже не садилась.

Несмотря на то, что пропуска не было, решили, что Ева уедет из города, попытается пройти мимо застав незамеченной. Иного выхода не было.

– Ты отправляешься через два дня. Можно было бы подождать чуть дольше, но лучше не рисковать. Неизвестно, сколько времени уйдет на то, чтобы добраться до Нормандии.

Ева кивнула не глядя. Она избегала не его взгляда, просто не хотела вновь столкнуться с разговорами о прошлом, в которых не видела смысла.

– Ева, тебе никогда не бывает страшно?

– А тебе?

Они встретились взглядами. Он медленно обошел стол, приблизившись к ней на расстояние одного шага.

– Бывает, – сказал он тише. – Мне страшно, что все подходит к концу. Мы ради этого жили последние годы. А теперь, когда заканчивается война, заканчивается и наше время…

– Не говори так… Разве так?

– Не знаю, – он вздохнул. – Ты вернешься? А мы будем здесь, когда ты вернешься?

Она слегка пожала плечами.

– Вот и я не знаю, – сказал он уже почти совсем шепотом. – Что с нами случилось? – он дотянулся ладонью до ее щеки.

– Не начинай, Венсан.

– Разве пять лет назад между нами была эта пропасть?

– Пять лет назад мой муж был жив.

Она сказала эту последнюю фразу достаточно холодно, сухо и сделала попытку отойти от него, но он схватил ее за плечи, вновь поворачивая к себе.

– Посмотри на меня, Ева! – воскликнул он с неподдельным отчаянием.

Она остановилась, глядя на его сильные плечи, руки, четкие, уверенно прочерченные черты лица, ясные голубые глаза…

«Что с нами случилось?» – эхом отозвалось где-то внутри. Глубоко-глубоко. Этого человека она когда-то любила. Тогда, когда она еще жила. Когда еще чувствовала…

Сердце рвалось на части, как близко она была от него и как далеко одновременно.

Он наклонил голову к ней, вдыхая дурманящий аромат ее духов.

– Ева, я…

– Не говори.

Она знала, что он хочет сказать. Эти слова, сказанные теперь, звучали бы слишком страшно, почти как прощание.

– Молчи, – шепотом добавила она, погладив его пушистые волосы рукой.

– Останься сегодня…

И губы его коснулись ее холодных губ. Она сделала шаг назад, не отвечая на поцелуй и высвобождаясь из объятий.

– Уже поздно. Мне пора.

Ева направилась к выходу. Он не стал ее провожать. Дверь в прихожей тихо хлопнула.

– Ева, я люблю тебя.

В намеченный день Ева попыталась пройти через все кордоны, ей даже удалось покинуть город и вздохнуть с облегчением, когда вдруг за ее спиной послышались торопливые шаги. Ева насторожилась.

– Стоять!

Она замерла. Винтовки наперевес. Их руки застыли близ затворов. Стало очевидно, что ее остановили вовсе не для проверки документов.

Она резко сорвалась с места.

– Стой! Не уйдешь… Держите ее, – ее остановили железной хваткой за плечи.

Она попыталась вырваться, но от этого руки солдат сжали ее плечи сильнее.

«Неужели он?»

– Вперед, – ее подтолкнули обратно в сторону комендатуры.

Молча, гордо вскинув голову, Ева подчинилась. И совсем скоро увидела Беерхгофа. Изумление блеснуло в его взгляде, это просто не могло быть подделкой. Он не знал.