Любовь за деньги. П… роману с Бузовой - Роман Третьяков

– Роман, – обращаясь ко мне, Германовский сложил руки, как учили в школе. «Руки на парту», – пронеслось у меня в голове. – Я знаю, ты всегда и во всем видишь подвох. Тебе кажется, что все вокруг пытаются тебя нае…ать. Это, безусловно, полезная х…йня. – Он выпрямился в своем кресле и заговорил намного громче: – Но нельзя превращать это в свое знамя, которое ты несешь по жизни. Потому что в конечном итоге с такой позицией ты проиграешь. Сейчас у тебя, к твоему сожалению, не та ситуация, в которой ты можешь диктовать условия.

– А что мне делать сейчас, если я решила… – Оля вклинилась в разговор.

– Тебе нужно срочно… – Германовский сделал паузу и продолжил в более дружелюбном тоне: – Сегодня какое?.. 25 октября? Так вот, сегодня же надо встретиться с юристами и подписать договор. В этом случае ты уже десятого ноября получишь свои пять тысяч долларов за сентябрь. Сейчас я скажу юристам, чтобы они уже начинали готовить форму договора, по которой будут проходить ежемесячные выплаты твоих, Оля, денег.

Оля повернулась ко мне и шепотом заговорила: «Котеш, ну что ты опять злишься? Видишь, все удачно складывается. Я думаю, что большего от них мы не добьемся. Надо соглашаться на эти условия. А? Как ты?»

– Извините, Николай Алексеевич, – наклонив голову набок, с сосредоточенным лицом поинтересовалась Оля, – скажите подробнее, что надо будет подписать?

– Тебе надо будет подписать задним числом новый договор, по которому тебе будут начислены деньги за сентябрь. Заявка на тебя в бухгалтерии уже есть, ну это мы обсуждали по телефону.

– То есть получается, что я в ноябре уже получу свои деньги?

– Да, да, все именно так, уже 10 ноября. – Германовский расплылся в доброй улыбке.

– Ура! – Оля запищала что есть силы, вскинула руки к потолку и радовалась так, будто только что забила победный гол за сборную омского «ГазМяса». Она кинулась мне на шею и начала хаотично наносить поцелуи, размазывая свою помаду с блестками мне по лысине. Я натянуто улыбался.

Германовский, приняв такую реакцию за положительный ответ, поднял трубку внутреннего телефона, набрал короткий номер и заговорил:

– Ирина, салют. Подготовь, пожалуйста, Ольге договор на подпись. Роман остается без изменений. Да-да. Хорошо. Спасибо. – Он повесил трубку и, улыбаясь, с издевкой произнес: – Оля, ты можешь уже идти и подписывать договор. – В этот момент я не видел в нем ни капли сострадания. Он был счастлив в своем локальном величии.

– Что, уже можно идти подписывать? Так быстро? – переспросила Оля.

– Да, конечно, юристы уже ждут.

– Котеша, класс! Идем скорее, а то они передумают.

– На обратном пути ко мне зайдите.

Его фраза, сказанная мне в лоб, догнала Олю уже в коридоре. Она неслась по холдингу вприпрыжку, как ребенок. Я же шел, как слепой, сталкиваясь с дверными проемами, шатаясь, чувствуя, как моя кровь пульсирует в висках, как холодным потом покрылись руки. Я не видел ничего перед собою, кроме красной колыхающейся тряпки, облаченного в золотые доспехи матадора с торжественно поднятой рукой и окровавленной шпагой. В голове пульсировало: «Убил… убил… убил… продалась… продалась… продалась…»

– Котеша, тебе что, плохо? Котен? – заботливо затараторила Бузова, склонившись надо мной. – На вот, глотни водички.

Я глотнул. Мне стало заметно легче.

Мы пошли по коридору к юротделу, Оля настойчиво пыталась вложить свою руку в мою. Я отказывался ее брать.

– Ну что, котеша, я считаю хорошо, что мы так побеседовали. Да?

– Ты серьезно? Может быть, и хорошо, но для себя я ничего хорошего не наблюдаю. Мои деньги как были виртуальными, так ими и остаются. Единственное, чего мы сегодня добились, – это повышения твоей зарплаты.

– Ну все равно хорошо. – Оля довольно улыбалась.

– Оль, – я говорил, пытаясь унять гнев, – хорошо для кого? Для тебя? Думаю, да. Тебе, безусловно, хорошо! Только вот мне не очень.

– А что тебе мешает? Тебе сказали, что деньги будут в марте, разве это не здорово?

– Ты что, издеваешься? Германовский обещал мне все выплатить в сентябре, не сделал. Почему я должен верить в то, что он сделает это в марте?

– Я не вижу в этом ничего противоестественного.

– Еще пятнадцать минут назад ты хотела уходить оттуда, потому что сомневалась, а сейчас уже уверена?! Может, ты меня еще попросишь вернуться?

– Я действительно считаю, что тебе надо вернуться.

– Зачем? – не выдержал и прикрикнул я.

– Меня там обижают. Ты что, не понимаешь? – Она начинала злиться. Ноздри раздулись, лицо покраснело.

– Оля, кого защищать? Тебя?! Ты только что меня предала! Как только ты услышала, что вопрос с твой зарплатой решен, ты тут же наплевала на меня, ты сознательно перечеркнула «нам» и жирно написала «мне»! Ты променяла любимого человека на вшивый комфорт в ненавистном тебе месте с хорошей зарплатой. Ты белобрысое чудовище! А то, что ты сделала, – это не любовь и даже не партнерство, это называется предательство!

– Предатель – это ты! Ты отсиживаешься за периметром в то время, когда меня морально уничтожают! Поэтому я сегодня выбрала для себя лучшее!

– Что, «Д2» лучшее?

– Нет, деньги, которые мне там платят! – Оля неожиданно вышла из образа глупой блондинки. На меня это подействовало отрезвляюще. Она четко, уверенно, без излишних сентиментальностей продолжала: – Ты сидишь там за периметром, зарабатываешь копейки, и что, я должна уходить к тебе? Почему я должна это делать?

– Наверное, потому что ты любишь меня… и хочешь, чтобы мы вместе прошли сложности. Так обычно делают любящие люди. Знаешь, как у Булгакова в «Мастере и Маргарите»: «Любящие, к сожалению, вынуждены принимать на себя невзгоды любимых».

– Я готова была тебя любить в периметре, но я вижу, что за периметром ты ни на что не способен. Я бы сосала твой х…й, и это была бы моя единственная еда!

– Как у тебя язык поворачивается такое говорить? Только что я тебе зарплату повысил, и ты, выходя из кабинета с довольным лицом, мне такое способна предъявлять?

– Зарплату я сама повысила, и не надо приписывать себе лишние заслуги! Извини, ты не разрешишь мне войти в лучшую жизнь, – сказала она, взявшись за ручку двери юротдела.

– Простите, госпожа Бузова… конечно.

– Вот и прекрасно. До свидания. Можешь постоять тут, тебе есть о чем подумать.

Она закрыла за собой дверь. Я еще несколько мгновений стоял, молча уставившись в захлопнувшуюся передо мной дверь, а потом тихо произнес: «Пока» – и, развернувшись, быстро зашагал к выходу из здания.

Созвездие

1 ноября

Позавчера состоялся первый концерт бывших участников «Д2». Ничто в жизни мне сложнее не давалось.

Все началось после нашей встречи с Любой Ткаченко. Тогда в кафе «Рис и рыба» мы решили сделать команду из «бывших», сколотить концертную программу и прокатиться по стране с гастролями. Идея в общем-то проста, и воплощение ее в жизнь не предполагало никаких сложностей. Я с энтузиазмом начал этим заниматься. Тем более что недавно на меня через Интернет вышел один скромный продюсерский центр, который предложил сотрудничать. На переговоры приехала обычная, немного полноватая девушка Лена. Мы быстро нашли общий язык. Свою задачу я обозначил как «подготовка концерта», а она на себя взяла производство и расклейку афиш, аренду зала, рекламу. Мы пожали друг другу руки и приступили к делу.

Собрать коллектив было самым простым. Я позвонил всем, кто в моей записной книжке был отнесен к группе «Д2». Среди выбранных мной оказались Люба Ткаченко, Антон Потапович, Давид Каландадзе, Ольга Моцак, Эрика, Маша Политова, Антон Бородин, Юра Никитченко, Алена Роксис, Катя Тачева и Май. Я был уверен, что этими силами можно было сделать неплохой концерт. На первую репетицию собрались все, кроме Мая. Я ему перезвонил. Май долго выспрашивал детали: кому принадлежит инициатива, что за продюсерский центр вызвался помочь, как его найти в Интернете, кого еще я пригласил, где мы репетируем, когда должен состояться концерт, в каком зале, какие у нас планы, на какие гонорары рассчитывают ребята. Он задавал слишком много вопросов. Через день в СМС он сообщил мне, что наше рвение ему неинтересно.

Тем временем подготовка к концерту шла уже бодрыми темпами. Я работал с каждым героем, чтобы передать на эстраде его характер и имидж, закрепившиеся на проекте. Меньше всего мне хотелось сводить программу к традиционному концерту участников «Д2», где все поют сопливые песни. Хотелось сделать нечто большее. Как мне казалось, зритель идет на концерты «Д2» вовсе не потому, что ему хочется услышать «потрясающие» песни в исполнении героев, – нет, ему необходимо увидеть их живьем, тех, кто за три года стали частью его жизни. И еще зритель хотел общения, он хотел спросить: «Платят ли Вам деньги? Сколько? По сценарию ли у Вас там все или нет? Когда все это закончится?» И все это я мог ему рассказать.