НеСказки о людях, случившихся на моем пути (сборник) - Таньчо Иванса
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Они засидятся допоздна. До тех пор, пока швейцар не обратит внимание нашей влюбленной (а как же – с первого взгляда и до последнего вздоха! – в романах по-другому почти не бывает) парочки на то, что они – последние и единственные посетители…
– Эй, Таньчо, ты там еще не заснула? – спрашиваю.
– Нет, конечно, – смеется Героиня. – Это так прекрасно, продолжай, пожалуйста!
– Как скажешь… – обреченно вздыхаю.
Честно говоря, все это так скучно, что почти заснула я. Но делать нечего…
– Я провожу Вас домой, – предложит Василий и поцелует изящную, украшенную французским (сдалась мне эта Франция!?) маникюром, ручку Ивансы. Таньчо томно кивнет. Именно так ведут себя приличные барышни в женских романах в таких случаях.
По дороге, Василий тяжело вздохнув сообщит ей о том, что завтра, и даже – после завтра, они не смогут увидеться. Не потому, что он такой свинтус ветреный, а потому, что у него очень важное дело – Золотую Пальмовую ветвь на Каннском фестивале получать.
Таньчо восхищенно взглянет в его зеленые как весенняя трава глаза и улыбнется. И нечего скажет, кроме:
– Я буду ждать и держать за Вас, Василий, кулачки.
У самого подъезда они обменяются мобильными телефонами. Принц целомудренно чмокнет Ивансу в щечку и обещается позвонить сразу по приезде.
– Почему в щечку? – недовольно спрашивает Героиня.
– Ну, ты же порядочная девушка, из хорошей семьи, да?
– Да, но…
– Никаких но! Первый поцелуй происходит примерно на сотой странице романа, не раньше, иначе читатель сочтет тебя легкомысленной и легковерной – наивной дурой, если выражаться проще. А остальное – так и вовсе почти в конце книги!
– Ты конечно – автор, но я девушка современная, пожалей меня, что ли!
– Посмотрю на твое поведение!
– Бе-бе-бе…
Иванса будет ждать своего принца два долгих-предолгих дня – верно и преданно, мечтая о шикарной свадьбе и дальнейшей совместной жизни в любви и согласии. О совместных поездках на фестивали, о маленьком пятиэтажном домике на берегу какого-нибудь Синего Океана… Где-то примерно на мечте о третьем ребенке, Василий позвонит прямо с Канн. Таньчо удивится, смутиться, обрадуется, якобы смущенно поругается на дороговизну роуминга, передаст ему тысячи воздушных поцелуев и, не помня себя от счастья, но не забывая ЧТО он только что сделал для нее, побежит в Интернет подбирать свадебное платье…
– Ты что из меня идиотку-то делаешь? – шутливо злиться Героиня.
– Нормальная влюбленная девушка, скажешь – нет? – философически ответствую я.
– Ну хорошо… Я тебе это вспомню! – улыбаясь как сытая кошечка шутит она.
Довольна своей участью, бедняжка. Ты что реально думаешь, что он жениться на тебе сразу по приезде? Такого даже в жизни не бывает, не то, что в литературе. Думаю самое время поставить тебя в Критическую Ситуацию, посмотреть, как будешь выкручиваться. Счастье, девочка, еще нужно заслужить…
Позвонит сотовый. Из него донесется поток неразборчивой нелитературной речи, смысл которой будет сводиться примерно к этому: «я тебе его так просто не отдам…. пииии…. и дети не останутся без отца, пусть для этого мне придется держать его в погребе всю оставшуюся жизнь, а ты… пииии…». Ничего приятного, в общем…
– Ты чего плачешь, Иванса?
– Ты… Ты… Зачем ты это делаешь?
– Ну ты же понимаешь, не будет интриги, не будет книги. Не будет препятствий, не будет вечной любви. А ты же именно вечную любовь хочешь в конце, да?
– Да, – всхлипывает Героиня.
– Ну вот, придется тебе выкручиваться! Страдать, искать выход из этой ситуации, разбивать семью, убивать жену. То есть убивать будет кто-то другой, ты даже знать ничего не будешь, но вся вина падет на тебя. На суде выходить замуж и подписывать документы об усыновлении его отпрысков, сидеть в тюрьме, из которой Принц тебя вызволит, а потом вы будете жить долго и счастливо. Закон жанра – не хрен собачий!
– А нельзя сразу – оп и под венец?!
– Но тогда романа не будет, понимаешь? Он закончиться на первой же странице. Максимум – на второй.
– Ну и пусть, – упрямо возражает Героиня. – Зато без всяких там ваших писательских штучек – простенько и радостно.
– Но давай хотя бы он заболеет какой-нибудь смертельной болезнью, а ты будешь его выхаживать?
– Еще хуже идея! Чего это молодой мужик с деньгами заболеет смертельной болезнью? И почему его должна выхаживать я, а не врачи?
– Ладно. А если самолет, на котором он будет возвращаться с Канн, потерпит крушение? Он выживет, но никто не будет об этом знать. Представь, твой собственный принц будет ползти как Алексей Мересьев много дней по лесу, обессиленный, но подгоняемый желанием вернуться к тебе. Потом будет добираться пять лет автостопом, потому что и документы и кредитки останутся в сгоревшем самолете. Тебе вообще не придется ничего делать – только ЖДАТЬ ПОКА ОН ВЕРНЕТСЯ! Как тебе такая идея?
– Отвратительно! Ты что и вправду думаешь, что я буду ждать пять лет? Мне что делать нечего?
– Но ты же его любишь?
– С чего ты взяла? Василий, не спорю, красивый, романтичный, богатый, но… Я поняла, что хочу добиваться всего в этой жизни сама! Мечты и реальность разные вещи, ты писатель и должна бы об этом знать! Рано мне еще думать о замужестве, лучше я буду изучать экономику и стану второй Маргарет Тетчер.
– С каких это пор ты, Иванса, стала такая рациональная. Тебе же один час отроду!
– С этих самых пор, романистка ты моя, героини взрослеют быстрее, чем реальные девушки, просто потому что так желает писатель. Не будешь же ты, в самом деле, пять лет писать одну книгу. Нет! Мне уже три минуты как совсем неинтересно в твоих амурных придумках участвовать. Давай сюжет нормальный придумывай: о сильной, креативной, успешной бизнес-вумен. Пусть это будет детектив. Пусть в моем офисе будет совершено убийство, а я его блистательно раскрою, а следователь по этому делу будет в меня безнадежно влюблен, но я буду холодна… до конца книги…
– Но я не умею писать детективов…
– Ну знаешь, умею – не умею! А я не могу больше этого терпеть и ухожу! Придумывай для своих амуров другую Героиню, а я пойду к соседу твоему. Он хоть и на печатной машинке строчит, но классные детективы пишет. Сейчас как раз новый начал и Героиню придумывает! Прощай, любовь-морковь… Ха-ха-ха!!!!
Вот и все. Конец романа. В полном смысле этого слова… И вот так каждый раз, у меня во всяком случае… Может все-таки начать писать детективы?..
В девять утра одного летнего месяца
– Вижу, вы не местные, я тоже в свое время много путешествовал, – говорит старый как мои детские мечты лоточник. Он подошел к нам с Лялькой всего на полчаса позже, чем мы сделали первый шаг по раскаленным камням этого небольшого, даже по меркам среднестатического поселка городского типа, курортного городка. – Не желаешь ли купить сувенир, милая? – обратился он к Ляле.
– А что у вас есть интересного? – с самым серьезным видом кивает моя малышка.
– Посмотри сама, – предлагает он, снимает с шеи кожаный ремень, на котором крепится лоток и ставит перед Лялькой.
На его шее и плече явственно проступает бордовый влажный след от ремня. Мне же приходится отодвинуть ее мороженое на другой край стола. Впрочем, она все равно уже потеряла к нему интерес. Еще бы – сразу столько привлекательной блестящей и не слишком дорогой мелочи, сосредоточенной в небольшой прямоугольной коробке размером с лист ватмана, она до сих пор никогда не видела. Даже ее немаленькая коробочка с бижутерией и цветными стеклышками от разбившегося калейдоскопа и моя коробка с акварельными карандашами, пастелью и восковыми мелками (последнее время руки до рисования не доходят – работа, блин), даже близко не дотягивает до этой роскоши. Я могу быть спокоен за этого шебушного ребенка еще как минимум два часа. Ровно столько ей понадобиться, чтобы перебрать сокровища лоточника и еще примерно около этого, чтобы выбрать из них одно. А я-то волновался, что она даже кофе мне выпить не даст – с самого вокзала к морю тянула.
– Да пусть порадуется ребенок, – измучено выдыхает пожилой лоточник.
– Да вы присядьте, – улыбаюсь я. – Устали наверное по такой жаре…
Да и к тому же я думаю, что это надолго. Хотите лимонада?
– Не откажусь, – благодарно кивает он.
– Так вы много путешествовали? – спрашиваю. Просто так. Не молчать же.
– Да уж, – отвечает старик и на его лице появляется мечтательная улыбка, жаль, что она сразу же и пропала. – Я был ассистентом капитана на огромном прогулочном лайнере. Мы были друзьями и частенько, когда судно останавливалось на ремонт в каком-нибудь порту, отправлялись на прогулку по городу. Иногда даже за пределы и в соседние города, если экскурсии планировались на несколько дней кряду. Хорошее было время. Именно оттуда я все эти мелочи и привозил. Жене, но она умерла, а многие из них так и остались даже не распакованными. Решил продать вот, потому что натыкаюсь на них в доме и слез сдержать не могу, а ни внуков ни внучек у меня нет, да и наверное уже не будет. Сын – законченный холостяк, ему уже пятьдесят, а все в мальчишках бегает.
