Сценарист (СИ) - Син Айкава

— С чего ты это взяла? — удивился Максвелл, убрав руку от стакана с горячительным напитком.

— Ему не нужны лишние свидетели, коим могу стать и я, если откажусь от участия в этом самоубийственном походе. — посмотрела в глаза собеседника она. — Он не из тех, кто просто так отпускает. Если бы ты видел его взгляд в ту ночь, когда мы впервые встретились, ты бы понял, о чём.

— И каков он был тогда? — заинтересовано спросил Райт, немного наклонившись вперёд, чтобы лучше слышать свою собеседницу.

— Этот взгляд я никогда не забуду: кровожадный, но при этом чересчур спокойный, устрашающий, но с ноткой заботы, расчётливый и решительный. Столько слов в языке нет, чтобы описать его глаза в ту ночь. Я тогда даже немного испугалась его, но сумела скрыть это. — поёжилась девушка, обхватив свои руки. — Голос его тоже наводил панику. Этот тембр… он будто бы старался вызвать ужас во мне. Его слова были тщательно подобраны и грамотно построены в предложения. По сути, в ту ночь он не сказал ничего лишнего — всё для того, чтобы я впала в некое состояние гипноза. Его голос пьянил и ужасал, позволял наслаждаться своим звучанием, но при этом нёс в себе угрозу.

Максвелл молчал, внимательно слушая Лолу и в то же время проникаясь её словами. Его взгляд скользил по лицу девушки, словно ища в нем ответы на её внутренние метания. Воздух вокруг стал гуще, словно вдруг наступила тишина, отделяющая их от всего мира. Слова Мелтон о Сине и его мнимых угрозах оказались тяжелым бременем, лежащим на плечах этой молодой женщины.

Их взгляды встретились, и в этом моменте слова казались излишними. Понимание пролетело между ними как невидимая нить, связывающая их чувства и размышления. Максвелл понимал, что Лола переживает внутренний конфликт, и не мог сказать, что сделать в такой ситуации — ведь дорога мести, которую она выбрала, неизбежно приводит к жертвам и разрушениям.

Несколько мгновений молчания, что тянулись, как целая вечность, стали свидетельством их раздумий и внутренних переживаний. Каждое слово, сказанное девушкой, оставалось в воздухе, словно висящая между ними нить, которая пыталась разгадать сложные чувства и моральные дилеммы.

— А потом он дал мне то, о чём я мечтала с того самого момента, как фактически лишилась матери. — продолжила свой рассказ девушка. — Он вручил мне в руки нож и позволил совершить месть. В тот момент… я впала в самое настоящее безумие. — горько ухмыльнулась девушка. — Я не помню того, что было после этого, но, когда я очнулась, мои давние обидчики уже были мертвы, а сама я была полностью покрыта чужой кровью, и в руках у меня находился нож, что также был весь в крови. — очередная пауза повисла в разговоре, но она была ещё меньше, чем прошлая. — И затем Син рассказал мне про то, что Звезда покрывала моих обидчиков, защищая их от всех обвинений.

— И предложил тебе помочь ему убить её, да? — задал логический вопрос парень.

— И я согласилась. — кивнула девушка. — В тот момент это решение казалось для меня долгожданным глотком свежего воздуха. Казалось, что всё будет очень просто и весело. — горько усмехнулась она. — А получилось… вот так.

— А как звали твоих обидчиков? — неожиданно поинтересовался Максвелл.

— Настоящих имён я не знаю, но знаю их прозвища. Их звали «Стервятник» и «Ворон». — ответила девушка. — Это имеет значение сейчас?

— Просто заинтересовало. — отмахнулся парень.

«Странно. Я не помню, чтобы эти герои светились в агентстве Звезды, хотя и слежу за всей геройской сферой. Моя оплошность? Или намеренная ложь?» — размышлял Райт в своей голове.

— Что-то не так? — решила удостовериться в своём чутье Лола.

— Всё в порядке. — тут же ответил Райт, нацепив на лицо фальшивую улыбку. — Просто думаю, сколько ещё Звезда протянет. Она уже два дня без перерыва геройствует. Как мне кажется, эти дни станут решающими для нашей операции. — решил сменить тему парень. — Так что, если ты всё ещё не уверена в том, что мы поступаем правильно, тебе лучше отказаться от участия в нашей миссии.

— Даже если я смогу, Макс, я никогда не забуду того, к чему причастна. — отмахнулась Мелтон от предложения собеседника.

— Брось. — ухмыльнулся Райт. — Через время всё забудешь.

— Не забуду.

— Это ты так сейчас думаешь. Плохие вещи быстро забываются.

— Я не смогу такое забыть.

— Сможешь.

— Не смогу! — перешла на более высокий тон Мелтон, сжимая кулаки.

— С чего ты это взяла? — недоумевал парень.

— Я до сих пор не могу забыть о том, что убила свою мать! — не выдержала девушка, вытащив наружу то, что тщательно старалась скрыть.

Слова Лолы пронзили Максвелла, вызвав в нем маленький шок и глубокое удивление. Он слушал её рассказ с вниманием и пониманием, но, когда она наконец произнесла слова о том, что она убила свою собственную мать, его глаза немного расширились, а лицо выразило удивление. Это было нечто неожиданное, и он почувствовал, как его представление о Мелтон начинает меняться, раскрывая её гораздо более сложную и мучительную историю.

Словно в ответ на его реакцию, девушка, чувствуя, как её эмоции выплеснулись наружу, вдруг почувствовала, что её глаза расширились. Она осознала, что произнесла то, что столь долго скрывала внутри себя, и этот момент стал как будто разрывом в реальности. В ней зашевелились разные эмоции — стыд, страх, сожаление — и они были так сильными, что девушка даже не могла удержать взгляд.

Лола ощутила, как слёзы теперь текли более обильно, и её взгляд снова встретился с взглядом Максвелла. В этом моменте она поняла, что сказала что-то гораздо более глубокое, чем планировала, и что этот момент означал не только её собственное освобождение, но и своеобразное открытие перед парнем.

Эти слова вырвались из неё как последний крик души, жаждущей прощения. Она ощутила, как они обрели жизнь, став орудием, которое обрывает нить разума, оставляя только место для боли. Слёзы скатывались по её щекам, оставляя влажные следы, и её мимика выразила исключительно глубокие, сложные эмоции. Руки Лолы расслабились, и она опустила их на стол, словно не в силах больше сдерживать этот поток чувств.

Поддерживая внутренний диалог между собой и своими эмоциями, Мелтон начала плакать. Её слёзы были как поток, освобождающий её от груза, который она держала на плечах столь долго. В этот момент Максвелл поднялся с места, медленно приблизившись к ней. Он остановился перед ней, взгляд его был полон сострадания и поддержки. И, наконец, он обнял её нежно, словно пытаясь передать свою поддержку и тепло через этот живой контакт. Девушка же была удивлена подобными действиями парня.

— Должно быть, ты долго держала всё в себе. — успокаивающим голосом проговаривал он, гладя Лолу по голове. — Всё в порядке. Выплесни всё наружу. Не нужно сдерживаться.

Лола в ответ обхватила его туго, словно не хотела отпускать этот источник поддержки. Её плач превратился в рыдание, скрытые страхи и стыд разбивались о границы её эмоциональной устойчивости. В этот момент, под этим обнимающим покровом, она позволила себе рыдать, освобождая те эмоции, которые долгое время держала под плотным замком.

«Как же хорошо, что сейчас клуб закрыт.» — подумал Райт с улыбкой на лице, понимая, что при большом количестве человек девушка бы точно не позволила себе открыться ему.

В этот момент, когда Максвелл обнял её, Лола почувствовала, как все барьеры, которые она столь долго создавала вокруг себя, начали рушиться. Он словно стал опорой, на которую она могла наконец-то опереться. Струя эмоций, давно зажатых внутри, бушевала силой натиска в её груди, и она позволила им вырваться наружу через слёзы и рыдания.

Поддерживая её при помощи объятия, Максвелл стал гладить девушку по спине и плечам, словно его прикосновения могли унять её боль. Его тепло и близость словно создавали защитную оболочку вокруг девушки, и она почувствовала, что может открыться ему настолько, насколько никогда не открывалась никому.

Лола рыдала все сильнее и сильнее, её плач становился истеричным, будто вместе с слезами из неё вырывались годы скрытой боли и страха. Её тело дрожало в объятиях Райта, а сердце билось как будто оно хотело выбраться из её груди. На каждый момент его дыхания она чувствовала, как его поддержка была настолько реальной, что словно отразилась на её внутреннем состоянии. Парень же просто стоял, держа Лолу в объятиях, словно хранил её драгоценные эмоции, несмотря на собственный внутренний шок от всего, что она открыла перед ним. Его глаза были полны сострадания и понимания, и он не пытался сдерживать её чувства, а наоборот, позволял им вырваться наружу, как они того требовали.