Легенда о вольном купце (СИ) - Кучевский Антон Ярославович

Что ж, о подобном желании сотрудничать я изначально не думал. Но если речь идет об удаче, почему бы и не сыграть? Тем более, в кости, в которых сжульничать сложновато, на мой неискушенный взгляд.

— Ставка? — поинтересовался я, увидев, как хоббит жестом фокусника достает откуда-то из-за шкафа стакан и, погромыхивая им, направляется к окну. Там имелся великолепный низкий подоконник из массивной доски, который вполне нам подходил.

— Вроде играли на сведения, — уточнил Навьес. Я покачал головой:

— Сведения отдельно, деньги отдельно. Давайте хотя бы по золотому.

Монета шлепнулась рядом с моей, и мы по очереди загремели костями. Играли до трех побед, и я победно вскинул руки, когда архивариусу лишь единожды удалось превзойти меня. Если бы считали общий пул очков, как в боулинге, то я бы обогнал его на десять или пятнадцать — Навьесу исключительно не везло, госпожа удача явно обделила его своим вниманием.

— Может, по два? — предложил он с недовольным лицом. Я хотел было в упоении собственным легким выигрышем согласиться, но на мое плечо предостерегающе опустилась тяжелая рука.

— Мастер Шнапс, вы выиграли золотой. Не пора ли остановиться, имея синицу в руках? — пробасил саррус, подозрительно поглядывая на пальцы хоббита.

— Пожалуй, ты прав, Анатоль, — неохотно согласился я. — Ваша очередь поделиться информацией, мастер Навьес.

Хоббит проворчал:

— Ваш законник, на мой взгляд, чересчур искушен в уличных играх, — Локстед фыркнул при этих словах. Стоя спиной к нам и совершенно не интересуясь игрой, он изучал цифровые комбинации на ящиках. Готов спорить на собственную шляпу, что через год он спокойно назовет их все, по порядку, хотя на ящиках они размещались как-то хаотично, не следуя обычным законам, регулирующим поведение натуральных чисел в цифровом ряду.

Навьес поднялся, и выжидающе посмотрел на меня:

— Может, хотя бы поделитесь тем, что у вас есть? Это значительно облегчит процесс поиска.

— Нажитым имуществом, что ли? — с деланным подозрением спросил я, затем рассмеялся: — У нас не так уж много и есть — но ее имя мы знаем. Марианна Алакез.

Он прошел вдоль шкафов, бормоча едва слышно:

— Ад… Ан… А, вот. Ал. — Выдвинув ящик, хоббит начал копаться в нем, наконец, вынул тонкую папку и бережливо смахнул с нее пылинки — хотя я всегда считал, что в закрытых емкостях вещи пылятся гораздо меньше. — Алакез Марианна, дочь профессора Эдмонта Алакез и леди Ллаи, в девичестве — Лихеди. Место проживания семьи — улица Квинт, семнадцатый дом. Год рождения — пять тысяч девятьсот двадцать седьмой со дня основания Империи, дата рождения — двадцатое месяца Зеленых Иггов. Обучалась в Телмьюнской Закрытой школе при Коллегиальном университете, закончила обучение с отличием и императорским грантом для одаренных отпрысков. Сорок второго месяца Дождей предыдущего, пять тысяч девятьсот сорок пятого года, была зачислена в Коллегиальный университет. Настоящее место проживания — студенческое общежитие при университете. Законом за нарушения оного не привлекалась, на бирже труда не зарегистрирована, торговых отношений не имеет, — дочитал он и аккуратно сложил листы.

— Это все? — нетерпеливо спросил я. — При архиве не работают художники-портретисты?

— Раньше нанимали, — сказал Навьес, почесав макушку. — Да вот только каждый год финансирование Бюро все меньше и меньше. Портреты теперь заказывают только для важных особ. Вы хотя бы выяснили, что хотели, господа?

— По крайней мере, мы знаем, к кому обратиться, — ответил я.

— Тогда с вас три с половиной медных, — невозмутимо сказал этот хитрец.

— За что?!

— За пользование услугами Телмьюнского Бюро Регистрации Граждан.

— Разбойничество средь бела дня, — укоризненно сказал я, но мастер архивариус и ухом не повел. Он же не йрвай, чтобы ухом повести. Я со вздохом, показывающим, что эти три с половиной копейки были ключом к моему будущему богатству и процветанию, опустил ладонь на стойку, после чего монеты с непостижимой скоростью перекочевали в карманы Навьеса.

— Куда направимся сначала? — спросил Локстед после того, как мы оказались на улице. Кажется, снова собирался дождь.

— К родителям, — твердо сказал я. — Если она там, у меня есть пару вариантов, как ее разговорить. Вряд ли леди Марианна что-то сказала родителям по поводу своего местонахождения несколько дней назад, и вряд ли они будут в восторге, если внезапно это узнают.

— Может, сначала наведаемся в университет? — спросил Анатоль, задумчиво водя пальцами вдоль усов. — Господа студенты наверняка знают, с кем она проводила время больше, чем с остальными. А от этих ребят мы сможем выяснить побольше.

— Успеем еще, — решил я. — Первым делом посетим улицу Квинт.

Нас встретила домработница, и вежливо сообщила, что господин Алакез сейчас находится в университете, а вот госпожа сейчас дома и может нас принять. Я сказал Анатолю, что лучше будет, если он приглядит за домом снаружи, он согласился, прибавив, что мне следует быть поосторожнее с выяснением подробностей — черт его знает, во что мы сейчас лезем. Я также согласился.

Зайдя внутрь, я на глаз оценил обстановку помещения. Жалование у профессора, надо сказать, было весьма и весьма. Либо это леди Ллаи развлекалась, соткав дорого выглядящие пушистые гобелены белой и синей с золотом нитью и, развесив их по стенам, но в подобном ремесленном занятии я не мог подозревать леди, для которой в досье даже сохранили ее девичью фамилию. Видать, важная фамилия.

Либо скрупулезность в деталях составителей городского архива. Всякое бывает.

Мы сели в гостиной, и, после того как Магда принесла чая с пряниками, а я окончательно расслабился, нас почтила своим присутствием и хозяйка дома. Глядя на нее, я, ни разу не физиономист, мог с уверенностью сказать, что о присутствии Марианны в данном доме говорить не придется. Более того, я сейчас возьму на себя роль того самого гонца, который сообщает не самые хорошие вести.

Ее лицо осунулось, и нездоровый цвет говорил о том, что женщина недосыпала уже несколько ночей кряду. Даже одежда, великолепное платье с жемчужно-хрустальными оборками, было измято, а на воротнике из кружев виднелось небольшое серое пятно. Усталый взгляд ярко-зеленых глаз был устремлен на меня, как на какую-то последнюю надежду. Черт… почему всегда так? Ждешь вестника, и вестник приходит. Но не с теми новостями, которые ты хочешь услышать.

— Леди Ллаи, — слегка наклонив голову, произнес я. Сидя кланяться было не очень удобно, особенно с чашкой чая, которую я довольно невежливо схватил. — Рихард Шнапс, купец и путешественник.

— Ллаи Алакез, — глухо произнесла она. — Но вы меня уже знаете, хоть я и не знаю вас.

— Это досадное недоразумение, которое я сейчас постараюсь исправить. Мы узнали о вас в городском Бюро. Дело в том, что пятого дня я обнаружил в роще неподалеку от Кресса вещи, принадлежавшие вашей дочери.

— Вы нашли ее? — судорожно сглотнув, спросила она с надеждой. Я покачал головой:

— Только сумку, леди. Здесь, помимо документов Марианны, еще и закладная на дом.

— На наш дом? Но… у нее ведь не было возможности… — растерянно сказала Ллаи, автоматически выпивая почти полчашки обжигающего чая. Я осторожно пил, дуя на край чашки, поэтому поразился ее невосприимчивости к окружающему миру.

— В документе указан ваш дом? — без обиняков спросил Локстед, протягивая ей бумагу поверх раскрытой сумки. Ллаи Алакез пробежала взглядом красиво выведенные строки и отрицательно покачала головой:

— Нет, здесь же другой адрес… Вот, смотрите: улица Тиламана Страбского, дом шесть.

Мы переглянулись. В больших янтарных глазах йрвая читалось отражение моей сакральной мысли — мы идиоты. Тем временем хозяйка протянула нам бумагу, затем порылась в сумке и достала фляжку с гравировкой. Нахмурилась, оглядывая плоский сосуд со всех сторон.

— Это тоже не Мари… откуда все это в ее сумке?

— Хотели бы мы знать, — невесело сказал я, принимая бумагу. Она отдала мне и флягу, справедливо заметив: