Стихи - Юрий Джанумов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Ни кошек, ни детей, ни ветра…»
Ни кошек, ни детей, ни ветра,Ни роковых дорог назад, —Люблю: азарт, безумье ФедрыИ сумасшедшие глаза.
Жестокие люблю признанья,Беседы с памятью ночной,Смертельный холод расставаньяИ все, что связано с тобой.
Еще — напрасный лепет строчек,Где сердце плачет, но поет.Люблю концы. Законность точек.И одиночество свое.
«О, родина, печальница, о, мать…»
О, родина, печальница, о, мать…И сколько нежных слов еще б я пролил!Услышь: мы начинаем забыватьТвои черты, любимые до боли.
Познавшие последнюю печальИ столько раз отвергнутые всеми,Мы память, как священную скрижаль,С собою гордо пронесли сквозь время.
И в горький час сознанья нищеты,Когда уж слишком тягостно молчанье, —Мы, как давно увядшие цветы,Ласкаем бережно воспоминанья.
Перебирая их по лепесткам,Мы повторяем дорогое имя, —Как будто можешь ты вернуться к нам,Как будто нам возможно стать иными!
Но бренной памяти приходит срок.Услышь же крик предельной нашей мукиИ тех прости, кто выстрадать не смогТакой опустошающей разлуки.
ЗА НОЧЬ
Слетает день листком календаря,Ночь сеет звезды. В полудреме слышу:Гудят тайфуны, грузные моряВ пустыни растревоженные дышат.
Шуршат пески, безумствует норд-ост,В палящем зное падает сирокко…Моя душа, подвыпивший матрос,Шатается по миру одиноко.
Все фонари земные перебив,Цепляется в потемках рваным клешем,Ползет на четвереньках и грубитТаким же вот подвыпившим прохожим.
Так хорошо ей, пьяной и лихой,Кричать, буянить, требовать расплаты,Распоряжаться спящею землейКак парусами в полосе пассатов!
Так хорошо — хоть раз поставить в счетВесь дикий гнев свой, ненависть, презреньеИ бунтовать — пока не позоветУнылый вой проснувшейся сирены.
Тогда — прощай! Листок календаряОпять в рассвете хмуром затрепещетИ вырвутся, придут, заговорятЗемные очертания и вещи.
Моя душа, тебе вот в этот мигИз-за Кармен повздорить бы неверной,И в поножовщине — под вой, свист, крик —Свалиться б замертво в дверях таверны!
«К берегу долго прощанья летели…»
Б. С—му
К берегу долго прощанья летели, —Сказочный город остался там.Мы уплывали на каравеллеК несуществующим островам.
Помнишь те дни? Сумасшедшее счастье!В южной лазури лишь чайки да мы.Ветер, наш юнга, путает снасти,Волны как кони встают на дыбы.
О, мы восторгу не знали предела, —Сколько надежд было с нами тогда!Помнишь, однажды, как вдруг потемнелоНебо; как стала зловещей вода?
Помнишь, как ветер нас предал, как шквалыПервый сменили в ночи ураган?..В гиблых широтах циклон одичалыйГневно прибил нас к иным берегам.
Друг! Наша молодость — там, в океане.Нежной жемчужиной стала она.И никогда, ни одним из желанийНам не достать ее с мертвого дна.
«Многое — погибло безвозвратно…»
Многое — погибло безвозвратно.Многие — исчезли без следа.Многим — не найти пути обратно.Многих не дозваться — никогда.
Многого — ничем нельзя поправить.Многому — вовек уже не быть.С многими — легко простилась памятьИ о многом — лучше позабыть.
Д. Р. (Displaced Persons)
Без нашей воли, ненароком,Рожденные под гул войны,Две буквы стали нашим роком,Их воплощеньем — стали мы.
И вот, бездомные изгои,Затравленные беглецы,Мы продолжаем бег… Без бояГонимые во все концы.
Не бред ли это — дикий, страшный?Сквозь пытки лет и лагерейК чужим горнилам, стройкам, пашнямБежать… от родины своей!
Бежать. Иного нет исхода.Бежать, — пока там длится ночь.Мы выбрали тебя, свобода,В надежде страждущим помочь.
И так же просто и сурово,Как эти молвились слова,Два новых крепнут в мире слова, —Раскрылась новая глава.
«Как страшно, когда ты однажды…»
Как страшно, когда ты однажды,Сквозь тела трусливую дрожь,Ни голода больше, ни жаждыВ иссякшей душе не найдешь.
Когда ты припомнить захочешьИ крикнешь в призывной мольбе,А памяти своды — из ночиМолчаньем ответят тебе.
И даже руки не найдется,Чтоб в час этой лютой бедыТебе принести из колодцаХоть каплю живящей воды.
«Мне дорог час, когда закат…»
Мне дорог час, когда закатДома и лица охрой тронет,Когда ватагой облакаЗа счастьем тянутся в погоне.
И уходя в прозрачный дым,Горя в причудливом румянце,День притворяется больным,А ветер — пьяным оборванцем.
Мне хорошо грустить тогда,И на вокзале, в зычном гуле,Встречать, как близких, поезда,В толпе кого-то карауля.
Как будто в этот странный час,Сутуля узенькие плечи,Из двери в зал, где третий класс,Вдруг выйдет прошлое навстречу.
И холодея, сам не свой,Вновь обрету на миг крылатыйВсе, что потеряно душой,Все, что у сердца было взято.
«Да, да — себя не обмануть…»
Да, да — себя не обмануть,Все ясно страшной простотою:Снижается зловеще ртутьИ скоро будет за чертою.
И скоро снег пойдет — иной,И мгла опустится — иная;Над бурной некогда рекойБезбурность ляжет ледяная.
Тогда — остудится вода,На берегах поникнут ивы,Неповторимые годаНе так уж будут торопливы.
И боль о том, что не пришло,О снах, несбывшихся доныне,Как за ночь от костра теплоУйдет, развеется, остынет.
Да, да — скользит все ниже ртуть,Все ближе, ближе мудрый холод,И голову, чтобы уснуть,Из милосердья клонит долу.
ПОСЕЩЕНИЕ ПИФИИ
Безумен, Пифия, твой бредИ смехотворен твой треножник!Ответа не было и нетИ быть его вовек не может.
Взгляни, как тает этот дым,Как пламя, угасая, пляшет…Исчезнет все: Эллада, Рим,И ты, и я, и боги наши.
Исчезнут все. И весь их трудНапрасен. Что им, мертвым, слава?Но… правы ль те, что создаютИль те, что разрушают, правы?
Кто прав в деяниях своих?Каким путем идти должны мы?И есть ли средь путей земных —Единственно непогрешимый?
Иль все, о чем поет поэт,Что нас на крыльях гордых носит, —Такой же вздорный, жалкий бред,И тщетны, праздны все вопросыИ ни на что ответа нет?
«Я полюбил ночные захолустья…»
Я полюбил ночные захолустья,Пристанища кочующей души,Где можно терпкою, хмельною грустьюВоспоминанья трезвые глушить.
И я привык наедине с собоюНочь под сурдинку где-то коротать,Запоминать узор чужих обоевИ собственное имя забывать.
Счет потеряв глоткам ожесточенным,Так хорошо припасть к стене плечомИ помечтать о счастье немудреном,Не сожалея, не печалясь ни о чем.
Уходит ночь сквозь скважины и щели,В далеком мире плачут поезда,Но что мечтам? Они везде поспелиИ никуда не могут опоздать.
И хорошо еще, бредя за ними,Пустое сердце унося в рассвет, —Вдруг вспомнить взгляд, улыбку или имя,Которым больше повторенья нет.
О, бездорожные мои скитанья!Я оборву когда-нибудь и вас,Чтобы глотком последнего дыханьяВсе жажды утолились — в первый раз!
WALSE TRISTE
