Властелин колец - Джон Толкин

– Но Большие осели не только в Хоббитоне, так ведь? — уточнил Пиппин.

– Если бы! — вздохнул Хижинс. — На юге, в Долгодоле и у Сарн Форда, их, я слышал, тоже немало. Кое–кто из них подвизается в Лесном Углу и в казармах у Перекрестка. О Подвалах уже и не говорю. Подвалы — это старые подземные склады в Мичел Делвинге. Грабители сделали из них тюрьму и бросают туда всех, кто не согласен с их порядками. Но, в общем, вряд ли этих бандюг наберется больше трехсот по всему Заселью! Не исключено, что и трехсот не наберется. Если держаться вместе — мы вполне можем задать им хорошую трепку.

– Они вооружены? — спросил Мерри.

– Только плетьми, ножами и палками. Для грязной работы, которую они делают, достаточно и этого. По крайней мере, другого оружия у них пока никто не видел, — припомнил Хижинс. — Но, боюсь, если дойдет до драки, они могут повытаскивать что–нибудь и пострашнее. По крайней мере, несколько луков у них есть, это точно — они уже пристрелили пару наших.

– Ты слышал, Фродо? — возмутился Мерри. — Я же говорил, что придется с ними биться по–настоящему! Убивать начали они!

– Так, да не совсем, — возразил Хижинс. — Стрелять начали как раз не они, а Тукки. Ваш, господин Перегрин, батюшка сразу отказался гнуть спину перед Лотто. Он сказал, что, дескать, если кто хочет разыгрывать здесь главного, это должен быть законно выбранный засельский Тан, а не какой–то выскочка. Лотто послал к нему своих людей, но даже они его не переубедили. Тукки хорошо устроились — у них глубоченные норы в Зеленых Холмах, Большие Смайлы и все прочее, так что у злодеев руки оказались коротки. Тукки их на свою землю вообще не пускают. А если кто проберется — Тукки травят его, как зверя. Однажды они и впрямь застрелили троих воришек, высматривавших, чего бы украсть. С тех пор бандиты страсть как лютуют. За Тукками ведется слежка. Ни туда, ни оттуда пути нет.

– Ура Туккам! — возликовал Пиппин. — Настало время к ним прорваться! Я отправляюсь в Смайлы. Кто не боится — айда в Туккборо!

Собрав с дюжину молодых хоббитов–наездников, Пиппин поспешил к своим родичам.

– Скоро увидимся! — крикнул он на прощание. — Полями туда верст двадцать, не больше! К завтрашнему утру я приведу вам целую армию Тукков!

Мерри протрубил в рог, и посланцы скрылись в густеющей темноте. Хоббиты одобрительно зашумели.

– Все равно, — говорил тем временем Фродо всем, кто мог его слышать, — я хотел бы, чтобы обошлось без смертоубийства. Я не стал бы убивать даже самых отъявленных разбойников — разве что не будет иного способа спасти жизнь какому–нибудь хоббиту.

– Хорошо! — кивнул Мерри. — Но сюда может с минуты на минуту подвалить банда из Хоббитона. Они ведь не беседовать явятся! Постараемся обойтись с ними повежливее, но надо быть готовыми к самому худшему… Мне пришел в голову один план.

– Прекрасно, — откликнулся Фродо. — Принимай командование!

Тут вернулись запыхавшиеся от бега хоббиты, которых посылали в сторону Хоббитона, на разведку.

– Идут! — кричали они. — Человек двадцать, а то и больше! Только двое почему–то свернули и полями пошли к западу.

– Должно быть, к Перекрестку, за подкреплением, — догадался Хижинс. — Пусть их! Туда чуть ли не двадцать пять верст, и до Хоббитона от Перекрестка столько же. Об этом пока беспокоиться нечего.

Мерри поспешил отдать распоряжения. Папаша Хижинс расчистил улицу и отослал по домам всех, кроме хоббитов постарше, которые были худо–бедно, а вооружены. Ждать пришлось недолго. Вскоре послышались громкие голоса, а затем — топот тяжелых сапог и хохот: баррикады только рассмешили бандитов. В головах у громил и мысли не было, что хоббиты смогут устоять против двух десятков таких, как они.

Хоббиты отодвинули загородку и отошли в сторону.

– Вот спасибочки! — ухмыляясь, раскланялись люди. — А теперь скорее домой, в кроватку, — да поживее, пока мы вас не выпороли!

С этими словами они двинулись дальше, крича что было сил:

– Погасить огни! Все по норам! Не выходить! Если кто вякнет — заберем полсотни ваших и бросим на целый год в Подвалы! По норам! Шеф теряет терпение, учтите!

Никто и не подумал подчиниться. Хоббиты выстраивались за спиной у людей и шагали следом. Наконец бандиты дошли до костра и обнаружили возле огня одинокого фермера Хижинса, который стоял протянув руки к огню и грелся.

– Ты кто такой и что ты, по–твоему, тут делаешь? — грубо окликнул его вожак бандитов.

Папаша Хижинс не торопясь поднял глаза.

– Я у вас хочу об этом же спросить, — сказал он. — Страна эта не ваша, и вас сюда никто не приглашал.

– Да–а? Надо же! А вот тебя, приятель, придется кое–куда пригласить, — съязвил вожак. — Вяжи его, братва! В Подвалы! И дайте ему горяченьких, чтоб не рыпался!

Люди шагнули вперед — и вдруг замерли: вокруг поднялся шум, гам, ропот, и они поняли, что фермер Хижинс не один. Их окружили! На краю освещенного круга плотной стеной стояли хоббиты, около двухсот, и каждый держал в руках оружие.

Мерри шагнул вперед.

– Мы уже встречались, — сказал он вожаку. — Я предупреждал тебя — не попадайся мне больше на глаза! Предупреждаю в последний раз. Учти: ты стоишь на свету и тебя держат под прицелом наши лучники. Если ты осмелишься коснуться этого старика или какого–нибудь другого хоббита — тебя пристрелят на месте. Оружие на землю!

Вожак быстро осмотрелся. Ловушка захлопнулась. Но взять его на испуг было не так–то просто! За его спиной стояло двадцать опытных громил, а хоббитов он знал плохо и не принял угрозу всерьез. Не подумав как следует, он решил идти на прорыв. Чего там! Раз–два и готово!

– Бей их, ребята! — рявкнул он. — Пусть получат хорошенько!

С ножом в левой руке и дубинкой в правой он бросился на оцепление, пытаясь прорваться обратно, на Хоббитонскую дорогу. Замахнувшись дубинкой, он собирался уже обрушить на голову Мерри сокрушительный удар, но не успел. В него вонзилось сразу четыре стрелы, и он упал замертво.

Остальным этого вполне хватило, и они запросили пощады. Чужаков обезоружили, связали одной веревкой и отвели в пустующий дом, ими же и выстроенный. Там их связали по рукам и ногам, заперли на замок и выставили у дверей стражу. Убитого вожака оттащили в сторону и похоронили.

– Делов–то всего ничего! — торжествовал старый Хижинс. — Я же сказал, что мы их одолеем! Просто некому было подтолкнуть нас, вот и все. Как вовремя вы подоспели, господин Мерри!

– Дел еще выше головы, — ответил Мерри. — Если ты подсчитал верно, мы еще и десятой части бандитов не одолели. Но сейчас уже темно. Думаю, со следующим ударом надо обождать до утра. А утром мы первым делом повидаем Начальника.

– А почему только утром? — удивился Сэм. — Еще только шесть часов. Я хочу найти своего Старикана. Дядюшка Хижинс, вы знаете, где он? И как ему живется?

– Живется ему не особенно хорошо, но и не очень плохо, — ответил Хижинс. — Видишь ли, они перекопали Отвальный Ряд, и Старикана это здорово подкосило. Теперь он обитает в одном из этих самых домов, новых, что понастроили люди Начальника, когда еще чем–то занимались в промежутках между поджогами и разбоем. Это в полутора верстах от Приречья. При случае он ко мне заглядывает, и я его подкармливаю, как могу. Другим хуже приходится. Хотя подкармливать — это против правил… Вообще говоря, я хотел взять его к себе, но они не разрешили.

– Уж вот спасибо вам так спасибо, господин Хижинс, — просиял Сэм. — Век буду помнить вашу доброту! Но я все равно хочу его скорее найти. Начальник и этот самый Шарки, о котором они говорили, за ночь еще могут невесть чего натворить!

– Тебе виднее, Сэм, — согласился Хижинс. — Выбери себе в помощники кого–нибудь из моих ребят и тащи Старикана Гэмги ко мне. В Хоббитон лучше не заходить. Джолли покажет тебе одну тропку…

Сэм исчез. Мерри назначил дозорных следить за окрестностями и поставил на ночь стражу у баррикад. Сам же он вместе с Фродо отправился в дом Хижинсов. Семья сидела на кухне, теплой, уютной, и Хижинсы из вежливости немного порасспрашивали Мерри и Фродо об их путешествиях, но ответы выслушивали вполуха — события в Заселье волновали их гораздо больше.

– Заварил кашу не кто иной, как Прыщ, — так мы его называем, — рассказывал Хижинс. — Только вы отъехали, сразу и началось. У него уже и тогда в голове дурь завелась, у Прыща. Похоже, он хотел прикарманить все Заселье, а потом командовать нами налево и направо. Скоро выплыло, что деньжат у него накопилось больше, чем могло бы пойти ему на пользу; но он продолжал хапать, хотя откуда к нему текли деньги — неизвестно. Он скупал мельницы, пивоварни, трактиры, хутора, плантации курительного зелья. Сэндиманову мельницу, например, он купил еще до того, как переехал в Котомку… А начинал он в Южном Пределе — от отца ему досталось много недвижимости. Поговаривали, что наш дружок, не делая шума, уже года два сбывает лучший долгодольский лист за границу. А в конце прошлого года Прыщ осмелел и начал вывозить добро целыми обозами — уже не только лист, а много всякой всячины. Это сразу больно ударило по Заселью. А тут зима на носу… Наши было осерчали, но у него нашелся свой ответ. Понаехала уйма людей на громадных телегах — по большей части все разбойники да грабители: одни нагрузили телеги добром и уехали, другие остались в Заселье. Не успели мы оглянуться, как от них продыху не стало. Они валили деревья, копали землю, возводили дома и казармы — в общем, что хотели, то и делали. Сначала, коли они что брали или портили, Прыщ раскошеливался, но вскоре ему это надоело, а они расхаживали с важным видом и тащили все, что понравится. Народ зашумел, но как–то вполголоса. Старый Уилл Бургомистр пошел к Прыщу с протестом, но даже до Котомки не добрался. Бандиты схватили его и заперли в Мичел Делвингских Подвалах. Там он и посейчас. Не успел отойти Новый Год, как Прыщ, видя, что мы остались без Бургомистра, объявил себя Начальником шерифов, а потом и просто «Начальником», и вконец распоясался. Если кто–нибудь начинал, по его словам, «заноситься» или «высовываться», то следовал прямиком за Уиллом. И пошло–поехало! Курева совсем не осталось — только для людей. Потом оказалось, что Начальника, видите ли, тошнит от пива, и все трактиры сразу же позакрывались. Пиво теперь есть только для людей Начальника… Ну так вот. Еды становилось все меньше и меньше, Правил — все больше и больше. Только изредка удавалось что–нибудь припрятать и не выдать ворюгам, а те грабили кто во что горазд — якобы ради какого–то «справедливого распределения». Это значит, что им доставалось от пуза, а нам — шиш, за исключением той малости, что раздают в Полицейских Участках. Только это все обычно несъедобно. Попробуй перевари такую гадость!