Девочка и гора - Марк Лоуренс

— Он есть, — сказала вторая. — Всего лишь узкая полоска.

— Его не будет, — нараспев произнесла третья. — Все умирает. Даже миры. Даже время умирает, если ты дашь ему достаточно времени.

Турин покачал головой, чтобы избавиться от замешательства. У него не было времени на эти загадки, даже если они не были бредом сломленных умов, которыми они, вероятно, были:

— Если вы все знаете, то где мои друзья?

— Агатта не все знает — она все видит. Есть разница. Большая разница, — сказала слепая впереди.

— Но мы знаем, где твои друзья, — сказала сестра с глазом. — Но тебе не удастся помочь им, даже чуть-чуть, если ты не задашь правильные вопросы.

— И какие вопросы правильные? — спросил Турин.

— Это был не один из них. — Ее глаз сузился, свет стал более интенсивным. Из разума Турина начали подниматься шепотки, как поднимается пар, когда вода нагревается.

— Вы похожи на другого, — пробормотал Турин. — Но у него были красные глаза, и они жалили сильнее.

— Это Разрушители. Скрытый Бог заставляет их служить его интересам. Точно так же, как он был создан, чтобы служить чужим интересам. Всегда есть рыба покрупнее. Мы, обитатели моря, знаем эту мудрость.

— А кто вас создал? — Шепот из глубины его сознания достиг губ, минуя осторожность и вежливость.

— Боги в...

— Я никогда не видел моря. До сегодняшнего дня я никогда не видел неба. Эти боги — не мои боги. И во льду мы говорим, что обычно очевидный ответ — правильный. — Турин стиснул зубы от сбивающего с толку узкого взгляда зеленого глаза женщины и потянулся своим вода-чувством, нежно сжав всех трех сестер. — До сегодняшнего дня я встречал только одного человека без глаз, и он не использовал звезды, чтобы видеть. Поэтому я думаю, что, если Скрытый Бог создал Разрушителей, разве не он создал вас?

— Мы знали, что ты можешь задать правильный вопрос. — Женщина с глазом отвернулась.

Две других схватили друг друга за лохмотья и последовали за ней, когда та пошла.

— Идем, — позвала последняя из них.

Турин крепко сжал лоб обеими руками, пытаясь собраться с мыслями.

— Подождите! — Он поспешил за ними. — Вы действительно знаете все? Я имею в виду, вы видели все это?

— Да. — Первая сестра скользнула в трещину, которая расколола грубо высеченную стену пещеры, древний дефект в горе, который, должно быть, предшествовал человеческим раскопкам и, скорее всего, их прибытию на Абет.

Они повели его по тому, что казалось естественными проходами в скале, вырезанными древними водами, две слепые сестры находили свой путь на ощупь с уверенностью, которая говорила о годах, проведенных в путешествиях туда и обратно. Их путь вел еще глубже, единственным источником света было изумрудное сияние единственного глаза сестер.

— Куда мы ид...

— Неправильный вопрос.

— Почему мы...

— Лучше, — сказала сестра, шедшая прямо перед ним. — Но «почему» — для нас это трудный вопрос. Когда ты видишь, что будет, нет никаких ответов на «почему», кроме «потому что». Все — это очень много, на него трудно смотреть. Его невозможно удержать в одном уме. Оно разрушает наши мысли. Он крадет амбиции и желания. Видеть все — значит стать его частью. Как гора, лед или ветер.

Турин увидел в зеленом свете бахрому каменных копий, свисающих с потолка пещеры впереди, как зубы в жадной пасти. Это зрелище отвлекло его от многих других вопросов, и некоторое время он мог только восхищаться подземными чудесами, окружавшими их. Скала, казалось, расплавилась, а затем снова замерзла, превратившись в чудесные плавные формы, похожие на пещеру сосулек, но со льдом, замененным камнем и искрившимся слабыми радужными цветами.

Еще глубже, и Турин начал ощущать странную закономерность вокруг себя, плоские поверхности и острые углы, замаскированные текучим камнем:

— Мы в городе Пропавших!

— Да, — согласилась шедшая впереди сестра, бросив на него зеленый взгляд. — Как, по-твоему, охотники возвращают свою добычу?

— Я... — Турин обнаружил, что его ноги перестали двигаться. — Но... — Мысль о том, что мир всегда лежал в пределах досягаемости, ошеломила его. В одном предложении старуха заменила непроходимые мили льда походом через подземный город, который мог совершить любой компетентный мусорщик. Она разрушила ложь об изоляции Сломанных, о падении, которое нельзя было обратить вспять. Турина охватило головокружение, которое раньше он испытывал только на краю высокого обрыва.

— Идем, — рявкнула ближайшая к нему сестра. — Ты упадешь в обморок не здесь. Это будет позже.

13

Турин

Вскоре они достигли районов города, не тронутых водой и показывающих те же чистые линии, которые Турин видел в изделиях Пропавших. Дюжина комнат и проходов вдоль древнего потока, прорезавшего одну из комнат Пропавших, покрыли одну из стен текучим камнем, окаймив потолок каменными сосульками. Что-то лязгнуло, когда свет сестер протянулся вперед. Странная вещь из тусклого металла, грубая, покрытая железом форма, похожая на развернутый куб с толстыми бронированными ногами и клиновидной головой. Казалось, она пыталась пробиться к ним, но текучий камень окружил ее заднюю половину, пригвоздив к месту.

— Это охотник? — Турин так не думал. Для начала она была меньше охотника, и из ее суставов не сочился звездный свет.

— Сломанная вещь, — сказала ближайшая сестра.

— Техническое обслуживание, — сказала следующая.

— Теперь потерявшаяся собака, — добавила та, что с глазом. — Как и многие вещи, которые Пропавшие оставили после себя, эта не знает, что с собой делать.

Они оставили ее, скребущуюся в темноте позади себя, хотя по причинам, которые он не мог объяснить, Турин почувствовал сильное желание вернуться и освободить существо. Его преданность тем задачам, которые ставили перед ним отсутствующие хозяева, охватывала столетия, даже тысячелетия. Быть брошенным в ловушку и бесполезным казалось жестокой наградой за его службу.

Они шли молча, спускались по лестницам, проходили через бесконечные гулкие пустые комнаты. Пыльные коридоры тонули в тишине, которая поглощала топот их шагов и ничего не возвращала. Турин уже собирался снова спросить, куда его ведут, когда в следующей комнате показалось то, ради чего они сюда пришли. Свет сестры выхватил линии большого отдельно стоящего круга. Железное кольцо, достаточно высокое, чтобы Хетта могла пройти через него, не сгибаясь, хотя ее волосы могли коснуться верхнего изгиба.