Книжные контрабандисты. Как поэты-партизаны спасали от нацистов сокровища еврейской культуры - Давид Фишман

Дневник — в нем в основном описаны книги, которые Герцль читал в этот период, — многое дает для понимания образа мыслей человека, который впоследствии стал частью истории. Из дневника следует, что в ранние годы Герцль был достаточно ассимилированным евреем и даже сторонником ассимиляции. Будущий отец еврейского государства гордился тем, что он немецкий гражданин. Он сурово критиковал французских писателей, в том числе Эмиля Золя, за их «борделлетристику» и отмечал, что «немцы пишут лучше».

Герцля глубоко возмутил антисемитский трактат Евгения Дюринга «Еврейский вопрос как вопрос о расовом характере и о его вредоносном влиянии на существование народов, на нравы и культуру», где утверждалось, что евреи непоправимо ущербны и их следует удалить из всех сфер общественной жизни: образования, печати, бизнеса и финансов. Молодой венский студент-юрист приходит к совершенно «несионистскому» выводу, что евреям надлежит полностью слиться с окружающим их обществом. Если не будет разницы между евреями и немцами, никто не сможет вычислить еврея и подвергнуть его дискриминации. «Слияние западных рас с так называемыми восточными расами на основе общей гражданской религии — вот оптимальное решение!» — гласит одна из ранних записей в дневнике.

На этих страницах Герцль предстает в образе неопределившегося молодого человека, особенно в сравнении с величавой фигурой лидера сионистского движения, которым ему предстояло стать около десяти лет спустя. «Я не из тех, кто займет видное положение среди великих умов нашего времени. <…> Я не питаю иллюзий на собственный счет, — размышляет Герцль. — Мне уже двадцать два года! И я почти ничего не достиг. Не отрицая собственных талантов, я чувствую, что не ношу в себе великую книгу». Чувства, которые он высказывает на этих страницах, во многом созвучны унынию и безысходности, которые впоследствии испытывал его сын Ганс. «В сердце моем нет любви, в душе — ни устремления, ни надежды, ни радости», — записал Герцль 13 апреля 1883 года[176].

Дневник добавляет неоднозначности образу человека, ставшего мифом и легендой. Автор лозунга «Если захотите, сказка станет былью» (на иврите — «им тирцу эин зу агада») писал, что у него нет устремлений. Из дневника видно, что Герцль был далеко не очевидным кандидатом на свою будущую роль лидера еврейского национального движения. Когда Вайнрайх предложил опубликовать текст дневника в нью-йоркской газете Yiddish Daily Forward, редактор Авром Каган отклонил инициативу. Каган, давно бывший социалистом, после визита в Палестину в 1925 году стал сторонником рабочего сионистского движения. Герцль из этого раннего дневника был не тем Герцлем, которого Каган хотел представить своим читателям.

Глава одиннадцатая

Книга и меч

Довольно скоро о деятельности «бумажной бригады» стало известно в подполье гетто — его члены именовали себя Объединенной партизанской организацией, или ФПО (на идише — «Фарейникте партизанер организацие»).

ФПО родилась в канун нового, 1942 года, на собрании членов различных молодежных сионистских движений, где Аба Ковнер, глава «Юного стража» («Ха-шомер ха-цаир») зачитал прокламацию, призывавшую еврейскую молодежь к участию в вооруженном сопротивлении нацистам: «Гитлер задумал уничтожить всех евреев Европы. Евреям Литвы выпало быть первыми. Но мы не пойдем, как овцы, на заклание! Да, мы слабы и беззащитны, но единственным ответом убийцам может быть самооборона. Братья! Лучше смерть свободного бойца, чем жизнь на милости убийц. Давайте сопротивляться, сопротивляться до последнего вздоха»[177].

Три недели спустя организация была основана официально. Она ставила себе целью проведение актов саботажа против врага и подготовку почвы для всеобщего восстания в гетто. Ицик Витенберг, глава ячейки компартии в гетто, стал ее главнокомандующим, Ковнер был избран его заместителем. ФПО была межпартийным объединением, в состав командования вошли представители сионистов-ревизионистов, основной сионистской организации и Бунда.

Самой насущной проблемой организации было обеспечение себя оружием. Ковнер провел переговоры с польским националистическим подпольем в Вильне, однако, хотя поначалу общение выглядело многообещающим, впоследствии поляки получили от своего командования в Варшаве распоряжение не оказывать еврейским борцам помощь и уж во всяком случае не снабжать их оружием. (Командование сомневалось в польском патриотизме евреев и подозревало, что оружие рано или поздно будет обращено на завоевание Восточной Польши Советским Союзом.)[178] У ФПО не осталось иного выбора, кроме как закупать оружие на черном рынке и тайно проносить в гетто — это была трудная и дорогостоящая затея. Одновременно с накоплением первоначального арсенала организация приступила к обучению своих членов обращению с оружием, а также к созданию инфраструктуры: подразделения, структура командования, шифры, протоколы, тайные встречи и новостные бюллетени.

Поначалу ФПО не заинтересовалась местом, где работал ОШР. Для нее там не было ничего полезного: ни оружия, ни металлических предметов — одни книги.

Отношение переменилось в июне 1942 года, когда командование ФПО решило провести первый акт саботажа. С помощью самодельной мины предполагалось подорвать немецкий эшелон. План был совершенно бредовый: в ФПО не было никого, кто разбирался во взрывчатых веществах. Как собрать мину? Нужно было заполучить справочник по боеприпасам и тщательно следовать инструкции. Где раздобыть такой справочник? Возможно, он имеется в здании ИВО, где теперь хранятся десятки тысяч советских книг!

На тот момент в составе «бумажной бригады» были только два члена ФПО: Михал Ковнер, младший брат Абы Ковнера, и Рейзл (Ружка) Корчак, товарищ Абы по партии и близкая подруга. Михал и Ружка стали разыскивать в ИВО советские справочники, храня это в полной тайне — не только от немцев, но и от своих товарищей-евреев. Когда Альберт Шпоркет и его коллеги по ОШР уходили на обед, а остальные сотрудники приступали к своим делам, эти двое открывали отмычкой замок на двери, которая вела в комнату с советской литературой. Вот только найти подходящую книгу им не удавалось. После нескольких бесплодных взломов они наконец-то обнаружили серые брошюрки, на которых красными буквами было вытиснено: «Библиотека командира, Воениздат НКО СССР» (имеется в виду Военное издательство Народного комиссариата обороны СССР). В этих брошюрках оказалось все, что требовалось ФПО: инструкции по изготовлению и закладке мин, сборке и использованию гранат, обслуживанию и ремонту оружия.

За следующие несколько дней Михал и Ружка вынесли брошюрки в гетто, никому про это не сказав. Когда коллеги просили их взять редкие древнееврейские книги и рукописи, они отказывались — к изумлению и огорчению остальных.