История влюбленного демона - Гала

Филлис долго сидела молча. Наконец, она вздохнула и неожиданно сухо произнесла:

— Пусть все будет, как будет. Главное, чтобы они спасли Кона.

Она встала и, кивнув Пэт на прощание, направилась к двери.

Когда за ней закрылась дверь, Пэт поднялась во весь рост, уперла руки в бока, прищурилась и вполголоса грозно сказала:

— Ладно. Только это мы еще посмотрим…

Не досказав свою угрозу, она окуталась светящимися огоньками и исчезла.

134

Они шли уже шесть часов. Миссис Дрейк все время отставала, и маленькому отряду приходилось делать привалы все чаще и чаще. Коннор старался быть спокойным, но виноватый взгляд, которым Дайана встречала его вопрос: не устала ли она, начинал его раздражать. Что толку в ее ощущении вины, если все равно ничего нельзя исправить?

Уиллис, несмотря на то, что старался не показывать виду, тоже устал. На каждом привале он с наслаждением валился на землю и вытягивался во весь рост. С тяжким вздохом мальчик встречал команду Коннора: «Пора!» Но больше всего Уиллиса угнетало время от времени появлявшееся ощущение пристального холодного взгляда, направленного ему в затылок. Он несколько раз порывался сказать об этом Коннору, но останавливал себя, боясь оказаться предметом внимания насмешливой девчонки.

Малышка Филлис, казалось, не чувствовала усталости. Она шла легко и даже весело, успевая увидеть и кусты дикой ежевики, которой они все вместе подкреплялись, и необыкновенной красоты цветок, источавший приятный, но несколько приторный аромат. На привалах девочка всегда садилась рядом с матерью и брала ее за руку. Пока миссис Дрейк отдыхала, маленькая волшебница, закрыв глаза, сидела молча, как бы подпитывая мать своей энергией. И, действительно, Дайана после таких необычных сеансов поднималась отдохнувшей. Правда, этого хватало ненадолго. Царапина на ноге миссис Дрейк воспалилась, и теперь женщина сильно хромала, стараясь не наступать на больную ногу. Палку, которую нашел для нее Уиллис в начале похода, заменили на более прочную. И теперь Дайана шла, опираясь на свою необычную трость.

Они поднялись на первый холм и неспешно спустились с него. После приятного отдыха в прохладной ложбине, путешественники поднялись на следующий холм. Отдыхая после очередного подъема, Коннор огляделся вокруг.

Насколько было видно, гряда холмов тянулась до самого края долины. Холмы были похожи друг на друга, как близнецы. Коннор невольно покосился на сидевшую около матери маленькую Филлис. Первый раз он усомнился, что эта малышка действительно может найти дорогу к Источнику. Правда, Коннор тут же прогнал эту мысль. «Даже если так, даже если мне придется прошагать всю эту чертову гряду, — подумал он, стиснув зубы, — я найду Живой Источник! Чего бы мне это ни стоило!»

Сомнения оставили его, когда они начали спускаться со второго холма. Коннор видел, как уверенно девочка выбирает направление. Казалось, у нее внутри работал какой-то немыслимо точный компас, безошибочно выбиравший правильную дорогу.

Закатное солнце уже приближалось к вершинам гор, еле видневшихся на краю горизонта. Стало прохладнее. Но до конца пути, очевидно, было еще слишком далеко. И на очередном привале Уиллис не выдержал. Сидя на поросшей зарослями кустарника макушке третьего холма, он, насупившись, время от времени бросал на маленькую Филлис озабоченные взгляды, а потом спросил напрямик:

— И долго нам еще тащиться?

Девочка подняла на него спокойный взгляд.

— Когда солнце зажжет горы, мы будем рядом с Источником.

— Зажжет горы? — удивленно повернулся к ней Коннор.

— Ну да! — малышка Филлис утвердительно кивнула головой.

— И — что, мы будем идти всю ночь? — возмутился Уиллис.

— Подожди, — остановил его Коннор. — Детка, объясни, что значит — «солнце зажжет горы»? Нас ждет лесной пожар?

— Нет, — снисходительно улыбнулась девочка непониманию взрослого, — это — как будто пожар.

— Просто утром кажется, что горы горят, — хмуро проворчал Уиллис. — Мы это уже видели, когда переместились.

У мальчика из головы не выходило ощущение страха, появившееся, когда он первый раз почувствовал чей-то взгляд за своей спиной. Представив себе, что они продолжают идти ночью, Уиллис поежился. Он поднял глаза на Коннора.

— Но мы же не будем идти ночью, правда?

Тот внимательно посмотрел на него.

— Наверное, не будем.

Коннор, не отрывая глаз от лица мальчика, осторожно спросил:

— А ты чего-то боишься? Что-то не так?

— Да нет… — независимо пожав плечами, Уиллис отошел от Коннора, так ничего и не сказав. И тут же пожалел о том, что промолчал. Какое-то необычное шевеление воздуха рядом с ним заставило мальчика шагнуть назад, поближе к взрослым. Холодная дрожь пробежала у него между лопатками.

Коннор удивленно взглянул на него и нахмурился. Но ничего не сказал. Он только внимательно огляделся вокруг, пристально вглядываясь в каждую тень, в каждый подозрительный куст.

— Смотрите! Горы загораются!

Возглас малышки Филлис заставил его повернуться в ее сторону. Коннор замер. Горы, действительно, горели! Алым пламенем полыхали верхушки холмов. Заходящее солнце последними лучами раскрашивало в багряные оттенки каждую сосну на вершине холмов, каждое деревце. Пламенеющие на горизонте вершины гор из темно-бордовых постепенно становились красными, затем ярко-алыми. Краски заката смещались все выше и выше, покрывая вершины холмов все более темными оттенками красного цвета, пока не погрузили их в фиолетовую темноту. Но небо все еще полыхало алым цветом, на смену которому постепенно приходил палевый. А потом последний луч солнца пару раз огненным маяком мигнул на вершинах самых высоких гор, и пропал, оставив в быстро темнеющем небе опаловое напоминание о своем недавнем сиянии. Яркая луна, сначала бледная и незаметная, постепенно поднимаясь, заменяла теплые солнечные лучи своим холодным призрачно-голубоватым светом, вырисовывая черно-белыми контурами каждое дерево и каждый камень.

Зрелище было таким захватывающим, что путешественники все это время молча стояли на вершине холма, впитывая каждое мгновение этого чарующего видения.

Внезапно Коннор заметил, что число ценителей огненного заката увеличилось. Почти рядом с Филлис из травы поднялась, как сначала показалось Коннору, гибкая, слегка покачивающаяся, веточка. И вдруг он понял, что, а, вернее, кто этот ценитель! «Змея!» — мелькнула в голове обжигающая сердце догадка.

— Филлис! — охрипшим от волнения голосом негромко воскликнул Коннор, стараясь, чтобы его голос звучал спокойно. — Стой! Не шевелись!