Кто убийца? - Анна Грин

– Но почему молчит Элеонора? — воскликнул я. — Я верю, что женщина может жертвовать собой ради своего мужа, но ради мужа своей кузины — никогда.

– Значит, вы все еще считаете Клеверинга убийцей?

– Но кого же еще считать убийцей? Ведь не могла же Элеонора иметь какое-нибудь, пусть и отдаленное, отношение к этому убийству?

– Конечно, нет, — подтвердил Грайс.

– В таком случае кто же?

И тут в голове моей зародилось ужасное подозрение.

– Кто? — переспросил сыщик. — Кто же, кроме той, которая хотела скрыть свой обман и воспользоваться смертью Левенворта, чтобы сделаться его наследницей? Кто же, кроме прекрасной, обольстительной…

– Не называйте имен, — воскликнул я, — вы наверняка ошибаетесь! Не называйте имен!

– Простите, пожалуйста, — сказал он, — но Мэри Левенворт, или, вернее, Мэри Клеверинг не раз еще будет упоминаться в этой истории. Неужели это вас удивляет? Я подозревал ее с самого начала.

Глава XXVI

Грайс наконец высказывается

Я не в состоянии описать чувство, охватившее меня при этих словах. Грайс заметил мое волнение и сказал:

– Я вижу, что вас обуревают сомнения. Но неужели вас никогда не посещало подобное предположение?

– Не спрашивайте меня об этом. Я никогда не допускал даже мысли о возможности чего-либо подобного. Какие бы выгоды Мэри ни приобрела от смерти своего дяди, ей никогда не пришла бы в голову мысль убить его собственноручно!

– Почему вы так думаете? Когда речь шла о Клеверинге, — с иронией заметил Грайс, — вы рассуждали совершенно иначе — вы без колебаний готовы были обвинить его в убийстве.

– Но ведь он мужчина… Только если бы она сама, добровольно призналась мне в убийстве, я поверил бы, что она действительно совершила это преступление.

– Прочитайте протокол следствия, — заметил Грайс.

– Что мне за дело до протоколов! — воскликнул я. — Никакие протоколы не убедили бы меня в виновности Элеоноры! То же самое, конечно, относится и к ее кузине. У Мэри есть свои недостатки, но она не преступница — нет!

– В таком случае вы судите о ней совершенно иначе, чем ее кузина, — сказал Грайс.

– Я вас не понимаю, — прошептал я, и в глубине души у меня шевельнулось ужасное подозрение.

– Как? Неужели вы уже забыли то ужасное обвинение, которое одна кузина высказала в лицо другой в тот достопамятный день, когда было обнаружено убийство?

– Нет, но…

– Вы думали, что те знаменательные слова Мэри сказала Элеоноре? — Саркастичная улыбка скользнула по лицу Грайса. — Я не стал вас разуверять: достаточно было, чтобы один из нас напал на правильный след, другой мог пойти и по ложному.

– Как? Вы хотите сказать, что те ужасные слова были произнесены Элеонорой? Значит, все это время я находился во власти ужасного заблуждения, а вы ни одним словом не попытались избавить меня от него?

– На этот счет я должен сказать, что не без особого умысла так долго позволял вам идти по ложному следу. Голоса сестер очень похожи, и они стояли в таких позах, что Мэри вполне можно было счесть как обличительницей, так и обвиняемой. Хотя я был почти уверен в том, что правильно понял застигнутую нами сцену, все же счел необходимым оставить вас при ином мнении. В этом случае мы могли бы проверить истинность обеих версий, что было чрезвычайно важно. Получается, вы все это время думали, что Мэри обвиняла Элеонору, а у меня было противоположное мнение. И каков же результат наших поисков истины? В ваших действиях все время чувствовались сомнения и неуверенность. Чем дальше, тем больше вы запутывались в происходящем, я же, напротив, убеждался в том, что оказался прав в своем первоначальном предположении.

– Но, если Элеонора подозревает, что Мэри замешана в преступлении, вероятно, у нее есть для этого какие-нибудь основания? — спросил я, наконец, нерешительно.

– Да, я уверен, что есть. Неужели вы полагаете, что она бросила этот ключ в камин без особой нужды или постаралась уничтожить письмо, компрометирующее ее кузину, только ради своего удовольствия?

– Конечно, нет…

– И неужели вы до сих пор уверены в том, что Мэри не виновна, несмотря на перемену отношения к ней кузины после смерти их дяди? Подумайте о том, что вы совсем недавно познакомились с обстановкой, в которой жили сестры Левенворт, и видели Мэри только в таком свете, в каком она сама пожелала предстать перед вами.

– Но послушайте, — я сделал слабую попытку возразить, — ведь Элеонора такая же простая смертная и легко могла ошибиться в своих предположениях. И наконец, мы не знаем, на чем именно основываются ее подозрения. Клеверинг мог оказаться убийцей, точно так же как и Мэри, если судить по тому, что мы о нем слышали.

– Вы положительно не можете отказаться от мысли, что убийца — Клеверинг.

Я вздрогнул. Неужели это было действительно не так? Неужели я сужу о нем пристрастно и рассказ Харвелла о том кошмарном сне так глубоко запал мне в душу?

– Может быть, вы и правы, — продолжал Грайс, — я ведь не настаиваю на том, что мои предположения есть непреложная истина. Расследование позволит нам выяснить все детали, хотя я, откровенно говоря, сильно сомневаюсь в участии Клеверинга в этом деле. Однако многое в его поведении действительно вызывает подозрения.

– Особенно то, что он бросил свою жену.

– Но он никогда ее не бросал.

– Что вы хотите этим сказать?

– Мистер Клеверинг и не думал уезжать из Нью-Йорка. Он не исполнил требования своей жены и только сменил квартиру: он живет теперь в доме напротив ее жилища и целыми днями сидит у окна и следит за тем, кто входит в дом и выходит оттуда.

– Но ведь мне сообщили в Гофман-хаусе, что он уехал в Европу. У меня даже состоялся разговор с извозчиком, который доставил его на пристань.

– Совершенно верно.

– А затем Клеверинг отправился обратно в город?

– Да, он вернулся в другом экипаже и поселился в другом доме.

– И вы все-таки утверждаете, что этот человек вне всяких подозрений?

– Этого я не говорю. Но во всяком случае я не подозреваю его в убийстве Левенворта.

Я поднялся с места и начал молча вышагивать по комнате, но часы напомнили мне, что дело не терпит отлагательств. Я остановился перед Грайсом и поинтересовался, что он теперь собирается делать.

– Мне остается еще кое-что устроить, — сказал он.

– И что именно?

– На основании фактов, которыми я располагаю, предложить судебным властям арестовать мисс Левенворт.

До сих пор я сдерживался и даже теперь не вскрикнул от негодования, но я не мог уйти, не попытавшись прежде изменить его решение.

– Я не вижу достаточных оснований для того, чтобы поступать таким образом, — заметил я.

– Я упомянул только о мисс Левенворт, но не уточнил, которую из них имел в виду, а речь шла о мисс Элеоноре, — произнес Грайс.

– Об Элеоноре? Правильно ли я расслышал?!

– Да, ведь она единственная, против кого имеются хоть какие-то улики.

С этим замечанием я вынужден был согласиться.

– Мистер Рэймонд, — сказал сыщик, — дело в том, что общество уже начинает терять терпение, и следует незамедлительно что-то предпринять. Элеонора вела себя подозрительно и должна нести ответственность за свои поступки. Мне ее очень жаль, поскольку она прелестная девушка, и я сам ею восторгаюсь, но мы стоим на страже закона. И хотя лично я убежден в ее невиновности, но тем не менее вынужден буду ее арестовать, если…

– Но я не могу этого допустить! — выкрикнул я, вне себя от отчаяния. — Ведь этим ее имени был бы нанесен непоправимый вред, а вся вина Элеоноры состоит только в том, что она жертвовала собой, желая спасти кузину!..

– …если до завтрашнего дня не случится ничего нового, — докончил Грайс фразу, не слушая меня.

– До завтрашнего дня?

– Да, это мое последнее слово.

Я не мог примириться с мыслью, что мои старания пропали даром.

– Неужели вы не можете дать мне еще несколько дней отсрочки?

– А зачем, позвольте спросить?

– Я хочу отыскать Клеверинга и узнать истину у него.

– Чтобы испортить все? — воскликнул Грайс. — Нет, жребий брошен. Элеоноре Левенворт известны факты, на основании которых она и заподозрила кузину в убийстве. Она сообщит их нам или понесет наказание за молчание.

Я предпринял еще одну попытку:

– Но почему непременно завтра? Мы и так уже потеряли много времени в бесплодных поисках! Почему мы не можем подождать, особенно теперь, когда напали на верный след? Продолжим расследование…

– И потеряем еще больше времени, — докончил за меня Грайс. — Нет, друг мой, довольно. Мы должны решиться на этот непростой шаг, хотя, если бы у меня было одно-единственное недостающее звено…

– Какое звено?

– Я должен выяснить истинный мотив этого убийства, мне необходимо доказательство того, что старик Левенворт угрожал племяннице своей немилостью или Клеверингу — мщением. В этом случае арест Элеоноры будет излишним. Но подобный пробел заполнить нелегко. И только признание самого убийцы может помочь нам в этом. Я скажу вам, что намереваюсь сделать, — воскликнул он вдруг. — Мисс Мэри просила меня сообщать ей обо всех деталях расследования, она страстно жаждет найти убийцу и, как вы знаете, обещала значительную награду за его поимку. Я исполню ее желание и выскажу свои подозрения. Вполне вероятно, что в первую минуту от испуга и удивления она и проговорится о чем-нибудь.