Повести и рассказы - Николай Агафонов

– Что-то вы сегодня задержались, господин капитан.

Серьговский, козырнув офицеру, пожаловался:

– Кюхельман столько работы навалил, что скоро будем ночами здесь просиживать.

– Сегодня я буду за вас ночью отдуваться, а вы пропустите за меня рюмочку пунша.

– Я как раз иду в бар и с удовольствием это сделаю, – засмеялся Серьговский.

Пока было еще светло, он действительно решил зайти в бар. Там за столиком с картами он увидел Кюхельмана. Тот подозвал его к себе:

– Не хотите ли составить нам компанию в преферанс?

– Нет, господин оберст-лейтнант, у меня что-то разболелась голова, хочу пропустить рюмочку бренди и идти спать.

– Это у вас после допроса. Хотя, надо заметить, выдержка у вас завидная. Я бы, наверное, не сдержался так, если бы мне плюнули в лицо. Хорошо, идите отдыхать, завтра вы мне нужны свежим, будет много работы. Сегодня прилетает начальник штаба с совещания из Берлина, так что вскоре, думаю, начнем выдвигаться на Восточный фронт.

Это известие бросило в пот Серьговского. Вот оно, ради чего он сюда прибыл, и потому священником придется пожертвовать. Разум делал последние отчаянные попытки убедить Серьговского не слушаться сердца. Серьговский вышел из бара, вновь раздираемый сомнениями. До начала сумерек у него был почти час времени. Он зашел к себе домой.

Хозяйка дома, пани Залковская, предложила ему чашечку кофе. Он в знак согласия кивнул головой и молча сел в кресло. Когда она принесла ему кофе, Серьговский вдруг обратился к ней с вопросом:

– Я вижу, пани Катрин, вы человек религиозный. Ответьте мне на вопрос, допустимо ли с христианской точки зрения замучить пытками одного человека, чтобы через это спасти многих?

– Как это? – не поняла вопроса женщина.

– Идет война, – начал он свое объяснение, – в плен попадает вражеский солдат. Он знает военные секреты, благодаря которым бой можно провести более успешно и тем самым сохранить жизни сотням людей. Но этот человек не хочет рассказывать эти секреты. Можно ли его с христианской точки зрения пытать, чтобы спасти жизни сотням своих солдат?

– Я поняла вопрос, – сказала пани Залковская и замолчала, обдумывая ответ. – Думаю, – начала она, – что пытать и убивать беззащитного человека нельзя, даже ради спасения тысяч людей, и вот почему. Пока он в бою идет на тебя с оружием, он враг твоего Отечества, и христианский, и воинский долг велит остановить его, тоже с помощью оружия. А значит, это уже не убийство. Но как только он попал к тебе в плен, он уже не может причинить вреда твоей стране, а значит, он не враг, а человек, находящийся всецело в твоей воле. Он, как и ты, создан по образу Божию. Ты обязан исполнить заповедь любви, даже к врагу, так учит Господь. Ты должен позаботиться о нем, вылечить и накормить его. Если он совершил преступления во время войны, тогда судить по закону, а не пытать. Представьте себе, если бы ученый врач мучил людей, ставя на них жестокие опыты, и в результате этого достиг бы очень хороших результатов. Эти результаты бесчеловечных экспериментов на людях позволили бы потом спасать жизнь тысяч больных. Спрашивается, можно ли ради этого оправдать палача в белом халате? Простите, что так долго и путано объясняла, но вопрос очень сложный.

– Спасибо, пани Катрин, вы очень хорошо все объяснили. Я пойду, у меня еще есть дела.

– Помоги вам Бог в ваших делах, я уверена, что вы пойдете делать доброе дело.

После беседы с хозяйкой дома у Серьговского наступила спокойная уверенность в том, что он выбрал правильный путь. Больше нельзя было терять ни минуты. Он решительно направился в сторону тюрьмы. Дежурному начальнику тюрьмы он сунул под нос бумагу:

– Распорядитесь немедленно привести ко мне арестованного священника и выделите для его перевозки автомобиль. Его необходимо свозить для опознания убитого русского шпиона. Через два часа он будет доставлен назад в тюрьму.

Изучив бумагу, дежурный начальник тюрьмы все же возразил:

– Но я не могу выдать вам его без личного распоряжения господина Кюхельмана.

– Это и есть личное распоряжение Кюхельмана, разве вы не видите бумагу?

– Но почему тогда он мне не позвонил? – не сдавался дежурный.

– Потому что плохо работала телефонная связь, а теперь господин Кюхельман выехал встречать начальника штаба, которому сегодня же надо доложить о результатах нашей работы. Если мы не выполним приказа, то будет плохо нам всем, а в первую очередь вам. Поезжайте тогда со мной вместе, если не доверяете документу.

– Да я доверяю, – смутился дежурный, – просто порядок есть порядок. Хорошо, я позвоню начальнику тюрьмы, и если он разрешит, то пожалуйста.

– Звоните кому хотите, только побыстрее, время не терпит, – сказал раздраженно Серьговский, а в душе у него все сжалось в стальную пружину. В голове стали прокручиваться всевозможные варианты действий в случае отказа начальника тюрьмы.

Начальник тюрьмы, к счастью, оказался в прекрасном расположении духа, так как обыграл в преферанс Кюхельмана. На радостях он изрядно выпил. Вспомнив, что сегодня он уже видел, как Серьговский приезжал в тюрьму допрашивать священника, а потом видел его в баре о чем-то беседующим с Кюхельманом, он даже не стал напрягаться, чтобы поразмыслить, надо ли выдавать задержанного священника без личного звонка Кюхельмана, а закричал в трубку:

– Вы что там, совсем разучились самостоятельно думать? Пусть расписывается и забирает попа, больше мне по таким пустякам не звоните!

Дежурный по тюрьме тут же велел привести священника и спросил:

– Вам в сопровождение дать двух конвойных или хватит одного?

– Я что же, с одним священником не справлюсь? Давайте мне только водителя и машину.

Отца Пахомия вывели со связанными руками. К дверям тюрьмы подогнали грузовую машину.

Серьговский распорядился гнать в сторону аэропорта. Сам со священником сел в кузов. Когда проехали два квартала от тюрьмы, Серьговский постучал по кабине водителя и попросил остановиться.

– Помогите мне снять с машины задержанного, – прокричал он водителю.

Водитель вышел из кабины и пошел открывать задний борт машины.

Но только он подошел, как Серьговский ударил его по голове рукояткой пистолета и, уже обмякшего, быстро связал по рукам и ногам. Затем, сунув в рот кляп, отволок за дорогу в кусты. Перерезав веревки на руках священника, он попросил его пересесть в кабину. Сам сел за руль и погнал машину.

– Вы куда? – спросил отец Пахомий.

– До леса, а там к партизанам будем пробираться. Жаль, Коли с нами нет, он-то дорогу хорошо знает.

– Я знаю, где Коля, сворачивайте сейчас налево, тут совсем рядом.

Серьговский послушно повернул. Но когда уже должен был переезжать дорогу, ведущую в аэропорт, то увидел несущийся по ней автомобиль начальника штаба в сопровождении двух мотоциклов. Разум сработал мгновенно, он прибавил газу и, выскочив из переулка, протаранил впереди идущий мотоцикл. Легковая машина едва успела уйти от удара, резко свернув вправо, но водитель заднего мотоцикла не справился с управлением и, перевернувшись, полетел в кювет. С переднего сиденья легкового автомобиля выскочил офицер сопровождения с пистолетом в руке. Но Серьговский опередил его. В прыжке из своей кабины он успел выпустить в него две пули.

Водитель автомобиля попытался завести машину, но в это время, привлеченный выстрелами, выбежал из дома Коля и, в два прыжка подскочив к машине, рванул дверцу и выволок водителя. Тот было хотел схватиться за пистолет, но юноша нанес ему мощный удар в челюсть. Немец полетел и, стукнувшись головой об автомобиль, затих. Серьговский подскочил к задней дверце. Распахнув ее, он увидел на заднем сиденье начальника штаба, сидевшего в каком-то оцепенении с зажатым в руках портфелем. Нападение было столь молниеносно, что он даже не успел сообразить, что ему делать. Увидев Серьговского, он облегченно вздохнул:

– Капитан Биргер, доложите, все ли бандиты уничтожены.

– Все, кроме вас, – с усмешкой сказал Серьговский.

– Как прикажете это понимать!? – вскричал в гневе полковник.

– А так и понимайте, что вы взяты в плен, и я гарантирую вам жизнь, если вы не будете сопротивляться.

– Так вы предатель?! – воскликнул полковник.

– Я не предавал своей Родины, просто они у нас с вами разные. Вы на мою напали, и я защищаюсь.

И уже по-русски крикнул:

– Все в машину!

Коля сел за руль, рядом с ним Серьговский, а отца Пахомия посадили с полковником. При этом Серьговский забрал у начальника штаба портфель и пистолет. Сидел к нему вполоборота, предупредив, что, если тот шелохнется, он его тут же пристрелит. При выезде из города на КПП были удивлены, увидев снова машину начальника штаба, но уже без сопровождения. Коля сидел впереди за рулем в немецкой форме. Как только подъехали к шлагбауму, Серьговский закричал:

– Что вы копаетесь, открывайте быстрее, прилетел лично господин Геббельс, мы можем опоздать к его встрече.