от любви до ненависти... - Людмила Сурская

Только Пётр, остановившись и облокотившись на угол серого невзрачного здания, продолжая глядеть в его лицо, быстро опустил своего любимца с облаков на место.

— Не пускай слюни. Это пока ты здесь, — насмешливо произнёс он и пошёл дальше.

Меншиков не успел скрыть за улыбкой ужас: «Подразнил и отбирает».

— А потом? — таращился на него обмякнув Алексашка.

Пётр усмехнувшись, пошёл вперёд. Ответил не оборачиваясь.

— Вернёмся, я разберусь.

Меншиков даже не пытаясь спрятать разочарование, усмехнулся:

— Мин херц, ты в своём духе посадить на облако, а потом спихнуть…

Царь, недовольно поморщившись, посмотрел на него.

— Пошёл к чёрту! — сквозь зубы поцедил он. — Болтаешь много. Считай, за вчерашнее твоё геройство спускаю тебе то с рук. День-то сегодня какой. Виктория! Победа! Ладно. Гонца в Москву пошлите. Пусть порадуются.

Меншиков рисуясь, со скучающим видом лениво заявил:

— Уже…

— Сгинь с глаз моих!

На том и обмелел разговор. Пётр, удовлетворённо хмыкнув, обнял Алексашку за плечи, легко притянул к себе: «Ничего не скажешь, расторопен стервец! За что и люблю». Меншиков же чесал макушку. Горячность Петра доказывала кое — что. Как раз то, на что он подумал и что ему больше всего не нравилось. По — всему похоже, что Пётр любил её. Этого Алексашке только не хватало. Проморгать девицу, светлейший был посрамлён.

Орешек стал Шлиссельбургом. То есть ключ — городом. Улицы прибрали. Мёртвых похоронили. Навели кое — какой порядок. Успокоили жителей. Пётр прошёл по улицам. Постоял на башне. Посмотрел вдаль. Простор. Работы не початый край. А если не успеет сам, то кто встанет у руля России? На Алексея надежды нет. Слаб духом, ленив. Пробовал держать около себя. Ни в какую, под любым предлогом удрать. Дела по душе себе так и не нашёл. Во всём скучно ему. Болтается его тело и душа между праздной жизнью и одиночеством. Это не царь для России. Если б не пагубное влияние матери пытающейся настроить его против отца, может быть и сдвинулось бы с мёртвой точки. Но Алексей привязан к Евдокии и её родне. Тайно исподтишка, но общается. Да и это не всё. Очень похоже, что кто-то третий играет с Алексеем свою игру. Ведь Пётр старается, держит его около себя, пытается заинтересовать, а тот глух ко всему. Водит им сила, что мечтает свалить Петра. Катенька! Катерина должна подарить ему детей. Как знать, а вдруг среди них будет тот, кто продолжит его дело?!

Первое, что сделала, Кэт поднявшись с постели, это подошла к зеркалу, нашла расчёску и гребень и стала приводить в порядок свои растрёпанные волосы. Зеркало отражало не безусого солдатика или чумазого мальчишку, а девушку. Как Кэт давно хотелось ей вновь стать! Как она безнадёжно мечтала об этом! И вот серебро отражает пусть бледную, но милую мордашку. Она и Пётр — это безумие. Но именно это безумие называется её счастьем!

Вечером при подглядывании луны и развешанных ею фонарей из звёзд, он гулял с ней по лесу. Большая часть войск ушли в крепость. Шереметьев, Меньшиков все там. С ним небольшой отряд. Он специально остался здесь, чтоб побыть с ней подальше ото всех. Никому и на ум не падёт — гуляет государь со своим маленьким воспитанником. Она положила горячую ладонь на холодную руку Петра и шла вместе с ним по дорожке. Кэт была слишком смущена, чтоб поднять глаза. Он легонько сжимал её здоровую руку, и они не замечая шуршания под ногами, топтали опавшие листья. А в чаще он сделал шаг к ней и, протянув ладонь, подхватил девушку на руки и жарко, до безумия целовал. Не живая от счастья Кэт с трепетом принимала все его ласки. Опуская её на бревно рядом с огромным деревом, прятал в тепло своих рук и ворковал, ворковал… Кэт, виновато улыбалась, перебирая его кудри, неумело целовала. Пугала своя неопытность. «А вдруг я ему буду не интересна и он меня бросит поняв, что я не опытна в любовных делах?» Но надо решаться, раз он сходит рядом с ней с ума. Огонь от него пышет такой, что его пламя лижет её. Они сидят рядышком на поваленном дереве. Она гладит ладошкой ткань мундира на его груди и, набираясь решительности и смелости, кладёт голову на его плечо. Она больше не желала думать о том, в чём утопит её молва — в безвозвратных глубинах порока. Это только её жизнь и только её груз.

— Ты устал, пойдём спать?! — под шорох опавших листьев, шепчет, почти касаясь его губ, она. Кэт повернулась к нему, глаза её наполнились слезами, голос дрожал он волнения.

Он восторженно наблюдает за каждым её движением, ловит слова. Сердце его не выдерживает. Оно разрывается. Не понять, куда она клонит, он не может. Потому резко наклоняется и целует её в губы, пригвождая к месту не позволяя ей подняться. Целовал ещё и ещё… Потом он сам помог ей подняться. Все барьеры рухнули, а страхи улетели в тартарары от сильных и таких нежных рук, ласковых прикосновений, убаюкивающего голоса и страстных губ.

— Ты позволишь мне любить тебя? — обратился он к ней.

Она подняла на него сияющие глаза и прижала руки к груди.

— Питер, ты знаешь, что да.

На устах Петра блуждает виновато — глуповатая счастливая улыбка, он пытается смести её, но не выходит. Она играет на губах, в живых глазах ставших в один миг яркими, яркими. Он наклоняется к лицу Кэт и шепчет:

— Я чувствую себя от счастья глупым — глупым, лёгким-лёгким. Кажется, ветер подует и меня унесёт.

Кэт не убирает лица, не отводит взгляда, а, наоборот, делает шаг на встречу и открывает душу. Она знает его на столько, что уверена в нём в главном: он не бросит и не испоганит её. Её губки отвечают:

— А я себя невозможно тяжёлой, набитой счастьем, как золотыми монетами по самую макушку. Упаду в воду и буль-буль утону. Что лучше?

Она выросла на его руках. Он больше не копался в себе. Ведь этот ребёнок ждал и любил только его. Таким, каким он был. Не лучше. С ней не надо ломать себя и притворяться, как то было с Анной. Какой есть. Она видела его всяким и всё равно любила. Правда, это не совсем честно по отношению к ней и ему самому такое положение вещей не нравится, но выбора у них нет, судьба поставила перед фактом… Всю обратную дорогу он внимательно смотрел на неё пытаясь найти на её смущённом личике сомнение, неуверенность, но нет, оно сияло решимостью.

Тем временем, ночь тёмным крылом пала окрест. Остановились у солдатского костра, оба молчали уставившись в огонь. Глаза Кэт горели, а царь задумчиво глядел на исчезающие искры, которые превращаясь в пепел оседали на всё вокруг, разрисовывая серым цветом. Только раз его взгляд коснулся Кэт. Он в своих мыслях забежал вперёд, позволив представить себе, как это сейчас с ней будет и что ощутит она от первой близости с мужчиной, которого желала всё время… Про себя он не думал, разве может быть с этим ангелом ему не чудесно… Да и разве не сгорал он рядом с ней как свечка, узнав правду про то, кто она на самом деле.