Книжные контрабандисты. Как поэты-партизаны спасали от нацистов сокровища еврейской культуры - Давид Фишман

Глава двенадцатая

Подневольные музейщики и ученые

В начале июля 1942 года Альберт Шпоркет, неотесанный начальник виленской группы ОШР, дал «бумажной бригаде» неожиданное задание: подготовить выставку про евреев и большевиков, используя имеющиеся в здании ИВО материалы. Выставку он замыслил как инструмент политического просвещения немецких бойцов, дабы вызвать у них дополнительную неприязнь к двум главным врагам рейха. Кроме того, Шпоркет хотел похвастать работой ОШР в Вильне перед высшим немецким командованием, продемонстрировать, как важны его грабительские операции для немецкой «науки».

Имелось единственное препятствие: Шпоркет и его коллеги ровным счетом ничего не понимали в еврейских делах, а специалист по иудаике Герберт Готхард выставкой не заинтересовался. В итоге Шпоркет оставил подготовку выставки в руках своих еврейских невольников, исходя из одного соображения: что бы они ни подготовили, это обязательно «обнажит» злокозненно-дегенеративную природу еврейства и коммунизма. В итоге получилась странная смесь сочувствия, объективности и антисемитизма.

Выставка, размещенная в выставочном зале ИВО (там, где Институт изучения идиша когда-то проводил экспозицию, посвященную отцу современной литературы на идише И.-Л. Перецу), делилась на два раздела: еврейский — по правой стороне и советский, самым подходящим образом, — по левой. На одной стене висели портреты Виленского Гаона, Матитяху Страшуна и других раввинов, на другой — фотографии Сталина, членов Политбюро и маршала Ворошилова. Две группы почтенных персон разглядывали друг друга через зал.

Еврейский раздел состоял из предметов Музея Ан-ского — всю коллекцию второпях перевезли в здание ИВО для сортировки. Были выставлены скульптуры и картины еврейских художников, редкие старинные книги (в том числе крошечный карманный сидур XVII века), рукописи. В одной витрине лежали титульные листы современных книг на иврите и идише, с иллюстрациями. В центре находился свиток Торы, окруженный серебряными ритуальными предметами, и атласный хасидский лапсердак («капоте» на идише) на собственными руками сделанном манекене[192].

Вокруг лапсердака разразился скандал: однажды ночью он исчез — судя по всему, его похитил трубочист. (Трубочисты пользовались полной свободой перемещения с одной крыши на другую по всему городу и активно промышляли кражами и контрабандой. Некоторые помогали вносить в гетто оружие для ФПО.) Заместитель Шпоркета Вилли Шефер обвинил членов «бумажной бригады» в краже лапсердака — ценного выставочного экспоната — и пригрозил донести в гестапо, если на следующий день его не вернут. Уверения невольников, что они понятия не имеют, где находится украденная вещь, только разозлили Шефера еще сильнее. Члены бригады поняли, что после работы, вечером в гетто, придется искать другую капоте, однако во всем Виленском гетто не нашлось ни единого хасидского лапсердака — местные евреи никогда не были хасидами, скорее антихасидами. Пришлось заменить оригинал подделкой: взяли черный плащ Шмерке и вывернули его наизнанку. По счастью, Шефер подмены не заметил и утихомирился.

Среди экспонатов советского раздела — он был разукрашен красными ленточками — находились издания произведений Ленина на разных языках, томики работ Сталина. В углу стояла витрина, называвшаяся «Подстрекательство»: там были публикации на русском, идише и других языках, направленные против нацистской Германии. Завершалась экспозиция витриной с нацистской литературой: брошюрами, газетами и журналами, а также несколькими выпусками Stürmer, содержавшими «разоблачения» евреев и большевиков.

В центре зала, между еврейским и советским разделами, стоял книжный шкаф с табличкой «Караитика»: собранные в нем материалы рассказывали о секте, отколовшейся от иудаизма в IX веке. Там находились караимские книги, индивидуальные и групповые фотографии караимов, большой портрет духовного лидера караимов Вильны, гахама Сераи Шапшала. Скорее всего, мысль включить караимскую секту в еврейско-большевистскую выставку пришла Зелигу Калмановичу: он утверждал, что караимы имеют еврейское происхождение, и как раз в это время исследовал их историю[193].

Герман Крук остался доволен результатами работы своих коллег, подневольных кураторов выставки: «Выставка организована так, что все еврейское выглядит доподлинно еврейским, нам нечего стыдиться. Все большевистское подано под правильным большевистским углом, без намека на антибольшевизм. А немцы считают, что рабочие-евреи помогают им по мере сил. Волки сыты, овцы целы». Калманович высказывался даже более красноречиво: «Выставка свидетельствует о культурной мощи еврейского народа. Она подобна библейскому Валааму, который замыслил проклятие, но против воли произнес благословение»[194].

Перед официальным открытием выставки здание ИВО отмыли, и выглядело оно, по словам Крука, «как филантропическая организация в еврейском городке в канун визита Американского еврейского объединенного распределительного комитета “Джойнт”». В несколько залов сложили ящики, повесили таблички «К отправке», чтобы создать впечатление, что идет активная транспортировка в Германию. Церемонию открытия выставки посетили гебитскомиссар Ганс Хингст, многие немецкие и литовские официальные лица.

Через несколько дней в Wilnaer Zeitung, местной газете германских властей, появилась восторженная «рецензия» на выставку. В статье громко восхвалялся ОШР: «Военно-политическая борьба с еврейством и большевизмом отныне дополнена новым аспектом: борьбой на уровне научных исследований. Мы должны не только сражаться с противником, мы должны понимать его суть, намерения и цели. <…> Сотрудники Оперативного штаба — ударные части науки. <…> Ими сделаны многочисленные открытия, крайне важные для понимания сути еврейства и большевизма, причем некоторые из них имеют непосредственно-практическое политическое значение»[195]. В статье отмечалось, что Вильна является исторической «штаб-квартирой еврейства» и еврейским «вторым Иерусалимом». «В Вильне сосредоточено воистину огромное количество важных и интересных документов касательно мировых врагов № 1 и № 2: евреев и большевиков».

Корреспондент Wilnaer Zeitung расхваливал выставку как важную просветительскую инициативу: «Она показывает нам коварные жестокие лица “великих” евреев XIX века, пустопорожние работы современных еврейских художников. <…> На другой стороне — подборка фотографий из “советского рая”, которая красноречивее любых слов говорит об ущербности и отсталости советского человека».

Читателям статьи сообщалось, что выставку, по предварительной договоренности, может посетить каждый, индивидуально или в составе группы. В конце говорилось: «Каждый зритель получит общее представление о важности и масштабах работы, которую, не афишируя, проводят сотрудники Оперативного штаба».

За период «работы» еврейско-большевистской выставки на Вивульского, 18, ее посетили несколько специальных делегаций. (Планы отправить ее в турне по городам Германского рейха так и не осуществились.) Калманович отмечал, что посетители-немцы старались не встречаться глазами с невольниками-евреями, находившимися в здании, и в дневнике своем рассуждал о том, что взгляд глаза в глаза