Сёгун - Джеймс Клавелл

Торанага с важным видом ответил им таким же поклоном. Потом, выполнив эту скучную обязанность, дети бросились к нему в объятия — кроме самого маленького, которого взяла на руки мать.

В полночь Ябу с высокомерным видом прошествовал по двору перед главной башней замка. На постах всюду стояли самураи из отборных частей личной охраны Торанага. Луна едва светила, стоял туман, звезд почти не было видно.

— А, Нага-сан! В чем дело?

— Не знаю, господин, но всем приказано идти в зал для собраний. Прошу меня извинить, но вы должны оставить мне все свои мечи.

Ябу вспыхнул при таком неслыханном нарушении этикета, но тут же передумал, почувствовав холодную напряженность юноши и нервозность стоящей рядом охраны.

— А по чьему это приказу, Нага-сан?

— Моего отца, господин. Так что извините. Если не хотите идти на собрание — как вам угодно, но я обязан сказать, что вам приказано явиться без мечей, и, простите, вы должны так и поступить. Прошу меня простить, но я не могу иначе.

Ябу заметил, что у караульного домика, сбоку от огромных главных ворот, уже сложено много мечей. Он взвесил, насколько опасно ему отказываться, и, решив, что это неприемлемо, неохотно оставил свои мечи в общей куче. Нага вежливо поклонился, и сбитый с толку Ябу вошел в огромную комнату с окнами-амбразурами, каменным полом и деревянными перекрытиями.

Вскоре все собрались — пятьдесят старших генералов и семь дружественно настроенных дайме из мелких северных провинций. Все были встревожены и нервно ерзали на своих местах.

— О чем пойдет разговор? — мрачно спросил Ябу, заняв свое место.

Генерал пожал плечами:

— Возможно, о походе на Осаку.

Другой изучающе посмотрел по сторонам:

— Или планы изменились, а? Он собирается объявить «Малиновое…»

— Извините, но вы витаете в облаках. Наш господин решил: он едет в Осаку, и все. А вы, Ябу-сама, когда приехали сюда?

— Вчера. Больше двух недель торчал со своими самураями в маленькой грязной деревне, Иокогаме, — чуть южнее ее. Порт прекрасный, но клопы! Ужасные москиты и клопы — в Изу таких злых сроду не было.

— Вы уже знаете новости?

— Вы имеете в виду — плохие? Выезжаем через шесть дней, да?

— Да. Ужасно! Позор!

— Конечно, но сегодня вечером — еще хуже, — мрачно сказал генерал. — От меня никогда не требовали оставлять мечи, никогда!

— Это оскорбление! — не без умысла добавил Ябу. Все посмотрели на него.

— Я тоже так думаю, — нарушил общее молчание генерал Кьесио. Серата Кьесио был седой, резкий человек, командующий Седьмой армией. — Я еще ни разу не появлялся на людях без мечей. Я похож на какого-то вонючего торговца! Я думаю… Э-э-э… приказ есть приказ, но некоторые приказы лучше бы не отдавать.

— Совершенно верно, — поддакнул кто-то. — Что бы сделал Железный Кулак, если бы он был здесь?

— Он распорол бы себе живот, прежде чем оставил свои мечи! Сделал бы это сегодня же вечером на переднем дворе! — предположил Серата Томо, молодой человек, старший сын генерала, помощник командира Четвертой армии. — Хотел бы я, чтобы здесь был Железный Кулак! Он мог бы сразу понять… он первым вскрыл бы себе живот!

— Я думал над этим, — Генерал Кьесио хрипло откашлялся. — Кто-то должен отвечать — выполнять свой долг! Кто-то должен сказать, что сюзерен — это значит ответственность и долг!

— Простите, но вам лучше придержать язык, — посоветовал Ябу.

— Какая польза в языке для самурая, если ему запрещено быть самураем?

— Никакой, — подтвердил Исаму, старый советник. — Я согласен — лучше умереть.

— Простите, Исаму-сан, но это в любом случае наше ближайшее будущее, — выразил свое мнение Серата Томо. — Мы подсадные голуби для какого-то подлого ястреба!

— Пожалуйста, придержите все же языки, — повторил Ябу, пряча свое торжество, и осторожно добавил: — Он наш сюзерен, и, пока господин Судару или Совет открыто не возьмут на себя ответственность, он останется сюзереном и мы обязаны ему повиноваться.

Генерал Кьесио посмотрел на него, невольно пытаясь нащупать рукоятку меча:

— Что вы слышали, Ябу-сама?

— Ничего.

— Бунтаро-сан сказал, что… — начал советник. Генерал Кьесио вежливо прервал его:

— Простите меня, пожалуйста, Исаму-сан, но что сказал или не сказал генерал Бунтаро — это неважно. Верно то, что говорит Ябу-сама. Сюзерен есть сюзерен. При этом у самурая есть свои права и у вассала есть своя права. Даже у дайме, не так ли?

Ябу оглянулся на него, определяя серьезность этого вызова.

— Изу — провинция господина Торанаги. Я больше не дайме Изу — только ее управляющий. — Он осмотрел огромное помещение: — Все здесь, да?

— Кроме господина Нобору, — уточнил генерал, — он имел в виду старшего сына Торанаги, которого все не любили.

— Да, так и есть. Ничего, генерал, китайская болезнь скоро прикончит его и мы навсегда распрощаемся с его грязными шутками, — заметил кто-то.

— И этой вонью.

— Когда он возвращается обратно?

— Кто знает? Мы даже не знаем, почему Торанага-сама отправил его на север. Лучше бы он оставался там.

— Если бы вы были с такой болезнью, вы бы так же плохо шутили.

— Да, Ябу-сан. Да, я бы тоже. Жаль, что он болеет сифилисом, он хороший генерал — лучше, чем Холодная Рыба, — добавил генерал Кьесио, назвав тайную кличку Судару.

— Э-э-э, — присвистнул советник. — Это дьяволы воздуха заставили вас распустить языки. Или саке?

— А может, китайская болезнь? — съязвил генерал Кьесио с горьким смехом.

— Спаси меня Будда от этого! — поостерегся Ябу. — Если бы только господин Торанага передумал насчет Осаки!

— Я бы покончил с собой, если бы его это устроило, — заявил молодой человек.

— Не обижайся, сынок, но ты витаешь в облаках. Он никогда не передумает.

— Да, отец. Но я совершенно не понимаю его…

— Мы все поедем с ним? Тем же составом? — осведомился Ябу немного погодя.

Исуми, старый советник, внес полную ясность:

— Да. Мы поедем как сопровождающие. И две тысячи человек с полным парадным снаряжением и обмундированием. Чтобы добраться туда, нам потребуется тридцать дней. Выезд через шесть дней.

— Времени немного. Не так ли, Ябу-сама? — спросил генерал Кьесио.

Ябу не ответил. В этом не было необходимости — генерал и не ждал ответа. Все примолкли и погрузились в размышления. Открылась боковая дверь, вошел Торанага, сопровождаемый Судару. Все принужденно поклонились, Торанага поклонился в ответ и сел лицом к присутствующим. Судару, как предполагаемый наследник, сел немного впереди него, также лицом к остальным. Нага вошел через главную дверь и закрыл ее.